Вадик невольно отшатнулся, но, когда увидел, что на руке Паука нет ни грязи, ни масляных пятен, ни лишаев, ни вшей, вяло пожал его свободную правую ладонь своей свободной левой и негромко произнес:
— Вадик.
Поймав недоверчивый взгляд подростка, Паук усмехнулся и сказал:
— Да ты не бойся, я не долбанутый, не обкуренный и не заразный, просто у меня прическа такая.
И действительно, на Пауке была вполне опрятная одежда, от него пахло дорогим лосьоном после бритья и копченой курицей. Последнее показалось Вадиму странным.
— Считай, что нам повезло, — сказал товарищ Ситникова по несчастью. — Если бы у того усатого козла, — Паук кивнул на закрытую дверь, за которой минуту назад скрылся охранник, — была вторая пара наручников, мы бы здесь еще долго куковали. А так, у меня правая рука свободна, у тебя левая — двумя руками мы с этими наручниками справимся, — уверенно заявил Паук, внимательно рассматривая маленькую замочную скважину на стальном «браслете».
— Думаешь, удастся сбежать? — Вадик почувствовал, как его сердце снова учащенно забилось.
— А ты предлагаешь подождать начальника охраны и сказать ему номер своего телефона? Учти, как только охранники допросят нас, проверят показания и узнают фамилии и адреса, то бежать будет поздно, они нас из-под земли достанут. Тебя за что сюда приволокли-то? — спросил Паук, оторвав взгляд от замочной скважины на «браслете» и посмотрев на Вадика.
— Да ни за что! Я хотел по отцовской пластиковой карте немножко денег взять в банкомате! — возмущенно воскликнул Вадик, а потом негромко добавил: — Правда, я не спросил разрешения у отца. Но я все равно не понимаю, — пожал плечами Ситников, — как им удалось меня вычислить? Ведь когда я заходил в кабину банкомата, вокруг не было ни одного охранника. И вдруг — цап-царап!
— Ты что, в первый раз пользовался банкоматом? — улыбнулся Паук и, удрученно покачав своей желтоволосой колючей головой, сказал: — Да-а, наивная нынче молодежь пошла. В твои годы пора бы знать, что в кабинах банкоматов установлены камеры слежения, которые передают видеоизображение на мониторы. В одной из соседних комнат сидит, как пень, наблюдатель и с утра до вечера пялится на эти мониторы, следит за банкоматами. Если увидит что-нибудь подозрительное, то сразу по рации сообщает об этом охранникам, а те принимают меры. Да ты особенно-то не переживай, ведь если твой отец подтвердит, что ты воспользовался его пластиковой картой, то охранники тебя отпустят. Получишь втык от своего родителя — и все дела.
Вадик растерялся. Оп только теперь отчетливо понял, в какую западню попал из-за своей глупости и жадности.
— Отец не подтвердит. Мои родители на несколько дней уехали из Москвы, — сказал он, мрачно глядя на Паука.
— Тогда хана тебе, — с видом знатока сделал вывод Паук. — Не выпустят отсюда, пока не найдут настоящего владельца кредитки, то есть твоего отца.
— Но он может вернуться через три, четыре, а то и через пять дней! Служба безопасности банка не имеет права держать меня здесь столько времени!
— Они так не думают, — отрицательно покачал головой Паук. — Ведь ты мог убить настоящего владельца и взять у него пластиковую карту. Попробуй докажи, что ты не верблюд.
Вадик не знал, что возразить, и молча смотрел на Паука. Потом он встрепенулся, как воробей, выпрыгнувший из лужи, и решительно поторопил панка:
— Кажется, ты хотел открыть наручники? Так чего же ты ждешь? Действуй!
— Мне нужна проволока. Небольшой кусок твердой стальной проволоки, которую можно согнуть, — сказал Паук и посмотрел по сторонам. — Булавка или что-нибудь в этом роде…
— Канцелярская скрепка подойдет? — спросил Вадик, заметив на письменном столе несколько листов, соединенных металлической скрепкой.
Стол находился в двух шагах от трубы, к которой были прикованы пленники. Вадик попытался дотянуться до бумаг, но, как ни старался, так и не смог этого сделать.
— Так у нас ничего не получится, — сказал Паук и, оценив ситуацию, велел товарищу по несчастью: — У тебя руки тонкие, просунь свою граблю как можно дальше между стеной и трубой, тогда у меня будет больше шансов достать скрепку.
