…Л" лэрд Винтерфелл, фыркнув, плюхнулся на койку и водрузил на лоб мокрое полотенце. Акклиматизация шла со скрипом: на щеках проступили красные пятна, а тёплая вода, казалось, шипела в пересохшем горле. Большую часть пути он дремал, растянувшись пластом под влажной простынёй, но "Златый Лев" вот-вот должен был причалить к гавани Катарины-Дей.
— Вероятно, наши уже нашли лабораторию и разузнали, что к чему.
— А в идеале разнесли её к бесям собачьим… — проворчал Вилль. — Этому Трою можно доверять?
— Лису? Говорят, он может изготовить порошок, от которого Катарина-Дей канет в пучину…
В дверь заскребли тихо, но нетерпеливо, как мышь, целенаправленно точащая лаз.
— Входи, мальчик.
— Катарина-Дей, господа! Приплыли! — на веснушчатом лице юнги была написана неподдельная радость.
Л" лэрд Винтерфелл лениво изогнул бровь, мигом погасив пыл ребёнка ледяным взглядом Перворожденного.
— Благодарю, мальчик, — и небрежно кинул монетку. Роль "настоящего эльфа" раздражала донельзя, но брат настоял. Если эльф не осознаёт собственного превосходства над иными расами, то не эльф это вовсе, а неумелая подделка. Шпион! С тяжёлой косой Вилль смирился, да у любимого братца оказалась припасена другая пакость, к которой нельзя было привыкнуть, но и отвертеться никак. И рейды в лавку готового платья начинались с ворчания, а заканчивались нытьём. Нет, униформу гвардеец Винтерфелл содержал в отменном порядке, но к чему воину лишнее тряпьё?!
Сейчас Вилль с тоской наблюдал, как Дан изучает недра шкафа, рассуждая вслух, не будет ли синяя туника с вышитым гербом Империи смотреться провокационно?
— Сперва нас отвезут в посольство, дабы мы отдохнули и освоились. Парад не обязателен, а вот излишнее внимание привлекать не стоит… Одевайтесь, л" лэрд!
— Может, и здесь рукава укоротим? Жарко… — простонал Вилль, почесав оголённое, тронутое загаром предплечье. На второй день плаванья пришлось закатать рукава, а на четвёртый обрезать вовсе, хотя брат, увидев результаты порчи казённого имущества, зело гневался.
— Моль ты зловредная! А расскажу-ка я о блюде с изумительным названием…
Тяжко вздыхая, Вилль принялся натягивать рубаху цвета белого песка с оливковой вышивкой вдоль шнуровки, а поверх — длиннополую бежевую безрукавку с широким тканным поясом. Всё лёгкое, почти невесомое, похожее на традиционную одежду скадарской знати. Брат облачился в нейтрально-серое, но даже в банном халате с заплатой на локте он умудрялся выглядеть по-королевски.
На палубе царила весёлая суматоха. С мачты торжественно и звучно пел дозорный камышовый кот, гулко шлёпали о доски босые ноги матросов. Даже невозмутимый л" лэрд Шантэль — старший из посланцев Силль-Миеллона — снисходительно улыбался. Именно его Вилль поминал крепким орочьим словцом, каждый раз окуная полотенце в ведро. Ещё в Равенне маги установили в своих каютах скульптурки из загущённого леденита с хвойной отдушкой и наслаждались ароматами леса. Закалённые орки посмеялись, эльфы отказались. Точнее, отказался л" лэрд Шантэль, а поперёк слова старшего остальные не пошли. Виллю оставалось только злиться: сам обращаться за помощью к магам он не стал.
Дан встал к борту рядом с Виллем и многозначительно ухмыльнулся.
— Давайте, л" лэрд Арвиэль, покажите мне проблески таланта в лучах бездарности. И не забудьте помолиться Пресветлой и духу Халяве…
— Я проссил, Аэшшур?!
— И я просил…
— И я буду называть тебя Эданэлем, и не перепутаю эти шушелевы вилки, и не буду ругаться шушелем, если ты прекратишь богохульничать!
— Я жду.
— Сан и сунна — простолюдины. Саар и сури — аристократы. Атэ" саар и атэ" сури — ведьмак и ведьмачка…
— Маг и мэги. Одарённые.
— Колдун и колдунья, — желчно «поправился» Вилль. — Ки" саар и ки" сури — высший свет. Сливки общества, в чьих жилах течёт кровь предков Кэссаря — Его Величества. А кэссиди — Её Высочество…
— Мда, его единственная дочь принцесса Иллада, по слухам, так дурна собой, что появляется на приёмах, вымазав лицо белой пудрой. И в парике.
— В такую жару?!
