ский, Сланцевский, Слуцкий, Солецкий, Сошихинский, Старорусский, Струго-
8 Введение Введение9
Публикуемый список репрессированных немцев носит предварительный
характер. Он далек от реально отражающего число людей, подвергшихся раз-
личным видам репрессий. Достаточно сравнить итоги переписи населения
СССР 1939 г. с количеством людей, включенных в наш список. Известны не
только цифры, но и многие имена немцев, реально живших в городе и обла-
сти. Например, из довоенной литературы о передовиках сельского хозяйства
Ленинградской области известны имена десятков стахановцев из немецких
колхозов: ≪Роте Фане≫ (Стрельнинская колония), ≪Красный механизатор≫
(Новосаратовка), им. Тельмана (Колпинская колония). Среди рабочих Лен-
мясокомбината, построенного в 1934 г. вблизи Средней Рогатки, много было
жителей Среднерогатской колонии: Егор Петрович Бок (1907), Екатерина
Адамовна Бок (дев. Даувальтер, 1890), Мария Егоровна Шмидт (1901) и др.5
Но их дальнейшая судьба неизвестна. Особенно недостаточно представлены
имена тех, кто был угнан в Германию, а затем репатриирован. Практически
не использовалась информация Томского УВД о репатриантах, размещенная
на сайте ≪Жертвы политических репрессий в СССР≫, т. к. в ней нет сведений
о месте рождения и проживания человека до отправки в Германию. Вполне
допускаем, что среди томских немцев были и ленинградские немцы. Наиболее
полно представлены списки расстрелянных в Ленинграде (≪Ленинградский
мартиролог≫6) и репрессированных в Новгородской области (≪Книга памяти
жертв политических репрессий Новгородской области≫).
Во-вторых, список требует дальнейшего уточнения и дополнения лич-
ных сведений. Так, например, по трудармейцам приводятся данные, свя-
занные с мобилизацией и пребыванием в трудармии. Но ей предшество-
вала, как правило, депортация, а после освобождения из лагеря следовало
спецпоселение, но об этом источник не говорит. Датой мобилизации может
быть и дата прибытия в лагерь, т. е. не учитывался путь от места прожива-
ния к месту заключения. Во многих опубликованных справках нет указаний
на реабилитацию, что не означает отсутствия таковой. При сопоставлении
этих сведений с документами, которые присылали родственники репресси-
рованных, или при сравнении с воспоминаниями выявлялись ошибки, де-
лались дополнения.
Полуправда в официальных документах, полученных родственниками
репрессированных в первые перестроечные годы, привела к тому, что успели
народиться в общественном сознании новые мифы о российских немцах в во-
енный период. Невольными мифотворцами становились иногда сами потомки
репрессированных, которые изучали семейные родословные. Полученные ими
официальные документы порой вводили их в заблуждение. Отметим лишь не-
которые примеры, которые имеют прямое отношение к военной судьбе ленин-
градских немцев.
5 Подробнее список см.: Иванова Н.И. Немцы Санкт-Петербургской губернии.
XVIII–XX вв. — СПб., 2008. — С. 153–156.
6 Использованы первые десять томов ≪Мартиролога≫. 11-й том был представлен
общественности 8 декабря в Российской национальной библиотеке, когда работа над
нашей книгой практически завершилась.
возникает при выяснении места рождения и проживания. Очень часто вместо
пригородной немецкой колонии в учетных записях был указан город Ленинград
— явное несоответствие, когда ≪выходец из крестьян≫ имеет место рождения в
Ленинграде. Таким путем в горожане попали, например, жители колоний Граж-
данка, Среднерогатской, многие уроженцы Колпинской колонии стали урожен-
цами г. Колпино. Выходцы из Новониколаевской колонии, расположенной близ
Новгорода, стали, по учетным карточкам, новгородцами.
Руководитель лаборатории исторической информатики НТГСПА, редак-
тор книг памяти трудармейцев в уральских лагерях профессор В.М. Кириллов
так оценивает достоверность лагерных картотек: ≪Карточки заполнялись на
слух, чаще всего в отсутствии каких-либо документов (паспорта, военного би-
лета и т. п.), при низкой грамотности задающих вопросы работников учетной
службы лагерей и отвечающих на них трудармейцев≫3.
