Вечером мы играли на дороге в лапту. Неожиданно мяч залетел в кусты смородины. Я побежала за ним. И угадайте, что я там нашла! В самой глубине под кустами лежали одиннадцать куриных яиц! Я ужасно обрадовалась. Мы знали, что одна из наших несушек из упрямства не желает нестись в курятнике. Она всегда откладывала яйца где придётся. Лассе, Боссе и я долго искали места, где она несётся. Но она была такая хитрая, что мы никак не могли её выследить. Мама сказала, что даст нам по пять эре за каждое найденное яйцо. И вот я нашла яиц на целых пятьдесят пять эре! Однако мяча я так и не нашла.
— Яйца ничем не хуже мяча, — решил Лассе, — у нас получится яичница для всего Бюллербю.
Но я сложила все яйца в свой фартук, отнесла их маме и получила пятьдесят пять эре. Каждому из детей я дала по пять эре, а остальные положила в свою копилку, которую заперла маленьким ключиком. Ключик висит на гвоздике в глубине моего шкафа.
Через некоторое время Анна нашла мяч, и мы ещё долго играли в лапту. Легли мы в тот день гораздо позже обычного, но это было не важно, ведь у нас были каникулы и завтра мы могли спать сколько захотим.
Мы полем репу и получаем в подарок котят
После того как мы пололи репу, денег в моей копилке заметно прибавилось. Конечно, мы пололи её все вместе, ведь полоть врозь было бы скучно. Вообще-то Лассе, Боссе и я должны были полоть нашу репу, Бритта и Анна — свою, а Улле — свою. Но мы пололи вместе всю репу подряд. За длинную прополотую грядку нам платили сорок эре, а за короткую — двадцать. Чтобы у нас не заболели коленки, мы подвязали длинные холщовые передники. А мы с Бриттой и Анной к тому же повязали головы платками, и мама сказала, что мы похожи на маленьких старушек. Мама дала нам бидон с морсом — вдруг нам захочется пить. Пить нам захотелось сразу же, как только мы пришли на огород. Мы взяли длинные соломинки, стали вокруг бидона на колени и начали тянуть морс через соломинки. Это было так смешно, что мы не заметили, как выпили весь морс. Тогда Лассе взял бидон и сбегал на родник за водой. Мы стали пить через соломинки воду. Это тоже было смешно, хотя и не так вкусно. Наконец Улле повалился на спину и сказал:
— Послушайте, как булькает у меня в животе!
Это булькала вода. Мы все подошли и послушали, как она булькает.
Мы пололи репу и рассказывали по очереди всякие истории. Лассе попробовал рассказывать про привидения, но, когда светит солнце, привидений никто не боится. Тогда Лассе предложил соревноваться, кто знает самые страшные ругательства. Мы, девочки, отказались участвовать в таком глупом соревновании, потому что учительница говорит, что бранятся только очень глупые люди. Лассе начал браниться один, но браниться в одиночку скучно, и он бросил эту затею.
В первый день нам было очень весело полоть, а на второй день — уже не очень, но что делать, мы всё равно должны были прополоть всю репу.
И вдруг Лассе говорит Улле:
— Петрушка сальдо бум-бум.
А Улле отвечает ему:
— Колифинк, колифинк.
И Боссе тоже говорит:
— Мойси дойси филибум арарат.
Мы, конечно, спросили, что это такое, и Лассе сказал, что это особый язык, который понимают только мальчики.
— Для девочек этот язык слишком труден, — сказал он.
— Ха-ха-ха! А вы и сами его не понимаете! — засмеялись мы.
— Прекрасно понимаем! — возразил Лассе. — Я, например, сказал: «Сегодня хорошая погода». Улле ответил: «Конечно, конечно», а Боссе сказал: «Вот здорово, что девчонки не понимают нашего языка».
И они стали разговаривать на своём языке. Тогда Бритта сказала, что у нас тоже есть свой особый язык, который понимают только девочки. И мы начали разговаривать на своём языке. Так мы всё утро и разговаривали на разных языках. Мне показалось, что эти языки очень похожи друг на друга, но Лассе сказал, что наш язык глупый.
— Язык мальчиков гораздо умнее, потому что немного похож на русский, — сказал он.
— Колифинк, колифинк, — опять сказал Улле.
Мы уже успели немножко выучить язык мальчиков и знали, что это означает: «Конечно, конечно». Теперь Бритта, Анна и я зовём его Улле Колифинк.
На третий день, когда мы сели на камни, чтобы позавтракать, небо неожиданно потемнело и началась гроза с градом. Града было столько, что кругом всё побелело, как зимой. Мы побежали, но бежать по градинам было очень холодно: ведь мы были босиком.
— Бежим к Кристин, здесь близко! — крикнул Лассе.
Мы так и сделали. Мы почти всегда слушаемся Лассе.
