Несколько недель мне довелось быть офицером связи при Конраде Генлейне, лидере судетских немцев. Я узнал о многочисленных трудностях, которые испытывали эти германоязычные жители приграничья, о тех культурных и экономических притеснениях, которые им чинились.
Вера в Гитлера поднялась после этих событий на новую ступень, но после присоединения Богемии в марте 1939 года в международной ситуации стал нарастать кризис. К тому времени я уже вернулся в Берлин и был чрезвычайно занят подготовкой гигантского парада в честь 50-летия Гитлера. Парад этот был задуман как демонстрация мощи нашей армии; во главе каждой из колонн шли знаменосцы, которые несли овеянные славой победоносные стяги вермахта.
Я всячески стремился отойти от подобного рода службы – устал от этого военного цирка, страстно желая снова вернуться в действующую армию. Мне удалось договориться о своем переводе на год в 5-й танковый полк[6], куда я должен был прибыть 1 октября 1939 года. Но вскоре польский кризис отодвинул в сторону все остальное, и я с головой ушел в штабную работу по проработке деталей этой операции.
Несмотря на военные приготовления на восточной границе и все возрастающее напряжение в наших отношениях с Британией и Францией, мы продолжали надеяться на то, что наши претензии на Данциг – исконно германский город – не приведут к конфликту мирового масштаба. Будучи предъявленным в другое время и в другой манере, наше требование о возврате Данцига было бы удовлетворено в полном объеме. Но сделанное так, как оно было сделано – сразу же после аннексии Чехословакии, – требование это с неизбежностью породило самое серьезное беспокойство в Лондоне и Париже. В 1945 году, когда я уже был военнопленным, мне рассказывал генерал Гейр фон Швеппенбург, бывший военный атташе в Лондоне, что Гитлер был убежден – вторжение в Польшу не приведет к войне с западными державами. Он проигнорировал предостережение своего военного атташе о том, что в этом случае Великобритания непременно объявит войну, и рассчитывал на то, что пакт о ненападении с Россией поможет урегулировать этот вопрос.
В последние дни августа 1939 года колонны III корпуса прогрохотали по улицам Берлина, направляясь к границе с Польшей. В самой атмосфере этого лета ощущалось напряжение; мы все понимали: хорошо это или плохо, но Германия переходит Рубикон. На улицах не было и следа тех ликующих толп людей, которые я мальчишкой десяти лет запомнил по 1914 году. Никто – ни военные, ни население – не проявлял никакого энтузиазма. Солдаты Германии маршировали на восток, полные решимости выполнить свой долг до конца.
Часть первая
Польша, Франция и Балканы
1
Польская кампания
Германская армия вошла в Польшу в 4 часа 45 минут 1 сентября 1939 года; вступлению передовых частей сухопутных войск предшествовали мощные атаки люфтваффе на польские аэродромы, железнодорожные узлы и мобилизационные центры. С самого начала нападения мы получили абсолютное превосходство в воздухе, в результате чего развертывание польской армии было сильно затруднено. Наши механизированные колонны рванулись через границу и вскоре значительно углубились на польскую территорию.
В мои намерения не входит рассматривать в подробностях всю польскую кампанию, поскольку германское превосходство было столь очевидным, что войсковые операции не представляют какого-либо особого интереса для изучающих стратегию и тактику. Поэтому я позволю себе обобщить причины нашего успеха и кратко расскажу о собственном опыте, полученном в ходе этой кампании.
По своей численности польская армия была весьма внушительной и внешне вполне могла создать впечатление, пестовавшееся польским правительством и прессой, что Польша стала великой державой. На бумаге польская армия располагала 30 дивизиями первого эшелона, 10 резервными дивизиями и 11 кавалерийскими бригадами. Но, как я уже отметил, польская мобилизационная система была в значительной степени нарушена атаками с воздуха, так что даже те формирования, которые были отмобилизованы, обнаружили, что их возможности к передвижению серьезно ограничены, а система снабжения практически разрушена. Располагая только несколькими сотнями современных самолетов и недостаточным количеством зенитной артиллерии, польские вооруженные силы были просто не в состоянии бросить в бой свои значительные по численности войска. Более того, польские дивизии, с их вооружением, не отвечающим требованиям современной войны по огневой мощи, и устаревшим оснащением, были сравнимы по своей реальной силе с германскими полками. У поляков было весьма незначительное количество танков и бронеавтомобилей, их противотанковая артиллерия оказалась совершенно неэффективной, а большая часть их вооружения, как и у итальянцев, относилась еще к периоду Первой мировой войны. Лучшими польскими частями, вне всякого сомнения, были кавалерийские бригады, сражавшиеся с необыкновенной отвагой – в одной стычке они даже бросились на наши танки с шашками наголо. Но вся эта отвага и напористость, столь часто выказываемая поляками, никак не могла компенсировать недостаток современного вооружения и серьезной тактической подготовки.
