И что дальше? Он поиграл в «Дартс». Насмотрелся бритых «кисок» если и не на всю оставшуюся жизнь, то на несколько месяцев вперед. Не нашел ничего такого, что требовало бы немедленного расследования. Что дальше?
Водка, решил он. Вот что будет дальше. Он сделает пару глотков — просто чтобы доказать, что может. кроме того, его рассказ зазвучит гораздо правдоподобней, если он и в самом деле попробует. Ну а затем, решил Пит, он погрузит остатки припасов в багажник и вернется на Мерфи-стрит. Он изо всех сил постарается сделать так, чтобы его приключение в пересказе выглядело интригующим. может, даже пугающим. и все же само место, по правде говоря, оказалось не очень-то интересным. Обычный притон, где Настоящие Большие Парни играли в карты, перепихивались с девчонками и укрывались от дождя в плохую погоду.
Но бухло. это уже что-то.
Он уселся на матрасы и положил сумку рядом (аккуратно, стараясь не сесть на грязные пятна). Вытащил бутылку водки и с возбужденной ухмылкой изучал ее некоторое время. Питу шел одиннадцатый год, и до этого момента он не испытывал особой жажды попробовать что-то из разряда взрослых удовольствий. Годом раньше, правда, стянул у деда сигарету и выкурил ее за супермаркетом — выкурил наполовину, если быть точным. В какой-то момент его скрючило и он
просто выблевал свой ланч меж кроссовок. В тот день он получил порцию интересной, но малополезной информации: когда бобы с сосисками отправляются в твой рот, они выглядят не слишком эстетично, но хотя бы приятны на вкус и запах. Когда же они идут обратной дорогой, то выглядят ужасно и к тому же жутко воняют.
Внезапная и выразительная реакция его организма на предыдущую попытку сдружиться с «Американ Спирит» предполагала, что эксперимент с водкой закончится не лучшим образом. Но если он хотя бы не отхлебнет, то хвастаться придется враньем — а Джордж мигом сек вранье, особенно когда врал его младший брат.
«Наверное, я опять блевану», — подумал он. И добавил вслух: «Хотя окрестностям не привыкать».
Эта мысль вновь заставила его рассмеяться. Улыбка все еще висела на лице, когда он откручивал пробку и подносил горлышко к носу. Запах есть, но слабый. Может, это вообще вода, а не водка. запах мог быть и остаточным. Пит поднес горлышко ко рту, одновременно надеясь на то, что в бутылке и водка, и вода. Ничего феерического он не ожидал, да и напиваться в хлам совсем не хотелось: кому понравится сломать шею, спускаясь с разгрузочной площадки? Но ведь интересно же! Да и родителям эта штука отчего-то нравилась.
— Смельчаки, вперед, — почему-то сказал он и сделал маленький глоток.
В бутылке была не вода, это точно. Вкусом жидкость напоминала скорее горячее масло. и Пит сглотнул, больше от удивления. Водка скользнула по его горлу и взорвалась в животе.
— Ешкин кот! — закричал он.
Из глаз брызнули слезы. Пит держал бутылку в вытянутой руке, словно она только что укусила его. но жжение в желудке уже сходило на нет, а в остальном он чувствовал себя вполне нормально. Он не был пьян, и блевать его не тянуло. Так что он сделал второй глоток, уже представляя себе, чего ждать. Жжение во рту. жжение в горле. ба-бах в животе.
Неплохо, на самом деле. Теперь он ощущал покалывание в руках. И в шее. Но не то, с которым немеют конечности — наоборот, что-то словно готовилось пробудиться.
Пит снова поднял бутылку, затем опустил ее. Не стоит забывать о том, что он может упасть с площадки или разбить велосипед по пути домой («А могут арестовать за вождение велика в нетрезвом виде? — мелькнула мысль. — Наверное, могут»). Выпить чуть-чуть, чтобы потом похвастаться — это одно, а вот напиться по-настоящему — совсем другое. Родители все поймут, едва увидев его, и нет никакого смысла притворяться трезвым. Они напиваются, их друзья напиваются — короче говоря, они поймут.
К тому же не стоит забывать о жутком ПОХМЕЛЬЕ. Пит и Джордж часто видели предков, с красными глазами и бледными лицами блуждающих по дому субботними и воскресными утренними часами. Они принимали витамины, просили сделать телевизор потише, а музыку не давали слушать вовсе: иными словами, ПОХМЕЛЬЕ выглядело абсолютной противоположностью веселья.
И все же, наверное, от одного раза хуже не будет.
Пит отхлебнул еще, на этот раз чуть побольше, и выкрикнул: «Есть взлет!». Это показалось ему необыкновенно остроумным. В голове появилась странная легкость, от которой он испытывал огромное удовольствие. В курение он что-то не въехал, а вот в выпивку — да.
