- И вам того же. Большой джекпот сегодня, да?
Она отмахнулась от листка и карандаша. – Нет, мистер, я долго не готовлюсь, только Быстрый выбор[5]. Всегда так играю. Несколько лет назад выиграла триста долларов. - Она наклонилась ближе, схватив его за локоть. – А знаешь, тебе ведь чертовски не повезло, не так ли, дорогуша? Чтобы выиграть в лотерею, нужно быть либо старым, либо цветным.
- Это правда?
Она бросила на него взгляд, как будто это было общеизвестным фактом, еще раз сжала его локоть, а затем вразвалку направилась к отделу мороженого.
Букер поглядывал на часы, пока ждал своей очереди, ему не терпелось вернуться домой к своим Номерам, чтобы вместе с ними дождаться розыгрыша. До начала оставалось около двух часов, и он хотел поскорее оказаться дома, хотел еще несколько раз потереть свои Номера на удачу.
Когда Букер подошел к началу очереди, Хамид, как всегда, протянул ему ладонь для рукопожатия. За эти годы они так хорошо узнали друг друга, что стали почти друзьями. Почти. Этот араб был самым близким другом Букера - человеком, который продавал ему лотерейные билеты. Они всегда вели лишь светские беседы, обычную шаблонную чушь, но Хамид стал символом надежды для Букера. Он был привратником фантазий Букера, тем, кто стоял между ним и его мечтой.
Конечно, Букер знал, что это неправда. Хамид был просто продавцом в магазине, парнем, который распечатывал билет. Но с годами он стал для Букера кем-то гораздо более значимым, чем просто продавец, и тот решил, что если когда-нибудь действительно выиграет, то подарит Хамиду кое-что.
- Ты же применишь свою древнюю магию слонов к моему билету, не так ли, Хамид? - Букер пожал мужчине руку, стараясь не сжимать слишком сильно. Пожатие Хамида всегда было таким слабым, хрупким, как у больной женщины.
Хамид расхохотался, снова энергично кивая. – Да, да. На этот раз ты наверняка выиграешь. Я гарантирую это, мой друг.
- Это то, что я хотел услышать, дружище. То, что мне нужно было услышать. - Букер положил свой бланк на стойку, несколько секунд смотрел на него, прежде чем убрать руку и позволить Хамиду взять его.
Иностранец пропустил его через свой аппарат, все еще кивая и улыбаясь. Его огромные зубы торчали изо рта, оттопыривая верхнюю губу так, что были видны десны.
Машина щелкнула, когда прочитала бланк, затем зажужжала и загудела, печатая билет. От этого звука у Букера всегда бежали мурашки по спине, кровь всегда приливала к члену. Он наклонился, схватил себя, сжал.
Хамид передал билет, сложил руки вместе и потряс ими перед Букером. - Не забывай обо мне, когда станешь большой шишкой, да? Ты же выделишь мне несколько миллионов?
- Конечно. Можешь позвонить своему боссу сегодня вечером, и сообщить ему, что ты здесь закончил. Потому что завтра ты сможешь позволить себе гребаную ферму слонов.
Хамид хихикнул, помахал рукой, а затем перешел к следующему посетителю - сильно пахнущей пудрой пожилой женщине, которая теперь сжимала пинту мороженого "Роки Роуд" своими артритными руками. Она подмигнула Букеру, а затем заказала лотерейный билет с Быстрым выбором.
Букер запрыгнул в свою машину, вздохнул, вставляя ключ в замок зажигания. "Ford Taurus" девяносто восьмого года поперхнулся и закашлялся, изо всех сил пытаясь поддерживать работу двигателя, его ремень ГРМ визжал - салон мгновенно наполнился запахом выхлопных газов. Часы в салоне больше не работали, но часы Букера сказали ему, что нужно поторопиться.
"Вот оно", - подумал он, прижимая билет ко лбу.
Затем выехал со стоянки и помчался к дому.
* * *
Он сидел на ящике из-под молока в своем звукоизолированном гараже, прямо в центре круга, которым расположил свои Номера. Его руки были в крови от того, что он снова, снова и снова натирал ладонями вырезанные цифры на свежевыбритых скальпах. Пятьдесят Девятая в какой-то момент потеряла сознание, но ее живот все еще раздувался и сдувался, когда она дышала. Остальные плакали, все еще бормоча что-то за преградой из истерзанной плоти, которая теперь была на месте их ртов. Искалеченные губы Двадцать девятой шевелились, но единственное, что выходило у нее изо рта, были струйки кровавой слюны.
Телевизор стоял на другом ящике прямо перед ним, заливая тела Номеров вибрирующими цветами. Старый ламповый телевизор с подключенным к нему VHS-плеером внизу. Временами помехи становились действительно ужасными, но прямо сейчас, в этот самый момент, картинка была идеальной.
Билет лежал на телевизоре. Букер не хотел испачкать его своими кровавыми отпечатками пальцев. И, кроме того... ему это было не нужно. Он знал свои номера наизусть.
- Ну ладно, поехали, - сказал он, раскачиваясь взад и вперед, его руки были сцеплены вместе, пальцы переплетены так сильно, что суставы болели и пульсировали. – Начинайте. Же. Уже.
Заиграла музыкальная тема, и на экране появился логотип государственной лотереи. Привлекательная латиноамериканка - Селена Гутьеррес - одетая в свой обычный брючный костюм, с глубоким декольте, улыбнулась Букеру, ее глаза сверкали, красные губы были плотно сжаты. Лотерейные шары кружились и танцевали внутри пластикового шара рядом с Селеной. Она заговорила, но белый шум в голове Букера не давал ему расслышать ни единого слова.
Слова не имели значения. Только номера.
Номера вокруг него снова начали извиваться и дергаться, когда официально началась лотерея. Его Пауэрбол извивался в своей утробной тюрьме, каждое движение заставляло все больше крови сочиться из жирной красной единицы на животе его матери.
Первый шарик для пинг-понга с грохотом занял свое место. У Букера перехватило дыхание, и изображение на экране на мгновение стало размытым. Он провел костяшками пальцев по глазам, сморгнул туман.
- Пятьдесят, - сказал Букер, вставая и отбрасывая ящик из-под молока. - Номер пятьдесят... ты это видишь? Ты видишь?
Он бросился к Пятьдесят, схватил его за подбородок и поднял ему голову, чтобы тот мог видеть телевизор. Глаза Пятьдесят были едва открыты, каждое моргание выглядело болезненным и медленным. Он застонал, слишком слабый, чтобы плакать.
- Это же ты, - сказал Букер, указывая на экран. – Ты, блядь, знаменитость!
Затем был открыт следующий