Дан покачал головой, когда Вилль фыркнул, в очередной раз демонстрируя пренебрежение к очаровательному полу. Ещё в Равенне барышни, не обременённые моралью и излишками одежды, вились вокруг новичка, как мотыльки у цветка, чьего нектара непременно должно хватить на всех. Вилль с боем прорывался сквозь толпу и молча кипел в одиночестве. По его мнению, одна была толстой, другая тощей, третья криворукой, четвёртая кривоногой, пятая… Даже у признанной красавицы, белокурой Милушки, нашёлся изъян — дура, о чём в завуалированной форме Вилль ей и сообщил, когда поздним вечером обнаружил девицу у себя на постели в кемалевом пеньюаре. Впрочем, та не особо расстроилась и даровала благосклонность более сговорчивому денщику-полукровке. В итоге довольными остались все.
— Наверняка кэссиди учила буквы только для того, чтобы читать любовные романы, — Вилль подмигнул.
— Спроси её об этом и окажешься на дыбе в «муравейнике».
Дворец Кэссаря прятался за стеной в парке столь огромном, что сам правитель не знал хотя бы общего числа мелких построек. Там жили приближённые и находились казармы доверенных воинов. Всё это неисчислимое великолепие раскинулось на холме, а под ним находилось то, что Дан назвал «муравейником», испещрённым несколькими ярусами холодных тёмных камер и душных пыточных. Несчастных узников тюрьмы для особых преступников действительно и жалили, и кололи, и резали до последнего вздоха. Туда брат категорически запретил попадать.
— Лучше дыба, чем жена с отрубями в голове… — проворчал Вилль.
Солнце почти вошло в зенит, и он по примеру Эданэля приложил ко лбу руку козырьком. Стремительно приближалась чужая и чуждая родина, на первый взгляд совсем негостеприимная. Камни, казалось, росли прямо из воды, отпугивая визитёров с моря сухими водорослями да гроздями мидий, бурыми, замершими в ожидании прилива. Берег поднимался над лёгкими сейчас волнами сажени на две и сразу переходил в высокую стену, зубчатой лентой растянувшуюся между защитой природной, голыми острыми скалами такого же светло-серого цвета. Над вершинами пик в лучах солнца кружили белые чайки, но чёрные вороны на фоне полной луны смотрелись бы уместнее. Вилль разглядел какие-то руны, испещрившие валуны. Как пояснил брат, они отразят практически любое стенобитное заклинание.
Именно так, по мнению аватара, мог вы выглядеть вход в обитель бездушного некроманта или дракона, того самого, легендарного, а вовсе не бездарной деревянной подделки. Да, пейзаж мог казаться величественным, но унылым, лишённым эстетики и мрачным, если бы не ворота. Двустворчатые исполины высотой в семь саженей были окованы медью, но в отличие от ворот Равеннских, крытых поверху золотом, эти украшало ювелирной работы кружево из неведомого чёрного сплава, блестящего, как зеркало. И стену, и ворота сработали гномы полтысячи лет назад, когда Поднебесной Цепи ещё не было. Нелюди оказались более злопамятными, чем люди, и возобновить контакт с государством, пытавшимся завоевать родную Неверру, решили только сейчас.
Послов ожидали. На пристани, каменным клыком выдающейся в море, построились две шеренги воинов, облачённых в парадные шлемы с белоснежным плюмажем. Стояли навытяжку, гордо задрав подбородок и выпятив колесом грудь с изображением чёрно-алого скорпиона на сияющих панцирях, но зоркий эльф разглядел, что лица блестят от пота. Вилль сглотнул и поддёрнул рукава к локтям. В такое пекло даже детальное описание прелестей скадарской кухни не заставило бы его надеть лёгкую парадную кольчугу, что лежала на всякий случай в дорожной сумке.
Паруса спустили, и на смену Мариусу пришёл заклинатель воды и морских течений в частности.
— Держитесь! — выкрикнул Лин Санти, молодой, ещё безбородый маг. Внезапно поднялась волна, плотная, высокая, и корабль вылетел к причалу, будто салазки с ледяной горки.
У Вилля аж дух захватило! Подобный восторг он испытывал в последний раз, когда катался на санях вместе с другом Эртаном, тем ещё лихачом.
По рассказам господина Мариуса, не единожды бывавшего в Катарине, чуть южнее скалы побережья сходят на нет. Там расположен рыбацкий посёлок. Пахнет водорослями, рыбой, и раздаются зычные окрики торгующих прямо с лодок людей.
На парадной пристани всё было иначе. Её, казалось, подмели и тщательно вымыли с мылом, а Виллю почему-то вспомнился полотёр Дуля, драящий вотчину старыми панталонами. Аватар, вдыхая лёгкий запах персиков, шёл следом за магами чуть впереди делегации из Силль-Миеллона. Очень скоро скадарцы узнают, что вовсе не из Вековечного Леса он прибыл, а в составе посольства равеннского, но пока решил соблюдать нейтралитет. Дан остался на корабле вместе с остальной прислугой, в том числе Гнусом — так Вилль прозвал помощника Мариуса Аттеа. Образцово вышколенный, расторопный, но аватара он раздражал смазанной, невыразительной физиономией, а пуще того — способностью появляться из ниоткуда в самый неподходящий момент.