Вся тяжесть ответственности за состояние армии страны в 1939 году целиком ложится на польскую военную клику. На состояние ее вооружения и оснащения могли повлиять экономические факторы, но ничто не сможет послужить им извинением за недооценку влияния огневой мощи на современную тактику.
Такая же интеллектуальная немощь была продемонстрирована и в области стратегии. Правда, поляки законно могли надеяться на то, что французская армия и военно-воздушный флот Великобритании смогут связать значительные германские силы на Западе, но даже в этом случае в их планах все равно отсутствовало чувство реальности. Но вместо того чтобы выиграть время посредством стратегического отхода, польское командование уделяло внимание лишь Познани и Польскому коридору[7], стараясь сосредоточить все имеющиеся силы на фронте в 800 миль от Литвы до Карпат, и даже сформировало особую штурмовую группу для вторжения в Восточную Пруссию. Таким образом, польское Верховное командование сделало все возможное для того, чтобы раздробить имеющиеся у него силы.
Подобное расположение польской армии наилучшим образом способствовало выполнению германского плана.
Мы напали на Польшу силами 44 дивизий и 2 тысяч самолетов. Самые минимальные силы германской армии были оставлены, чтобы удерживать Западный вал[8], который был все еще далек от завершения. Фактически вся ударная сила вермахта была брошена к польской границе в обоснованной надежде обрести быструю и легкую победу (см. карту 1).
Группа армий «Север» под командованием генерал-полковника фон Бока состояла из 3-й и 4-й армий, при этом последняя двигалась в направлении Данцига и Польского коридора, в то время как 3-я армия была сконцентрирована в Восточной Пруссии для нанесения удара на Варшаву. Задача 4-й армии состояла в прорыве «коридора» и соединении с 3-й армией для последующего наступления на польскую столицу.
Группа армий «Юг» генерал-полковника фон Рундштедта, состоявшая из 8, 9 и 14-й армий, была развернута в Силезии и Словакии. Основной удар этой группы армий также был направлен на Варшаву, она представляла собой вторую половину гигантских клещей, которые должны были сомкнуться с целью окружения польских войск в Познани, а по существу всех сил к западу от Вислы. Две эти группы армий соединялись между собой легкими вспомогательными силами, развернутыми напротив Познани и прикрывающими основную дорогу на Берлин. Подобное расположение сил со слабым центром и двумя мощными атакующими флангами было традиционным для германской стратегии и восходило своими корнями к классическому труду графа Шлиффена[9] о победоносной битве Ганнибала при Каннах.
Немецкие войска имели шесть танковых и четыре легкие дивизии. Каждая танковая дивизия состояла из одной танковой бригады и одной мотострелковой бригады. Танковая бригада состояла из двух танковых полков по 125 танков в каждом, а мотострелковая бригада имела в своем составе два мотострелковых полка и мотоциклетный батальон. Легкие дивизии состояли каждая из двух полков мотопехоты по три батальона в каждом и одного танкового дивизиона[10].
Карта 1. Польская кампания 1939 года
В этой кампании качество материальной части, которой мы располагали, оставляло желать много лучшего. У нас было несколько танков «Т-IV» с 75-мм пушками с низкой начальной скоростью снаряда, незначительное число танков «Т-III», вооруженных совершенно неудовлетворительными 37-мм пушками[11]; основу же наших бронетанковых сил составляли танки «Т-П», имевшие на вооружении только тяжелый пулемет. Более того, как стратегия, так и тактика танковых войск находились в зачаточном состоянии. Но к счастью, механизированными дивизиями, действующими с группой армий «Север», командовал генерал Гудериан. Благодаря тщательному изучению и проведенным накануне войны экспериментам он прекрасно понимал все возможности танков и, что было особенно важно, необходимость их совместного применения с артиллерией и пехотой в рамках танковой дивизии.