Кристин живёт в маленьком красном домике недалеко от наших огородов. Мы побежали к ней. К счастью, она оказалась дома. Кристин совсем старая и немного похожа на нашу бабушку. Она очень-очень добрая. Мы часто ходим к ней в гости.
— Гости дорогие, гости золотые! — воскликнула Кристин, всплеснув руками, а потом, увидев, какие мы мокрые, добавила: — Ах-ах! Бедные мои детки!
Она развела огонь в очаге, который занимает почти половину комнаты, мы сняли мокрую одежду и стали греть у огня ноги. А Кристин пекла нам вафли в старой вафельнице, которую засовывала прямо в огонь. И ещё она сварила нам кофе в трёхногой кастрюльке, стоявшей среди углей.
У Кристин есть три кошки. У одной из них недавно родились котята. Они лежали в корзинке и жалобно пищали. Они нам очень понравились. Их было четверо, и Кристин сказала, что трёх придётся отдать, иначе у неё будет столько кошек, что в доме не останется места для неё самой.
— Можно, мы возьмём их себе? — спросила Анна.
— Можно-то можно, — сказала Кристин, — только вот что скажут ваши мамы, когда вы принесёте котят домой?
— Мамы очень обрадуются, — сказала Бритта, — потому что котят все любят.
И мы попросили Кристин, чтобы она дала нам котят на пробу. На каждый дом в Бюллербю пришлось по котёнку. Нам котёнка выбрал Лассе — полосатого с белым пятнышком на лбу. Бритта с Анной выбрали себе белого котёночка без единого пятнышка, а Улле — чёрного-пречёрного.
Когда наша одежда высохла, мы понесли котят домой. Хорошо, что у кошки тоже остался один котёночек, а то ей было бы очень грустно.
Мы назвали своего котёнка Муриком, Бритта с Анной — Принцессой, а Улле — Малкольмом. И все наши мамы, конечно, разрешили нам оставить котят. Мне очень нравится играть с Муриком. Я привязываю к верёвке бумажку и бегаю с ней, а Мурик бегает за бумажкой и пытается её поймать. Лассе и Боссе раньше тоже играли с Муриком, но потом им это надоело. Кормлю Мурика только я. Он лакает молоко, которое я наливаю ему на блюдце. Конечно, он пьет не так, как люди, — он высовывает розовый язычок и лижет молоко. Кроватку я ему устроила в корзине, постелив туда мягкую тряпочку. Иногда мы выпускаем Мурика, Принцессу и Малкольма на лужок поиграть друг с другом. Всё-таки они родственники, и им, наверно, приятно повидаться.
За прополку я получила девять крон и ещё сорок эре за уборку ботвы. Все деньги я положила в копилку, потому что коплю на велосипед. На красный велосипед.
Как Улле приобрёл собаку
У нашего Улле нет ни братьев, ни сестёр. Зато у него есть своя собака. Ну и ещё, конечно, Малкольм. Его собаку зовут Быстрый. Я вам расскажу, как Быстрый попал к Улле.
Недалеко от Бюллербю живёт сапожник по прозвищу Добряк. Но это прозвище ничего не значит, потому что сапожник вовсе не добрый. На самом деле он очень злой. Он, например, никогда не чинит наши башмаки в срок, даже если обещает. Агда говорит, это потому, что он пьяница. Раньше Быстрый жил у него. Сапожник плохо с ним обращался, и Быстрый был самым злым псом в округе. Он всегда сидел на цепи и громко лаял, когда к сапожнику приходили люди. Мы его очень боялись и близко к будке не подходили. Сапожника мы тоже боялись. Он угрюмый, мрачный и говорит, что детей надо сечь каждый день. Он и Быстрого частенько бил, хотя Быстрый был не ребёнок, а собака. И забывал накормить его, когда напивался.
Пока Быстрый жил у сапожника, мы думали, что это очень злобный и некрасивый пёс. Такой он был всегда грязный, косматый и страшный. Теперь-то мы знаем, какой он хороший. Но добрым он стал только благодаря нашему Улле. Ведь и сам Улле тоже очень добрый.
А было всё так.
Однажды Улле понёс сапожнику в починку свои башмаки. Быстрый, как обычно, с лаем выскочил из будки. Вид у него был такой свирепый, будто он хочет разорвать Улле. Улле остановился и стал с ним разговаривать. Он сказал Быстрому, что тот славный, добрый пёс, только очень громко лает. Конечно, Улле стоял так, чтобы Быстрый до него не дотянулся, потому что Быстрый был совсем не похож на славного, доброго пса.
На другой день Улле пришёл за своими башмаками и принёс Быстрому кость. И хоть Быстрый рычал на Улле, кость всё-таки стал грызть. Наверно, ему очень хотелось есть. А Улле стоял поодаль и опять говорил Быстрому, какой он славный и добрый.