Вадик вдавил правое плечо в узкий проем между стеной и трубой и вытянул закованную руку в сторону стола так, что труба оказалась зажата у него под мышкой. Тогда Паук, расставив руки в стороны, сделал два шага вправо и дотянулся-таки до края стола. Он действовал только одной рукой, поэтому нечаянно уронил листы на пол, затем ногой придвинул к себе и только потом, нагнувшись, поднял их. Вадику мерещилось, что он слышит хруст собственной грудной клетки, зажатой в узком пространстве между стеной и трубой отопления. Казалось, что еще немного, и звенья стальной цепочки, сковывающей двух пленников, лопнут от натяжения.
— Мне дышать трудно, — предупредил Ситников. — Я ведь не резиновый. Если ты сделаешь еще один шаг, то вырвешь мне руку с корнем. Возвращайся быстрей!
Паук приблизился к трубе, и Вадик наконец смог высвободить свое плечо и глубоко вздохнуть. Панк снял с листов скрепку, разогнул ее, затем снова согнул каким-то замысловатым способом. Подняв закованное запястье до уровня глаз (при этом Вадику тоже пришлось задрать свою руку вверх), Паук аккуратно вставил согнутый конец проволоки в маленькую замочную скважину стального «браслета» и начал открывать. В эту минуту лицо у него было спокойное и сосредоточенное, крепкие пальцы осторожно и уверенно поворачивали отмычку, стараясь нащупать пружинку в механизме замка. Его волосы торчали в разные стороны, а на лбу выступили бисеринки пота.
— Быстрее, — поторапливал его Вадик, глядя на часы. — Охранники могут прийти с минуты на минуту.
Паук молчал. Время шло, а замок не открывался. Бисеринки пота на лбу у Паука с каждой секундой становились крупнее, они набухали, тяжелели, словно капли ртути, скатывались по его лицу и падали на пол. Желтые волосы взмокли от пота — не голова, а губка.
— Ты уверен, что сможешь открыть наручники? А что, если не сможешь? — то и дело спрашивал Вадик. Он часто смотрел на часы и от волнения переминался с ноги на ногу. — А что, если охранники специально так долго не приходят? А вдруг они решили дать нам возможность сбежать?
— Зачем? — не глядя на Вадика, спросил Паук.
— Чтобы потом пристрелить нас при попытке к бегству!
— Вряд ли. Они же люди, у них тоже чувства есть, — пробормотал Паук и в следующее мгновение радостно воскликнул: — Готово! — И победно потряс над головой свободными руками.
— Где ты этому научился? — восхищенно спросил Вадик, который до последнего момента не верил, что Паук сможет открыть замок.
— Когда по жизни пересекаешься с бандитами и ментами, хочешь не хочешь, а многому на-учишься.
— А как же я? — спросил Вадик и посмотрел на свою руку, которая по-прежнему оставалась закованной.
Паук открыл замок только на своем кольце, и теперь оно, раскрытое, похожее на клешню краба, висело на втором «браслете», который крепился на запястье Вадика. Чтобы открыть замок на втором кольце, требовалось время.
— Сейчас нужно срочно выйти на улицу и умотать подальше от этого банка. Засунь руку поглубже в карман, так, чтобы наручников не было видно. А когда будем в безопасности, я открою второй замок.
— А ты не бросишь меня одного с этими чертовыми наручниками? — жалобно спросил Вадик, представив себе черную ножовку, с помощью которой ему придется весь день перепиливать стальной «браслет», если Паук не выполнит своего обещания. — Ведь я же помог тебе дотянуться до скрепки. Если бы не я, у тебя бы вообще ничего не получилось, ты бы не смог…
— Не ной. Раз обещал, значит, сделаю, — перебил его Паук. Он несколько раз провел ладонью по волосам и тщательно пригладил их, чтобы не привлекать внимания слишком заметной панковской прической. Затем на цыпочках приблизился к двери и, прислонив к ней ухо, прислушался. Потом жестом подозвал Вадика и прошептал: — Молча выходим, спокойно идем по коридору, не спеша поднимаемся по лестнице на улицу. Короче, делай как я.
Паук приоткрыл дверь, высунул голову в коридор, посмотрел налево, потом направо и вышел из комнаты. Вадик последовал за ним, и оба беглеца направились к лестнице, ведущей наверх. Внезапно за их спинами в глубине коридора открылась и захлопнулась дверь, послышались быстрые, приглушенные ковровой дорожкой шаги. Вадик почувствовал, что его ладони вспотели от волнения. «Все. Мы пропали. Сейчас нас заметут», — подумал он и услышал за собой грубый оклик:
— Эй, ну-ка посторонитесь!
— Дорогу! Дорогу! — потребовал другой мужской голос.
Беглецы оглянулись и, не сговариваясь, прислонились к стене, пропуская двоих мужчин в рабочих комбинезонах, которые несли тяжелую раковину, обхватив ее с двух сторон. Ребята пошли следом за сантехниками, скрываясь за их широкими спинами, поднялись по ступеням и вышли на улицу.
