ничего, — отвернулся Витька. — Приехали.
Неожиданно в свете фар появилась женская фигура, и Витька, встрепенувшись, тихонечко вскрикнул: «Мама!» Он даже забыл поблагодарить Саблина. Саблин видел, как Витька метнулся к матери и, подбежав, взял ее за руку.
Заслоняя от яркого света глаза, женщина поглядела на машину, — должно быть, Витька сказал матери, что он приехал именно на этом «газике». Не выключая мотор, Саблин вышел и шагнул к женщине.
— Беги домой, Витька, — сказал он. — Нам с твоей мамой поговорить надо. Ну?
Витька нехотя отошел, и тогда Саблин протянул женщине руку.
— Здравствуйте, — оказал он. — Славный у вас паренек.
— Да, — тихо ответила женщина.
— Только вот… В школу вас просили зайти, — сказал Саблин. — Нелады у него. Учительница там, Нина Федоровна, не приведи бог…
Он не видел лица женщины, она отступила в темень, и только светлое пятно выступало оттуда.
— Спасибо вам, — таи же тихо сказала она. — Я это знаю. Да где ж ему учиться-то, как всем людям?..
Она всхлипнула, и Саблин почувствовал, что где-то рядом с ним, быть может, совсем рядом, притаилось большое юре, а он-то и не знал о нем ничего, и что Витька, этот упрямый, даже злой Витька, стал именно таким потому, что прошел через это горе.
— Ну что вы? — забормотал Саблин. — Нельзя же так, честное слово. Что у вас стряслось-то?
— Ничего, — всхлипывая, ответила женщина. — Уезжайте лучше. Неровен час…
— Но…
— Езжайте! — уже потребовала она. Саблин услышал ее быстрые шаги. Женщина прошла к дому. Хлопнула дверь. Все. Он мог ехать. И тогда из темноты к нему снова подошел Витька.
— Ты сейчас куда? — опросил он.
— По делам.
— Возьми меня с собой, а?
— Не могу.
— Шпионов ловить?
— Военная тайна, Витька.
— Понятно…
Он молчал, молчал и Саблин. Конечно, больше всего на свете Витьке хотелось спросить, будет ли он теперь сажать его в машину. Это-то Саблин знал точно. И, положив руку на витькино плечо, сказал:
— Пока, парень! Увидишь мою машину — садись смело. Ясно?
— Ясно, — выдохнул Витька.
Саблин уехал. Ехал, и жал вовсю, чтобы не опоздать и не получить нагоняй от старшины. Но все-таки опоздал и нагоняй был. Но Саблин даже не обратил на это внимания. Прикосновение к чему-то непонятному, что взволновало его сегодня, тревожное ощущение чьего-то горя теперь владело им, и он не мог отделаться от этой тревоги. Как она сказала, Витькина мать? «Да где ж ему учиться-то, как всем людям?..» Почему? И почему она всхлипнула тогда, словно вскрикнула, тонко-тонко, как птица, попавшая в силок и уже отчаявшаяся выбраться из него?..
В первый же свободный день, получив увольнительную, Саблин поехал на автобусе в Григорьевское. Он слез там, где Витька в первый раз оказал «налево», и каким-то чутьем сразу нашел витькин дом, стоящий позади пыльных акаций. Зайти туда он решился не сразу, а постоял на улице, покурил и наконец, зачем-то поправив фуражку, толкнул калитку…
Крик, донесшийся из дома, прозвучал для него, как взрыв. Женский крик, в котором было все — и боль, и отчаянье, — словно подхватил Саблина. Прыжками он добежал до двери и рванул ее на себя.
Мужчина стоял посреди комнаты, подняв палку. Саблин увидел только мужчину и поднятую палку, и этого было вполне достаточно для того, чтобы прыгнуть еще раз. А дальше все произошло так, как тысячу раз происходило на занятиях. Рука мужчины перехвачена, правая рука Саблина захватила ее под локоть, рывок в сторону, и мужчина с глухим стоном валится на пол.
— Вот так-то, — сказал Саблин. Его трясло. Еще ничего не понимая, он оглянулся. Молодая женщина сидела в углу прямо на полу, закрыв собой Витьку. Все лицо Витьки было в крови. Саблин помог подняться женщине и поднял Витьку на руки.
— Пошли, — сказал он. — Скорее!
Только полчаса спустя, когда на медпункте Витьку повели на перевязку, Саблин словно впервые увидел его мать и поразился тому, какой измученной и усталой была она. Но не только этому. Казалось, что перед ним не женщина, а совсем девочка, очень красивая, с большими черными глазами южанки и темной от солнца, отливающей шелком кожей. «Такая молодая…» — подумалось Саблину.
— Это ваш муж? — спросил он, вспомнив мужчину с палкой. Она кивнула.
— Сволочь он, — убежденно сказал Саблин. — Судить его надо.
Женщина не ответила. Она только поглядела на Саблина, и он смущенно отвернулся. Казалось, все лицо этой женщины занимали огромные, глубокие, как омут, глаза, и он чувствовал, что тонет в них. Такое с ним случилось впервые. И новое чувство, которое испытывал Саблин было и радостным, и тревожным одновременно.
— За что он так Витьку? — спросил Саблин.
— Ни за что, — ответила она. — Пьет он. Все пропил. И совесть, и сына…
— А вы тогда зачем с ним живете? — спросил Саблин и покраснел оттого, что вопрос-то получился мальчишеский. — Ну, ушли бы куда-нибудь… К родственникам, что ли?
— Нет у нас никого. — Она снова поглядела на Саблина. — И Витька… его сын. Как же можно?
Саблин, горячась все больше и больше, начал доказывать ей, что это черт знает что, и что нельзя быть такой покорной, и что… Женщина мягко перебила его, положив свою руку на его.
— Вы еще совсем мальчик, — тихо сказала она. — Я ведь у него вторая жена, а Витька — от первой. Он мне четырехлетним достался. И прав у меня на него никаких. Я бы ушла, но как его оставишь — вот в чем дело-то…
Саблин смотрел на женщину, не отрываясь. Так вот почему она сразу показалась ему такой молодой? И сколько же, стало быть, доброты в ней, если терпит все это ради Витьки и если Витька называет ее мамой!
— Ну ладно! — с угрозой сказал Саблин. — Разберемся еще! — И спохватился: — А мы с вами даже не знакомы. Сержант Саблин. Ну, а звать меня так же, как и вашего… сына. Виктор.
— Ирина, — впервые за все время улыбнулась женщина.
Крылова судили.
Суда над ним потребовала вся застава, когда Саблин, вернувшись, рассказал, как было дело. На суде Саблин выступал свидетелем, и как Крылов ни хныкал, ни изворачивался, дали ему два года исправительно-трудовых работ. Кроме того, Крылова лишили прав отцовства; Ирина усыновила Витьку официально. Единственное, о чем жалел Саблин, это о том, что на суде не было учительницы Нины Федоровны; быть может, кое-что и дошло бы до нее тогда.
Когда милиционер выводил Крылова из зала суда, тот остановился и слезливо спросил жену:
— Ждать будешь? Передачку там или еще что-нибудь…
