Глава 2
Она в затруднении оглянулась на Мещерского. Тот посмотрел строго, даже чуть откинулся на спинку кресла.
– Вижу, словарный запас научных терминов у наших докторов наук весьма широк.
– Наука, – напомнил я, – как сказал Ленин, должна быть близка к народу. А еще каждая кухарка должна уметь управлять государством. Эти кухарки еще не начали с контрразведки?
Он поинтересовался холодновато:
– Похоже, интересы страны вы не принимаете слишком близко к сердцу?
– Я человек науки, – ответил я скромно. – Наука космополитична. И хотя живу в России, но с патриотизмом не перебарщиваю.
Он произнес уже совсем холодно:
– А когда вы возвращали украденный грант, вы работали не на страну, а на свою науку?
– На общую науку, – уточнил я. – Своей ни у кого, к счастью, нет.
– Вы сработали с блеском, – заметил он.
Я ответил скромно:
– Каждый бы так поступил на моем месте.
Он вскинул брови.
– Простите…
– Каждый доктор наук, – уточнил я. – У нас в лаборатории даже кандидаты наук уже редкость. Здесь куда камень ни кинь – попадешь в доктора.
Он произнес тем же почти безразличным голосом:
– А-а, вот вы что имеете в виду.
– Именно, – ответил я. – Все-таки у нас тут постоянное кипение мысли. Тайны рождения новых аксонов разгадать не легче, чем кражу или убийство. Смею предположить, намного труднее. Было бы легко, у нас был бы золотой век… А вот бегать и стрелять, все верно, мы не мастера.
Он чуть наклонил голову.
– Бегать и стрелять… да это проще, не спорю. Выучиться проще. В общем, у нас возникла чрезвычайная ситуация, когда бегать и стрелять бесполезно, не поможет. Да и вредно для дела. Нужно побывать на месте, поговорить с умнейшим человеком и… не испортить. Наша сотрудница порекомендовала обратиться к вам.
– Не знал, – проронил я, – что она любит устраивать еще и пакости. Хотя и догадываюсь.
Он светски улыбнулся.
– Вы с нею так блестяще поработали в деле возвращения похищенных денег! Она просто настаивает, чтобы привлекли вас.
– А этот капитан, – спросил я, – сейчас уже капитан или… В смысле, сейчас уже у вас или все еще в милиции?
Он улыбнулся.
– Одно другому не мешает. Наши могут быть и в бандах, и в партиях оппозиции, и в самой полиции, дабы следить за чистотой рядов. Увы, коррупция проникает везде. Потому человек со стороны хорош еще и тем, что вне подозрений… хотя бы какое-то время.
Я кивнул в сторону аристократически внимающей Ингрид.
– А ваша аристократка с дубинкой знает, в чем соль проблемы?
Он покачал головой.
– Нет. Главный вы. Если решите посвятить ее в детали – ваше дело. Потому что тогда отвечать и за нее будете уже вы.
– Я человек науки, – напомнил я. – Это к тому, что условия эксперимента сперва детально прорабатываются в уме, потом на компьютерной модели, а уж затем переходим к реальным опытам. А сейчас вы хотите, чтобы я согласился участвовать в чем-то таком, о чем не имею представления!
Он вздохнул, лицо омрачилось, даже бросил взгляд в сторону Ингрид, но она сейчас в самом деле аристократический айсберг, сверкающий, чистый и холодно недвижимый.
– Мне кажется, – произнес он еще более надменно и даже напыщенно, – вы подойдете. Как в данном случае, так и для дальнейшей работы.
– Что-что? – переспросил я.
Он посмотрел на меня, на нее, кивнул с довольным видом.
– Вы не испытываете друг к другу даже симпатии, это замечательно. Значит, сможете на задании играть мужа и жену, проживших вместе хотя бы десяток лет.
Что за солдафонствующий аристократ, мелькнуло у меня с налетом отвращения, уже распланировал, как буду служить у него на побегушках, как же, у них дисциплина, ходят строем, отдают честь, зачем честь в спецслужбах, только помешает…
Ингрид перевела на меня взгляд, полный презрения.
– Десять лет назад он в школе писался в штанишки.
Я попытался вспомнить, где я был десять лет тому, но Мещерский прервал мои раздумья:
– Неважно, пусть пять. Но вы вот уже пресыщены друг другом, а вашу семью сохраняют привычные ценности: общие дети, имущество, друзья…
Она сказала недовольно:
– А поверят, что у меня вот от такого могут быть дети?
Мещерский ухмыльнулся.
– Дети бывают от кого угодно на стороне, но брак от этого рушится редко.
– У меня рухнет, – произнес я мрачно. – Уже рухнул. Так что давайте на этом завершим. Благодарю за интересную беседу. Мы не сошлись в гораздо более важном, чем вопрос о браке. Прошу простить, но мне нужно идти, у меня там семеро мышей сидят по лавкам не кормленные.
Я поднялся, отодвинул стул, Мещерский что-то заговорил быстро, но я пошел к двери, а там крайне вежливо открыл, вышел и закрыл, не опускаясь до вульгарного хлопанья дверью из-за напрасно потерянного времени.
Минут через пять дверь за спиной приоткрылась, мне даже не нужно смотреть в видеокамеры, чтобы узнать Ингрид, ее запах отличу не просто среди тысячи, а среди миллионов подобных.
Я не успел даже недовольно хрюкнуть, как она сказала быстро:
– Я пришла извиниться.
– Не пришла, – возразил я, – а прислали. Врать нехорошо.
Она сделала вид, что чуть смутилась, даже в голос подпустила чуточку растерянности:
– Да… но я и сама пришла бы. Я перегнула не случайно. Я видела, чем кончится, поспешила ускорить. Да и Мещерский… он понял, ты все равно откажешься, потому повел себя так, чтобы ты обиделся и ушел. Поверь, все у него просчитано.
– Да ну? – спросил я с сарказмом.
– Он лучший аналитик нашего Центра, – сказала она серьезно. – Думаю, если бы пошел в науку, тоже стал бы доктором или хотя бы кандидатом. И вовсе не за меткую стрельбу и прыжки по крышам. Потому в эту минуту он садится в автомобиль и уезжает, а я здесь продолжаю тебя уговаривать.
Я окинул ее внимательным взглядом.
– А ты вообще ничё так… Кто бы подумал, в платье… Как человек!.. Даже, прости за бранное слово, почти как женщина.
Она ответила скромно:
– Мне идет любое платье. Когда фигура в порядке, надевать можно все.
– А говорила, – напомнил я, – пара туфель, пара туфель!..
– Я не врала, – сказала она мирно. – Не люблю лишнюю одежду, обувь, мебель… Но все, что нужно, возьму в нашем хранилище. Или моментально привезут из любого люксового магазина… Но ты пойми, не только меня, но всякого в нашем управлении задевает, что ты так легко все решил… Зачем тогда все наши годы зверских тренировок, учений, марш-бросков, уроков рукопашного боя, стрельбы из любого положения?.. Обидно.
Я сказал кисло:
– Ладно, прощаю. А теперь топай, я на работе.
Она послушно сделала было шаг к двери, я молодец, голос у меня, видать, командный, командирский даже, как у Рокоссовского или Тухачевского, но там остановилась, медленно и несколько растерянно повернулась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
