накануне вечером. Смешно? Возможно. Но когда ты на глазах у нескольких человек сразу, подменить тебя становится делом почти нереальным.
Но всё же такое напряжение мешало спокойно думать и принимать взвешенные решения. Так, постоянно гоняя в голове подозрительную фразу «А вдруг?..» и отвлекаясь на уже сотое разглядывание собеседника можно совершить непоправимое. Тогда учёные-маги предложили простое и одновременно изящное решение: по необходимости несколько магов будут накладывать элементарное заклинание поиска на всех, кто должен будет приблизиться к Императору. Зачем? Чтобы удостовериться, что именно этот человек, а не оборотень находится здесь и сейчас. Остальные учёные продолжали изучение «подручного материала».
Спустя примерно месяц Император получил послание из лаборатории. Небольшое, написанное буквально на обрывке какого-то свитка, оно содержало всего одно слово: «Нашли». Уже через несколько минут повелитель людей стоял в кабинете верховного магистра. Даже сейчас, возможно, от охватившего его в тот момент напряжения он помнил то, что сказал тогда длинный, тощий, с застарелым шрамом от ожога на левой скуле и затопленными тьмой пугающими глазами, облачённый в тёмную мантию мужчина, склонившись перед своим правителем.
— Мой Император. Я усовершенствовал заклинание «глубокого поиска». Если добавить к катализатору реакции выделенный гено́м морфа, образуется трансцендентная связь в верхнем астрале, и при направленном векторе Ортма в портальных сферах прослеживается колебание, идентичное искомому. Но это не главное. Эта система близка к завершению, но пока неточна. Сейчас интересно другое. При нагревании катализирующей смеси с кусочком высушенной кожи морфа в воздух выделяется вещество, которое, попадая в лёгкие оборотня, заставляет ткани реагировать, как лакмус на кислоту. — И едко улыбнувшись, колдун добавил: — Они трансформируются в свой первоначальный облик, не имея боле возможности меняться, пока их кровь не очистится от частиц антидота. А с их внешностью это будет действовать даже лучше магического клейма, наглядно указывая: «Это морф!»
Выслушав мага, Император бросил взгляд на рабочее место главного учёного своего государства. Скользнул по разместившимся рядом с ретортами и спиртовками коробочкам с полосками перламутровой кожи и прядками светлых волос оборотней, по аккуратно завинченным и расставленным рядком баночкам с мутной или прозрачной жидкостью, в одной из которых он явственно разглядел несколько плавающих голубоватых ногтей. Однако мужчина не почувствовал ни отвращения, ни брезгливости. Только торжество. И ещё тогда он впервые ощутил сладковатый запах, который позже станет для него чуть ли не привычнее чистого воздуха.
Война с остроухими тем временем планомерно двигалась к концу, и толковать её исход не в пользу людей мог бы только полный глупец. Но когда эльвы, не особо надеясь на сострадание бессердечных дикарей, запросили пощады, правитель людей вдруг не пожелал добивать склонившихся, а неожиданно обозначил цену их жизни.
Император бросил взгляд на не сводящую с него глаз красавицу и, отвернувшись, улыбнулся краем губ. Да, к его удивлению, цена оказалась вполне приемлема для надменных эльвов. Всего-то лишь младшая дочь их короля! Ха!..
Когда с закатными было подписано мирное соглашение и выполнены все условия прекращения войны, легионы «варваров» потекли обратно в земли людей. Казалось бы, что ещё может быть нужно жестоким дикарям? Победитель признан. Урок преподан. Но на полпути армия империи вдруг круто повернула на юго-восток и за полдня достигла первого поселения изумлённо встретившего их изменчивого народа. Не прошло и получаса, как Император поставил на карте здешних территорий первый жирный крест. Имперские легионы двинулись дальше, углубляясь в земли морфов и оставляя позади себя чёрное дымящееся ничто.
Поначалу воины с перламутровой кожей пытались давать отпор, так, как учили их предки — используя свою силу. Они проникали в лагерь врага, принимали его облик и устраивали нападения «своих на своих», стараясь втянуть в сражение как можно больше людей. Однако при первой же такой атаке оборотней ждало жестокое разочарование. Одна щепоть какого-то порошка, брошенная в горящие повсюду костры или на пламя факелов, — и лагерь людей затягивало прозрачной дымкой, от которой все находящиеся здесь морфы вдруг становились до бессовестного узнаваемы. И ни один больше не мог измениться. Тогда после нескольких неудачных попыток вести войну на своих условиях, изменчивые, бросив свои дома и почти весь скарб, постарались найти спасение в лесах. Но, к их безграничному удивлению, солдаты империи всегда безошибочно находили их, устраивая охоту, как на диких зверей и нещадно истребляя. Да, заклинание «глубокого поиска» работало безотказно. А люди… Люди всегда превосходно умели убивать. Да и противопоставить им морфы особо ничего не могли. Как и остроухие эльвы являясь изначальными созданиями магии, числом значительно уступая противнику, сила оборотней была ограничена всего одним умением — преобразовывать своё тело. Однако это умение отодвинуло далеко на задний план необходимость в развитии воинского искусства. Кроме того, оно было доступно только мужчинам изменчивого народа. И лишь Старейшины — отец и сын первого рода — владели ещё и преобразованием энергии этого мира. Они, как корень для дерева, являлись основой всего, хранителями всех знаний и обладателями чистой крови. Но главное — только эти двое могли преобразовывать своё тело не только в похожее двуногое существо любой расы, но и в животных и птиц равноценного размера. А ещё они не зря носили звание «крылья ветра»: имея изначальную связь с воздухом, Старейшины умели летать.
Однако морфы понимали: их народу не выжить в схватке с кровавым чудовищем с человеческим лицом, перемалывающим стальными зубами мечей всех без разбору. И стариков, и женщин, закрывающих собой детей, и самих детей, оторопело глядящих на приближающуюся к их глазам сталь, но безотчётно продолжающих теребить подол пропитанного кровью материнского одеяния. И даже надрывающихся от крика, распластанных жестокой рукой словно фарфоровые лягушата младенцев. И тогда перламутровые совершили свою главную ошибку.
Однажды на рассвете к лагерю людей, не прячась (а какой смысл?), вышла группа морфов, облачённых в длинные белые одежды. На поясе у всех висели тонкие кинжалы, но ни доспехов, ни щитов при них не было. Выступивший вперёд молодой, но с внимательными и умными светло-голубыми глазами мужчина, узкий в кости и с будто бы светящейся жемчужной кожей, отмеченный вырезанным из хрусталя знаком воздуха, покоящимся на груди, сказал всего одну фразу: «Мы хотим мира».
Больше им не позволили сказать ни слова. Им не выдвинули никаких ультиматумов и не бросили ни одного обвинения. Никто из посланцев изменчивого народа не вышел из лагеря империи людей. Но на следующий день на том самом месте, где накануне был разбит императорский шатёр, поисковый отряд морфов нашёл небольшой складной столик, на котором стоял богато инкрустированный ларец.
Внутри в лужице натёкшей карминовой крови лежала отрубленная светлокожая
