Адриана провела пальцами по другим сокровищам, отбирая те, что понадобятся для разговора с Амандой. Жаль, что у нее так мало времени! Ладно, как-нибудь потом.
Дочь придет с минуты на минуту.
Глава 2
Адриана была на кухне, когда услышала, как хлопнула входная дверь. Через секунду в гостиную вошла Аманда.
– Мама?
Адриана поставила шкатулку на кухонный стол.
– Я здесь! – отозвалась она.
Распахнув дверь, на кухню влетела Аманда и увидела мать, сидевшую за столом, с непочатой бутылкой вина перед ней.
– Что происходит? – спросила Аманда.
Адриана улыбнулась, подумав, как красива ее дочь. Каштановые волосы, карие глаза, высокие скулы. Аманда была чуть ниже матери, зато очень стройна, держалась с достоинством и двигалась, как танцовщица.
– Хочу с тобой поговорить, – начала Адриана.
– О чем?
Вместо ответа Адриана показала на стул:
– Может, присядешь?
Аманда присела. Адриане показалась, что дочь еще больше похудела и осунулась. Мать осторожно пожала ее тонкую руку и нехотя отпустила, повернувшись к окну. На кухне воцарилась тишина.
– Мама, у тебя все в порядке? – наконец спросила Аманда.
Адриана прикрыла глаза и кивнула:
– Все в порядке, просто не знаю, с чего начать.
Аманда насторожилась.
– Снова обо мне? Если хочешь опять...
Адриана перебила ее нетерпеливым жестом:
– Нет, речь пойдет обо мне. Хочу рассказать кое о чем, что случилось четырнадцать лет назад.
Аманда кивнула, и Адриана неторопливо начала рассказ.
Глава 3
Роданте, 1988 год
Серым пасмурным утром Пол Фланнер вышел из адвокатской конторы. Застегнув куртку, он прошел к взятой напрокат «тойоте камри» и сел за руль. Жизнь, которую Пол вел двадцать пять лет, закончилась сегодня, когда он поставил подпись под договором купли-продажи.
Был январь 1988 года, и за два последних месяца Пол продал обе машины, медицинскую практику, а сегодня – дом.
Он не знал, какие чувства его охватят после продажи, но сейчас, поворачивая ключ зажигания, думал лишь о том, что дело сделано. Сегодня утром он в последний раз обошел дом, комнату за комнатой, надеясь, что в памяти всплывут сцены из прошлого. Хотелось увидеть елку и своего маленького сына, неслышно спускающегося по лестнице, чтобы скорее увидеть, что принес Санта. Он думал, что почувствует запах индейки, а потом – жаркого, которое Марта готовила по воскресеньям, и услышит голоса друзей в гостиной, где они с женой любили устраивать вечеринки.
Пол переходил из комнаты в комнату, то и дело останавливаясь, но почему-то никакие воспоминания не приходили. Он понял, что дом похож на пустую раковину, и в очередной раз изумился, почему так долго здесь жил.
Фланнер выехал со стоянки и не спеша направился к магистрали, связывающей два штата. Через двадцать минут он свернул на семидесятое шоссе, двухрядную дорогу, убегающую на юго-восток вдоль побережья Северной Каролины. На заднем сиденье лежали две большие сумки с вещами, на переднем – авиабилеты и паспорт, а в багажнике – небольшая аптечка и набор инструментов, которые его просили привезти.
Тяжелое небо было серо-белым – зима решительно вступила в свои права. Утром целый час лил дождь, а теперь подул северный ветер, от которого казалось еще холоднее и неуютнее. Движение на шоссе было не очень интенсивным, и несколько миль Пол проехал с превышением скорости, размышляя о том, что произошло утром.
Бритт Блакерби, адвокат Пола, в последний раз попытался его отговорить. Они дружили много лет, а шесть месяцев назад, когда Фланнер впервые поделился планами, Блакерби подумал, что он шутит, и рассмеялся. «Ну ты придумал!» – не мог успокоиться адвокат. Лишь взглянув через стол на ставшее серым лицо друга, Бритт понял – тот не шутит.
Естественно, Пол подготовился к разговору. Он всегда заранее обдумывал, что скажет, а на этот раз протянул приятелю три аккуратно напечатанных листа с примерными ценами и условиями контракта. Бритт долго читал, а потом поднял глаза.
– Это из-за Марты? – спросил он.
– Нет, она тут ни при чем.
Пол включил климат-контроль и стал греть пальцы у вентилятора. В зеркале заднего обзора мелькали небоскребы Роли, и он спросил себя, когда увидит их снова.
Дом Пол продал семье молодых медиков. Муж служил старшим администратором в компании «Глаксо», а жена считалась хорошим психологом. Они осмотрели дом в тот же день, когда его выставили на продажу, и всего через двенадцать часов пришли снова, чтобы обсудить окончательную цену и детали.
