В причинах такой одержимости нельзя не видеть некоторые особенности его биографии и характера.
Родился Теллер в 1908 году в состоятельной семье будапештского адвоката. Ещё десятилетним мальчиком он пережил ужасы коммунистического террора, который экспортировали в Венгрию из РСФСР. Бела Кун, бывший военнопленный, обученный большевиками «экспроприации экспроприаторов» и засланный ими на свою родину, развернул в Венгрии такую резню, что она даже заслужила одобрения великого «гуманиста» Ульянова.
Награбив золота и драгоценностей, Бела Кун сбежал в Россию, где ему предоставили «красную» должность в расчете на то, что он поделится награбленным с вождями. Но коварный венгр отказался выдать рассованные по европейским банкам богатства, и люди с Лубянки навсегда укоротили ему язык, руки и жизнь.
В конце двадцатых годов после окончания гимназии, где он обратил на себя внимание блестящими способностями в математике, Эдвард Теллер учится физике в Германии, где знакомится с Гейзенбергом, Борном, Ландау, Бором. Основы квантовой механики, ядерной физики он изучает, если так можно здесь выразиться, «из первых рук».
Со Львом Ландау они сошлись довольно близко, и именно к нему обратился Теллер, когда его венгерский друг — физик и биолог Лео Сцилард — потерял работу. Случилось так, что Лео однажды помог коммунистам, за что был арестован, а после тюрьмы не мог нигде устроиться.
Теллер уговорил его поехать работать в Россию, к Ландау. Несколько лет, проведённых Сцилардом в большевистском «раю», полностью вылечили его от коммунистических иллюзий. Сам Ландау тоже, в конце концов, оказался в тюрьме, а от Гулага и неминуемой смерти его с трудом спас академик Капица.
Подобные «достижения» социализма, «построенного в отдельно взятой стране», привили Теллеру стойкий иммунитет к античеловеческому строю. Он словно предвидел, что в 1956 году армада танков ворвётся на его родину и по команде Жукова с благословения Хрущева и Андропова полезет по телам соотечественников «защищать завоевания социализма…».
С 1935 года Теллер уезжает в США — подальше от зверств социализма и фашизма.
Будильник, который разбудит весь мир
В Америке Теллер начал работать совместно с Гансом Бете, теоретиком, немецким эмигрантом. К тому времени Бете перестал критически относиться к идеям Эддингтона о том, что звёздная энергия получается в результате термоядерного синтеза, в частности, при слиянии ядер водорода в ядро гелия.
Сам Бёте выдвинул ряд гипотез в пользу подобных процессов и указал на наиболее вероятные циклы термоядерных реакций в звёздах, за что спустя три десятилетия ему присвоят Нобелевскую премию. Совместная работа с таким крупным теоретиком — можно сказать, основоположником ядерной астрофизики — подготовили Теллера к восприятию идей возможного термоядерного оружия. Оба, — и Бёте, и Теллер — были приглашены в 1941 году участвовать в разработке атомной бомбы.
Ещё раньше Теллер познакомился с научным руководителем этих работ Робертом Оппенгеймером и был очарован им. Оппенгеймер также получил настоящее образование в Европе, также «из первых рук», знал едва ли не десяток языков, и в США, где достижения теоретической физики никак нельзя было назвать выдающимися, блистал среди физиков-теоретиков, как звезда первой величины. Что соответствовало бы русской поговорке: «Первый парень на деревне…» Но известно, что от любви до ненависти также один шаг. Оппенгеймер назначает начальником теоретического отдела Ганса Бете, что вызвало негодование Теллера. Ибо тщеславие и честолюбие были по отзывам его коллег главными чертами характера венгерского эмигранта.
Неприязнь и ненависть подогревало ещё то, что Оппенгеймер был руководителем всей программы по атомному оружию, мог стать в случае успеха знаменитым на весь мир и уже сегодня пользовался вниманием конгресса и президента. Идея Ферми поджечь пока ещё не существующей атомной бомбой термоядерную реакцию пришлась как нельзя, кстати, распалённому завистью Теллеру.
Он, по словам Энрико Ферми, «…не хотел играть роль второй скрипки. Он был одержим, говоря его же словами, идеей создания термоядерного будильника, который разбудит весь мир».
Тем более, что «детище» Оппенгеймера казалось ему всего лишь детской игрушкой по сравнению с замысленным устройством: если мощность «игрушки» всего лишь сотня-другая килотонн тринитротолуола (ну, в крайнем случае, мегатонна), то мощность задуманного «устройства» практически не ограничена, и таким «устройством» можно не только разбудить мир, но и разнести его на куски!
