– Папа против. Папа хочет зятя, которому сможет передать дело, и внуков, которым тоже сможет передать дело, если зять его не устроит.
– Она совершеннолетняя?
Анжелика Львовна кивнула. Я непонимающе смотрела на нее.
– М-да, ты явно не владеешь ситуацией, – наконец сказала начальница, сгребла фотографии, убрала в конверт, а мне предложила ознакомиться с информацией о банкире Бояринове в Интернете.
Я ознакомилась. Он был ярым, я бы даже сказала воинствующим противником гомосексуальных отношений. И «Желтый город», как выяснилось, он купил с одной-единственной целью: порочить представителей этой ориентации в глазах населения. И «Life & Style» теперь проводит тоже вполне определенную политику… Все сотрудники, подозреваемые в причастности к голубым и розовым, из этих журналов вылетели с треском. Естественно, официальная причина увольнений была другой. Всегда ведь что-то можно найти – было бы желание. Часть этих людей перебралась к нам (и прекрасно работают!), другие – в «Мир звезд» в надежде, что Бояринов все-таки не сможет купить тот журнал, хотя бы потому, что руководство там… так сказать… Ну, вы все поняли. И уволенные еще проведут соответствующую работу. Я предположила, что «Мир звезд» в ближайшее время начнет всячески порочить Бояринова, и оказалась права.
Все «подруги» его дочери куда-то исчезли. Анечка могла сколько угодно встречаться с мужчинами и женщинами, точно не имеющими никаких порочных – с точки зрения папы – наклонностей. Да теперь и сами дамы с такими наклонностями обходили Анечку стороной. Я отыскала форум, на котором узнала много нового для себя, потом задала вопросы про Анечку, естественно, сохраняя свою анонимность. Мне однозначно посоветовали бежать от нее как черт от ладана, а если меня с ней кто-то видел, то покинуть город немедленно и не возвращаться по крайней мере полгода.
Мне стало страшно. На следующий день я переехала к молодому человеку, который настойчиво предлагал мне пожить вместе. Мне он не очень нравился, но он посылал мне цветы к праздникам, даже когда я жила с предыдущим молодым человеком. Возможно, я была его навязчивой идеей, но мне требовался телохранитель и доказательство моей традиционной ориентации! Срочно!
Через неделю меня снова вызвала к себе Анжелика Львовна.
– Слышала про изменения в твоей личной жизни, – спокойно заметила начальница. – Разумно. Но это не снимает вопрос.
– Что вы хотите? – прямо спросила я, поняв, что меня шантажируют. Но что с меня могла взять Романицкая?!
Она объяснила мне свой подход к построению отношений с подчиненными и партнерами.
– Ты меня очень устраиваешь как работник, Наташа, – спокойно сказала Анжелика Львовна. – И я не хочу, чтобы ты сбежала в другой журнал после того, как я тебя всему обучила. Я планирую завязать на тебя кое-какие контакты… Я хочу, чтобы ты работала на меня. Во всех смыслах. Демпси – это Демпси. Одним словом: американец. Мало ли, что наш журнал принадлежит ему, а мы, так сказать, трудимся за зарплату… – Анжелика Львовна рассмеялась. – Деньгами человека не удержишь. Это я уже давно поняла. А компроматом можно. Это – серьезно. Я вижу, что ты это поняла.
– Бояринов – нормален?
– Все гении с приветом. А он – гениальный финансист. Хотя его пунктик объясним. Любимая и единственная дочь не собирается замуж и не рожает долгожданных внуков. А он борется с гомосексуализмом во всех его проявлениях. И в купленные им журналы он набрал таких же воинствующих борцов, и в банке такие есть, например, из рядов родителей – товарищей по несчастью.
Больше тема тех фотографий не всплывала никогда. Банкир Бояринов о моем существовании, наверное, даже не подозревал, по крайней мере меня никто не преследовал и мне не угрожал. Анечку я видела еще пару раз, но, только заметив, сразу же покидала вечеринку. Потом она вроде бы уехала учиться в Лондон. Я не знала, где она сейчас и вообще жива ли. С другой стороны, могла уже и замуж выйти, и внука папе-банкиру родить, а то и парочку.
Я работала в журнале, зарплата моя росла, как и дополнительные заработки, Анжелика Львовна ни разу компромат на меня не использовала и о нем не вспоминала.
И вот теперь всплыл конверт.
Я разорвала его (он был заклеен) и увидела те самые снимки. Снова их перебрала… Решила, что теперь выгляжу лучше. Я отрастила волосы, которые ношу раскиданными по плечам, осветляю их, теперь я по-другому подвожу глаза. И вообще на этих фотографиях я пьяная, и это видно! Молодая, глупая, несчастная и пьяная. Да кто меня теперешнюю узнает на этих снимках?!