Пол не был удивлен. Когда покупатели появились во второй раз, он целый час водил их по комнатам, показывая то, чем когда-то гордился. Несмотря на их попытки скрыть эмоции, Пол быстро понял, что дом им понравился. Он показал, как включается сигнализация и открываются ворота, назвал имя ландшафтного дизайнера и продиктовал телефон по обслуживанию бассейна, объяснил, что мрамор для пола в прихожей заказывался в Италии, а витражные стекла – в Женеве. Ремонт и перепланировку кухни делали два года назад, так что холодильник и другая техника почти новые. Ужин на двадцать человек можно приготовить без всяких проблем. Пол провел будущих хозяев через большую спальню, ванную, а потом и остальные комнаты, заметив, что глаза потенциальных покупателей задержались на ручной лепнине и оштукатуренных стенах. На первом этаже он позволил им осмотреть персидский ковер под столиком вишневого дерева в гостиной, кленовые панели и лампу от «Тиффани» в библиотеке.
– А мебель входит в названную вами цену? – поинтересовался старший администратор «Глаксо».
Пол кивнул и деликатно вышел. Из библиотеки доносился взволнованный шепот супругов.
Уже на пороге они задали вопрос, которого хозяин давно ждал:
– Почему вы решили продать дом?
Пол помнил, как посмотрел в глаза будущему хозяину, понимая, что тот спрашивает не из праздного любопытства. Цена, которую запрашивал Фланнер, была смехотворной, даже если бы дом продавался без мебели.
Можно было сказать, что он развелся и дом стал слишком велик для него одного, или что здание подходит для людей помоложе, которых не пугает крутая лестница. Или что он решил купить или построить новое жилье. Или что он выходит на пенсию, а за домом некому следить.
Только ни один из этих предлогов не соответствовал истине. Пол Фланнер посмотрел прямо в глаза старшему администратору «Глаксо».
– А почему вы его покупаете? – ответил он вопросом на вопрос.
Голос Пола звучал дружелюбно, но молодой мужчина замешкался и вопросительно взглянул на жену, невысокую миловидную брюнетку чуть за тридцать. Ее муж, красивый и очень уверенный в себе, держался неестественно прямо. Казалось, он не понимает смысла заданного вопроса.
– Именно о таком доме мы и мечтали, – просто ответила молодая женщина.
Пол кивнул. Когда-то, еще шесть месяцев назад, он думал точно так же.
– Надеюсь, вы будете здесь счастливы, – искренне пожелал он.
Через секунду супруги ушли. Пол помахал им на прощание, но, закрыв дверь, почувствовал, что горло сжимается. В молодом супруге он узнавал самого себя много лет назад. Так почему же на глаза наворачиваются слезы?
Шоссе тянулось вдоль Смитфилда, Голдсборо и Кинстона, небольших городков, разделенных милями хлопковых и табачных полей. Пол вырос в этих краях на небольшой ферме под Уильямстоном, так что этот пейзаж был знаком ему с самого детства. Машина летела мимо покосившихся амбаров и коттеджей, на голых ветвях дубов ярко вспыхивали гроздья омелы. Длинные ряды стройных сосен отделяли одно землевладение от другого.
В Нью-Берне, небольшом городке на слиянии рек Ньюс и Трент, Пол остановился, чтобы перекусить. Купив в закусочной сандвич и кофе, он, несмотря на холод, устроился на скамейке рядом с отелем «Шератон», стоявшим у пристани. Яхты и парусные лодки тихо покачивались на волнах.
От дыхания Пола шел пар. Доев сандвич, он снял крышку с бумажного стакана. Кофе был горячим, и, пока он остывал, Фланнер стал вспоминать события, так круто изменившие его судьбу.
Его жизнь никогда не была легкой. Мама умерла при родах, и он стал единственным сыном фермера, который едва сводил концы с концами. Вместо того чтобы гонять мяч или ловить окуней с приятелями, Полу приходилось пропалывать грядки и собирать червей с табака по двенадцать часов в день под палящим южным солнцем. Как и все дети, он иногда жаловался, хотя чаще послушно выполнял свои обязанности. Мальчик понимал, что без его помощи отцу не обойтись. Отец был хорошим человеком, добрым и терпеливым. Как и большинство мужчин в тех краях, он почти всегда молчал и говорил только, когда его о чем-то спрашивали. В их доме было тихо, как в церкви. Кроме обычных вопросов о том, как дела в школе, за столом во время ужина царила тишина, прерываемая лишь позвякиванием ложек о тарелки. После мытья посуды отец уходил в гостиную изучать отчеты с полей, а Пол погружался в чтение. Телевизора не было, а радио включали лишь для того, чтобы узнать прогноз погоды.