И к нему, Теллеру, прибегут все учёные, которые ныне тусуются около Оппенгеймера, и сам президент сочтёт за честь пообщаться с гениальным и прозорливым физиком…
Надо сказать, что Оппенгеймер не только не мешал Теллеру трудиться над своей задумкой, но и освободил его от работы над атомной бомбой, до испытания которой оставались ещё годы. В помощь Теллеру был придан теоретик Эмиль Копинский, позже состав группы не раз расширялся…
Супер-классик
История появления термоядерного оружия в СССР неразрывно связана с историей создания его в США. Отставая на несколько лет, учёные и разработчики в СССР шли похожими путями, совершали почти те же ошибки и попадали в аналогичные тупики, что и в США. Эти ошибки, заблуждения и находки становились известными ядерной команде СССР из публикаций в открытой печати США, равно как и из сообщений разведслужб и скорей всего в основном из этих сообщений.
Термоядерная бомба, над которой начала работать группа Теллера, — её называли ещё «супербомба», или просто «супер» — в классическом варианте («супер-классик»), представляла собой полубесконечный цилиндр, заполненный жидким дейтерием (изотопом водорода). В начале цилиндра предполагалось разместить инициирующее устройство — обычную атомную бомбу, если можно применить слово «обычную» к подобному устройству. Взрыв её должен был нагреть дейтерий до высочайшей температуры, что положило бы начало реакций синтеза ядер дейтерия. При этом выделяющаяся от синтеза колоссальная энергия передавалась по следующим слоям дейтерия и, как говорится, «процесс пошёл».
Для успеха эксперимента, стало быть, должны быть соблюдены два условия; первое — достаточно высокая температура «зажигания» и второе — достаточно высокая эффективность реакций слияния ядер дейтерия. В противном случае радиационные и тепловые потери превысили бы выделение энергии, и всё закончилось бы конфузом.
Предварительные прикидки сразу же показали, что «зажигание» не сработает — необходимых миллионов градусов атомная бомба не даст. Положение вроде бы спас Эмиль Конопинский: в начале цилиндра он предлагает разместить отсек со смесью дейтерия и трития. Эффективность реакций слияния дейтерия и трития гораздо выше (раз в сто!) и зажигание возможно при существенно меньшей температуре. А от зажженной смеси, считалось, горение перекинется на чистый дейтерий.
Итак, в 1946 году на секретной конференции американских учёных, посвящённой термоядерному оружию, стало ясным, что концепция «супер-классик» приобрела целостный характер — первичная атомная бомба на основе урана-235 возбуждает ядерную детонацию в цилиндре с жидким дейтерием через промежуточный отсек тритиево-дейтериевой смеси. Если дейтерий сравнить с трудноразжигаемыми сырыми дровами, то тритий играл роль керосина, которым обливались эти дрова для лучшей воспламеняемости.
На этой же конференции обсудили все новейшие и дальнейшие идеи в области конструирования водородной бомбы и обменялись мнениями по поводу их «полноты и точности», а также высказали ряд «предположений по будущим разработкам, если планами будет реально предусмотрено конструирование и практическое испытание «супер-классик». Никто тогда и не догадывался, какая «мина» заложена в этом проекте бомбы…
Между плохим и очень плохим
Одним из участников конференции был физик-теоретик Клаус Фукс. В Германии, где Фукс родился и учился, с ним произошли две неприятности, поломавшие впоследствии всю его жизнь. Во-первых, как убеждённый и активный социалист, Клаус столкнулся в прямом и переносном смысле с фашистами, которые в дальнейшем будут преследовать его и всю семью Фуксов.
Фашистам в Германии жестко противостояли коммунисты, хотя принципиальной разницы между ними не было — те же красные знамёна, те же фальшивые лозунги, один и тот же рабочий класс, на который опирались обе мафии.
Разница ощущалась только в названиях — одни именовали себя национал-социалистами, другие считали себя социалистами интернациональными. И ещё, нацисты уже пришли к власти и по образцу страны Советов построили тоталитарное государство с тайной полицией, концлагерями и всеобщим доносительством для подавления инакомыслия. Немецкие коммунисты же дорвутся к власти после войны и только тогда построят своё полицейское государство, свои концлагеря и тюрьмы, доведут свой народ до нищеты.