Он поднялся, чуть пошатываясь, поймал равновесие, опять рассмеялся. «Прыгайте в свой гребаный карьер сколько хотите, малышня, — сообщил он пустой закусочной. — Я в жопу пьяный, и это гораздо лучше». Прозвучало очень смешно, и Пит захохотал громче.
Неужели он и вправду пьяный в жопу? С трех-то глотков?
Ему так не казалось, но кайф он точно поймал. Все, больше ни капли. Хватит — значит, хватит. «Пейте с умом», — указал он пустоте и хрюкнул.
Придется позависать здесь, пока все не пройдет. Час. Может, два. Скажем, до трех пополудни: часов он не носил, но ровно в три пробьют колокола церкви Святого Иосифа, что всего лишь в миле отсюда. Вот и все, потом он просто уйдет, спрятав где-нибудь (для потенциально возможного продолжения алкогольных опытов) водку и вернув дверную щепку на место. Первой остановкой на пути домой будет супермаркет, где он купит по-настоящему запашистую жвачку вроде «Тиберри», чтобы перебить запах выпивки. Недавно он слышал от ребят, что водку можно спокойно таскать из отцовского бара, потому что у нее совсем нет запаха, но сейчас Пит был гораздо умнее, чем час назад.
«К тому же, — назидательно поведал он пустынному залу, — наверняка у меня глаза такие же красные, как у отца, когда тот переберет мантини». Он замолчал. Вылетевшее слово было не совсем верным, но кому какое дело?
Он заграбастал дротики, вернулся к Линии Бибера и стал бросать их один за другим. Лишь один из снарядов попал в Джастина, и это показалось Питу самым уморительным. Собирая рассыпавшиеся дротики, он напевал строчки из «Бейби», одного из последних Биберовых хитов. Ему стало интересно, вышел бы у Бибера хит, если бы он назвал его «Моя бейби бреет свою письку», и это его добило. Он согнулся от хохота пополам и обхватил руками колени.
Когда смех ушел, Пит высморкался прямо на пол (пятно на репутации приличной закусочной, подумал он, прости, «Бургер Кинг») и вновь потащился на Линию Бибера. Во второй раз вышло еще хуже, чем в первый — в глазах не двоилось, ничего такого, просто он никак не мог попасть.
Его начало подташнивать. Несильно, но четвертый глоток был бы точно лишним. «Опупел я от «Попова», — произнес Пит. Он засмеялся, рыгнул, оставил дротики лежать там, куда бросил, и вернулся к матрасам. Подумал было достать лупу и поискать на них каких-нибудь насекомых, но в последний момент решил, что в данном случае неизвестность предпочтительней. От мысли полакомиться печеньем он тоже отказался — кто знает, как бы отреагировал на это его ослабевший желудок.
Пит лег на спину и положил руки под голову. Он часто слышал, что, если напьешься, все перед глазами начинает кружиться. Ничего подобного с ним не происходило, но против небольшой дремоты он бы не возражал. «Ляг, поспи и все пройдет» или типа того.
«Только ненадолго».
Нет, ненадолго. Если он не окажется дома до возвращения родителей, то попадет в неприятности. Возможно, и Джордж за компанию — ведь, получается, он оставил его одного. Но смогут ли колокола Святого Иосифа разбудить его в три часа?
Внезапно Пит понял — последний проблеск угасающего сознания: ему остается на это только надеяться.
Он закрыл глаза.
и уснул в заброшенной закусочной.
Снаружи, в движущемся на юг автомобильном потоке 95-го шоссе, появился «универсал» неопределенной марки и года выпуска. Он ехал значительно медленней минимально разрешенной скорости, и стремительно несущийся грузовик обошел его по полосе обгона, сердито гудя клаксоном.
«Универсал» накатом свернул на подъездную площадку, не обращая внимания на большой знак с надписью «ЗАКРЫТО НЕ ОБСЛУЖИВАЕТСЯ БЛИЖАЙШАЯ ЗАПРАВКА И ПУНКТ ПИТАНИЯ ЧЕРЕЗ 27 МИЛЬ». Он сбил четыре оранжевых конуса, загораживающих проезд, и остановился в семидесяти ярдах от здания заброшенной стоянки. Дверь со стороны водителя распахнулась, но из автомобиля никто не вышел. Машина не издавала никаких глупых писков вроде «эй-дурачок-ты-оставил-что-то-незапертым» — просто продолжала молчаливо стоять с приоткрытой дверью.
Даже если бы Пит Симмонс не спал, он не смог бы разглядеть водителя «универсала». Автомобиль весь был забрызган грязью, включая ветровое стекло — что выглядело странным, поскольку дожди в Новой Англии не шли уже с неделю, и шоссе оставалось абсолютно чистым.
«Универсал» стоял недалеко от въезда на парковку под хмурым апрельским небом. Конусы, которые он сшиб, вращались все медленней и, наконец, остановились. Приоткрытая водительская дверь была похожа на приглашение.