– Можешь фотографии разорвать и сжечь, – сказала Анжелика Львовна, подала мне из серванта белую миску с остатками пепла на дне и зажигалку.
Я уставилась на остатки пепла и черные разводы по стенкам. Миска вообще диссонировала с посудой, стоявшей в серванте, и обстановкой всей квартиры. Ей было место на кухне какой-нибудь коммунальной квартиры.
Потом я бросила взгляд на камин, который никак не ожидала увидеть в современном многоэтажном доме. Анжелика Львовна проследила за моим взглядом и объявила, что камин – работающий, только дрова она пока не успела закупить. И вообще зачем разжигать камин только для того, чтобы сжечь фотографии? Можно в миске. Прекрасно горят.
– Ты – вторая, кому я отдаю компромат, – сообщила Анжелика Львовна.
– Почему? – спросила я и подняла голову на Анжелику Львовну.
– Я не исключаю, Наташа, что покину пост главного редактора.
Я округлила глаза. Я никак не ожидала подобного.
– Многое зависит от того, как у меня пройдет… В общем, как у меня сложится в эти три недели.
«Она больна? – пронеслась мысль. – Она ложится в какую-то клинику на обследование? Подтвердить диагноз?»
Но я тут же вспомнила, что нахожусь в новой, недавно купленной квартире. Кто покупает и обставляет новую квартиру при подозрении на смертельную болезнь? Значит, не исключает отъезда из страны на постоянное место жительства?
– А если не покинете? – спросила я.
– Ну ты же в любом случае не собираешься уходить в другое издание?
Я покачала головой.
– И работать спустя рукава не будешь?
– Нет.
– Вот я и поняла, что тебя не нужно держать компроматом. Основную массу людей нужно. Тебя и еще двоих людей – нет. Кого – не скажу. И про тебя никому не скажу.
– А в компьютере?
– Твоих снимков в компьютере давно нет. Это – единственные экземпляры.
– А у человека, который фотографировал? Ведь не сами же вы фотографировали.
Анжелика Львовна хмыкнула:
– Этот человек за свою жизнь сделал миллионы снимков. Самых разных. Твои – одни из самых безобидных. И что можно получить с тебя? Машину? Так многие ездят на гораздо более дорогих. Квартира у тебя приватизирована на пару с мамой, и это – не самая лучшая квартира. Даже если бы снимки у него остались, он бы нашел кем заняться, кроме тебя. Успокойся.
– А где Аня?
– Ты даже не интересовалась?
Я покачала головой. Анжелика Львовна опять рассмеялась.
– Она родила девочку, живет с ней и двумя нянями в загородном доме. В свет не выходит.
– А муж?
– Папа решил, что оптимальным будет оплодотворение донорской спермой.
– Да он точно идиот!
– Нет, он – практичный человек. Он взвесил все «за» и «против» и принял то решение, которое посчитал лучшим. Не исключаю, что через годик Аня таким же образом родит еще одного ребенка.
– А сам он почему не заведет других детей?
– Не знаю. Не исключаю, что не может. Анина мать давно умерла. Он больше не женился, хотя у него в жизни всегда присутствует какая-то дама сердца. Предпочитает женщин от тридцати до тридцати пяти, желательно с одним ребенком.
– Банк, насколько я знаю, процветает? Регулярно вижу их рекламу.
– Да. И наши конкуренты из «Life & Style» процветают. «Желтый город» вполне успешен, но «Мир звезд», который Бояринову купить не удалось, гораздо популярнее. Их борьба с Игорем Леонидовичем даже привлекла спонсоров, которые что-то не поделили с Бояриновым или просто были им обижены. Да ведь и мы тоже привлекли и спонсоров, и рекламодателей, и сотрудников тем, что не ведем борьбу с людьми, которые ни в чем не виноваты.
Анжелика Львовна улыбнулась и посмотрела на снимки в моих руках.
Я сожгла фотографии и пепел выбросила за окно шестнадцатого этажа.
Глава 2
Анжелика Львовна покинула нас на три недели, я осталась и. о. главного редактора. Я спешила на встречу с рекламодателем, но тут замерла перед большим залом, в котором у нас трудятся все, за исключением Анжелики Львовны, меня и бухгалтерии. Ах да, еще есть секретарша Анжелики Львовны Леночка, которая сидит в приемной перед кабинетом начальницы. У меня нет личного секретаря, но я как-то без него обхожусь.
Я открыла дверь в большой зал и застала странную картину. Посередине зала стояла эта самая Леночка и рыдала. Никто не работал. Основная масса пребывала в глубокой задумчивости, пара дам пенсионного возраста утирали слезы.
