В хлопотах по оборудованию нового лагеря, за проверкой и чисткой оружия прошел весь день. Только к вечеру мы собрали командиров и политруков рот, чтобы наметить план действий.
— Здесь есть где развернуться, — начал Ефимов, указывая на карту, на которой он уже обозначил расположение фашистских гарнизонов и баз.
Но в это время из штаба второй партизанской бригады вернулся наш посыльный коммунист Симонов с пакетом. В пакете был приказ. В нем говорилось:
«В соответствии с приказом Ленинградского штаба партизанского движения вашему отряду придаются еще два отряда и на базе трех отрядов создается одна боевая единица, именуемая Четвертой партизанской бригадой. Командиром Четвертой бригады назначить Ефимова Григория Ивановича, комиссаром — Веселова Илью Ивановича».
Мы не успели прийти в себя от неожиданности, как появился радист Петр Вифантюк.
— Срочная радиограмма. Из Ленинграда, — доложил он.
— Расшифруй, — приказал Ефимов.
Через полчаса мы знакомились с ее содержанием. В ней уже давались первые боевые задания и указывался район действий.
— Что же, приказ есть приказ. Его надо выполнять. Будем делать все сразу — создавать базу, громить захватчиков и формировать бригаду, — сказал Ефимов.
Южной базой решили сделать деревню Черемша. Через нее проходили две дороги — одна на стекольный завод «Новый свет», где немцы формировали маршевые роты, вторая шла к железнодорожной линии. Захват деревни давал возможность держать под контролем немецкие коммуникации и одновременно ликвидировать пункт формирования фашистских подразделений.
Под вечер одна из наших засад задержала прохожего, и Садовников доставил его в штаб. Тот был удивлен, когда увидел партизан, увешанных новенькими автоматами, с гранатами за поясом, и пулеметы у входа в штабную землянку.
— Откуда такая сила? Что вы, на парашютах спустились? — расспрашивал он.
Кто-то из наших не выдержал и сказал, что многие из отрядов уже воевали в Калининской и на востоке Ленинградской областей, сейчас прибыли сюда.
— Разве Калинин у наших? А как Москва, Ленинград? Немцы говорят, что они их захватили и сейчас двигаются на Саратов.
Ему рассказали о положении на фронтах, о разгроме гитлеровцев под Москвой и Калинином.
— Дайте ножик, — обратился задержанный, когда его ввели в штаб бригады. Из распоротой подкладки ватника он вытащил партийный билет и удостоверение, что является депутатом Соколовского сельского Совета Чихачевского района.
— Хотел зарыть их в землю, да совесть не позволила, — заявил он, бережно подавая Ефимову документы.
— Может, они не твои, а чужие? — сознательно в недоверием сказал Григорий Иванович и подал мне документы.
— Решай, это дело партийное, — сказал он.
— Как не мои! — возмутился задержанный. — Сам Яковлев подтвердит, что документы мои.
— А кто такой Яковлев? — спросил я.
— Председатель Соколовского сельского Совета. Сельсовет-то у нас работает, только тайно.
— А где живет Яковлев?
— В этой деревне, в Пахомове.
Мы решили поговорить с «тайным» председателем сельсовета и отправили за ним двух разведчиков.
Вскоре Яковлев появился у нас. Он подробно рассказал о положении в районе, помог уточнить расположение и численность немецких гарнизонов, рассказал об охране на стекольном заводе и в Черемше. Яковлев был в курсе смены постов, его последние данные подтвердили и наши разведчики.
Наутро был назначен штурм Черемши. Разгром вражеского гарнизона поручили ротам Маркушина и Виноградова.
Перед рассветом партизаны подошли к деревне. Сначала ушла группа Романова, специально созданная для уничтожения часовых. Вслед за ней бесшумно двинулись и остальные.
Внезапными ударами прикладов, а где и кинжалами партизаны группы Романова убрали часовых. Почти одновременно рота Маркушина окружила дома с немцами и полицейскими, забросала их гранатами. Тех, кто пытался выскочить через окна и двери, уничтожали из автоматов.
Немецкий гарнизон был полностью разгромлен. В схватке за деревню погиб командир роты коммунист Роман Виноградов. Он подскочил к дому, где засели немецкие офицеры и главари полицейских.
— Сдавайтесь. Вы окружены. Бросайте оружие, — крикнул он в окно. В ответ прозвучал выстрел, и Виноградов упал замертво. Это была единственная потеря, которую понесли партизаны в бою за деревню.
Сразу же после боя все население от мала до велика высыпало на улицу. Прибежали из лесу и даже из ближайших деревень.
Радости колхозников не было границ. Они обнимали партизан, угощали кто чем мог. Мне и Ефимову с большим трудом удалось вырваться из крепких объятий и подняться на телегу, чтобы начать собрание.
— Доклада делать не будем, — начал я. — Все в нем не перескажешь. Лучше задавайте вопросы.
И вопросы посыпались один за другим.
— Вы правда партизаны, а не регулярные части? Если партизаны, то не верится. Вы целую деревню заняли и уходить не собираетесь. Значит, вы часть Красной Армии?
Пришлось подробно рассказывать и о наших отрядах, о том, где они действовали с первых дней войны, и о положении на фронтах, о задачах, которые стоят перед всеми советскими людьми, проживающими на оккупированной территории.
Это своеобразное собрание продолжалось более трех часов. Люди интересовались и тем, кого принимают в партизаны, и что делать с теми, кто сотрудничает с немцами, как учить детей дальше, начинать или нет весенний сев, как поступать с приказами фашистов.
Несмотря на то, что собрание давно окончилось, жители не расходились. Они узнали правду о положении на фронтах и теперь заверяли нас, что от саботажа распоряжений немецкого командования они перейдут к активной борьбе вместе с партизанами за быстрейшее освобождение страны от захватчиков.
Не успели мы вернуться на свою базу, как часовой, стоявший у входа в штаб, вызвал меня и Ефимова. Перед крыльцом стояло около двадцати вооруженных людей. Некоторые были одеты в выгоревшие от солнца защитные гимнастерки и такие же шаровары, другие — в городские пиджаки. Почти все они имели оружие. Кто стоял с винтовкой, кто с автоматом, у некоторых были гранаты.
При нашем появлении из строя вышел невысокого роста мужчина в полувоенной форме и отрапортовал:
— Колхозники деревень Черемша и Марыни и бывшие окруженцы просят зачислить в партизанский отряд.
— Откуда у вас немецкие автоматы и гранаты? — спросил Ефимов.
— Наши были припрятаны, а немецкие — у немцев «организовали», — ответил он. Кто-то добавил:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