Особый вопрос — вопрос об этнической идентичности репрессирован-
ных, важный для нас при отборе данных для нашего списка. С одной стороны,
о национальной принадлежности иногда молчит источник. С другой сторо-
ны, человек, родившийся от смешанного брака, мог быть записан по отцу или
матери русским, латышом или эстонцем, а ощущать себя немцем. И наоборот.
С полным ≪немецким набором≫ — фамилией, именем и отчеством — он засви-
детельствован как финн или поляк. Нередко в ходе репрессий в ≪немцы≫ запи-
сывали представителей других западных народов. Об этом свидетельствуют,
например, расстрельные списки НКВД по Ленинграду, озаглавленные ≪Немцы≫.
И в ходе депортации в ≪немцы≫ попадали латыши и финны. В военное время
осиротевших немецких детей порой записывали русскими — так спасали их от
многих страданий в настоящем и неприятностей в будущем. Когда все горело
и рушилось, гибли люди и документы, это было проще сделать — записывали
со слов взрослых. Но иногда неверная фамилия, национальность — результат
чиновничьего произвола. Например, Владимир Гербертович Зуккау, чьи отец
(Г. Зуккау) и мать (А.Г. фон Витте) были чистокровными немцами, в паспор-
те был записан русским4. Это спасло его от депортации и трудармии, но нем-
цем он не перестал быть. 20 сентября 1994 г. решением суда Невского района
Санкт-Петербурга национальность В.Г. Зуккау восстановлена, уже посмертно.
Поэтому наличия одной лишь немецкой фамилии было недостаточно при
отборе сведений. При выборке имен, например, с сайта ≪Мемориала≫, в тех
случаях, когда не была указана национальность, использовались косвенные
данные — место рождения (немецкая колония), родственные связи, время
депортации (март 1942 г.). Немцем, почти со стопроцентной уверенностью,
можно считать человека, родившегося и проживавшего в немецкой колонии,
депортированного, а потом направленного в трудармию и на спецпоселение.
Такой подход снижал возможность ошибки, но и на сто процентов он не дает
гарантии, что ошибка все же не допущена.
3 Gedenkbuch: ≪Гордое терпенье. Книга памяти советских немцев — узников Та-
гиллага≫. — Екатеринбург, 2004. — С. 12.
4 Зуккау С. Пропавшие среди живых // Мы дети российских немцев. Вып. 1 / Сост.,
ред. В. Видерт. — СПб., 1995. — С. 30.
10 Введение Введение11
С.-Петербург), Эмма Александровна Скородумова (Лефлер-Бреннер, С.-Петербург),
Наталья Петровна Уральская (Краубнер, С.-Петербург), Виктор Фе-
дорович Шефер (С.-Петербург), Наталья Андреевна Бойкова (пос. Каменск,
Бурятия), члены интернет-сообщества ≪Первые немецкие колонии под Петер-
бургом≫: Ирина Доценко, Виктор Иккерт, Елена Иккерт, Марина Мелина, Еле-
на Николаева, Елена Плетцер, Лидия Финк, Александр Штрез, Сергей Якуш.
Помощь оказали коллеги из Красноярского педагогического университета им.
В.П. Астафьева: д-р ист. наук, профессор кафедры отечественной истории Люд-
мила Николаевна Славина, канд. фил. наук, заведующая кафедрой германских
языков и межкультурной коммуникации Валентина Александровна Дятло-
ва. Кандидат исторических наук Елена Леонидовна Зберовская (Красноярск)
передала нам свои рабочие материалы из красноярских архивов, касающие-
ся ленинградских немцев. Наталия Михайловна Моторина, член Тюменского
историко-родословного общества (Тюмень), помогла в восстановлении имен
ленинградских немцев, оказавшихся в Тюменской области.
Полевые съемки в местах бывших немецких колоний проводил фотограф
