Это странное заблудшее существо, заброшенное судьбой в нашу деревушку в Западном Райдинге, в сильнейшей степени возбудило мое любопытство. И по мере того как я все больше узнавал ее, мое любопытство не только не уменьшалось, но, напротив, все увеличивалось. Здесь мы были отрезаны от окружающего мира, и поэтому не требовалось много времени, чтобы между нами возникли чувства дружбы и взаимного доверия. Мы бродили по утрам на болотах, а вечерами, стоя на утесе, глядели, как огненное солнце медленно погружается в далекие воды Моркэмба. О себе девушка говорила откровенно, ничего не скрывая. Ее мать умерла совсем молодая, юность мисс Камерон провела в бельгийском монастыре, который она только что окончательно покинула. Ее отец и единственный брат, говорила она, составляли всю ее семью. И все же, когда разговор случайно заходил о том, что побудило ее поселиться в такой уединенной местности, она проявляла странную сдержанность и либо погружалась в безмолвие, либо переводила разговор на другие темы. В остальном она была превосходным товарищем; симпатичная, начитанная, с острым и тонким умом и широким кругозором. И все же какое-то темное облако, которое я заметил еще в первое утро, как только увидел ее, никогда не покидало девушки. Я не раз замечал, как ее смех вдруг застывал на губах, как будто какая-то тайная мысль скрывалась в ней и подавляла ее радость и юное веселье.
Но вот настал вечер перед моим отъездом из Киркби-Мальхауза. Мы сидели на зеленой скамье в саду. Темные мечтательные глаза мисс Камерон грустно глядели на мрачные болота. У меня на коленях лежала книга, но я украдкой разглядывал прелестный профиль девушки, удивляясь, как могли двадцать лет жизни оставить на ней такой грустный отпечаток.
- Вы много читали? - спросил я. - Сейчас женщины имеют эту возможность в большей степени, чем их матери. Задумывались ли вы о будущем, о прохождении курса в колледже или об ученой профессии?
Она устало улыбнулась в ответ.
- У меня нет цели, нет стремлений, - сказала она. - Мое будущее темно, запутанно, хаотично. Моя жизнь похожа на тропинку в этих болотах. Вы видели такие тропинки, мсье Эппертон. Она ровные, прямые и четкие только в самом начале, но потом поворачивают то влево, то вправо по скалам и утесам, пока не исчезнут в трясине. В Брюсселе моя тропа была прямой, а сейчас, боже мой, кто может мне сказать, куда она ведет!
- Не нужно быть пророком, чтобы ответить на этот вопрос, мисс Камерон, - молвил я с отцовской нежностью (ведь я был вдвое старше ее). - Если бы мне было позволено предсказать ваше будущее, я сказал бы, что вам назначена участь всех женщин: дать счастье какому-нибудь мужчине.
- Я никогда не выйду замуж, - сказала она твердо, что удивило и немного рассмешило меня.
- Не выйдете замуж, но почему?
Странное выражение промелькнуло по тонким чертам ее лица, и она стала нервно рвать травинки около себя.
- Я не могу рисковать, - сказала она дрожащим от волнения голосом.
- Не можете рисковать?
- Нет, это не для меня. У меня другие дела. Та тропинка, о которой я вам говорила, должна быть пройдена мною в одиночестве.
- Но ведь это ужасно, - сказал я. - Почему ваша участь, мисс Камерой, должна быть не такой, как у моих сестер или у тысячи других молодых девушек? Возможно, в вас говорит недоверие к мужчинам или страх перед ними. Конечно, замужество связано с некоторой долей риска, но оно приносит счастье.
- Риск пришелся бы на долю того мужчины, который женился бы на мне! - воскликнула она. И вдруг в одно мгновение, как будто поняв, что сказала слишком много, она вскочила на ноги и закуталась в свою накидку. - Воздух становится прохладным, мсье Эппертон, - сказала она и быстро исчезла, оставив меня в размышлении над странными словами, сорвавшимися с ее уст.
Я боялся, что прибытие этой девушки может отвлечь меня от моих занятий, но я никогда не предполагал, что все мои мысли, мои увлечения могут измениться за такой короткий промежуток времени. В этот вечер я допоздна бодрствовал в своей маленькой комнатке, удивляясь собственному поведению. Мисс Камерон молода, красива, влечет к себе и красотой, и странной тайной, окружающей ее. Неужели она могла бы отвлечь меня от занятий, которые заполняли мой ум? Неужели могла бы изменить направление всей моей жизни, какое я сам наметил для себя? Я не был юнцом, которого могли бы поколебать или вывести из состояния равновесия черные глазки и нежные улыбки женщин. Но, как-никак, прошло уже три дня, а мой труд лежал без движения. Ясно, мне пора уходить отсюда. Я сжал зубы и дал себе клятву, что не пройдет и дня, как я порву эти нежданные узы и удалюсь в одинокое пристанище, которое ожидало меня на болотах. На следующее утро, как только я позавтракал, крестьянин подтащил к моей двери ручную тележку, на которой нужно было перевезти в новое жилище мои немногочисленные пожитки. Мисс Камерон не выходила из комнаты, и, хотя я внутренне боролся с ее чарами, я все же был очень огорчен, боясь, что она даст мне уйти, не сказав ни слова на прощание. Ручная тележка с грузом книг уже тронулась в путь, и я, пожав руку миссис Адаме, готовился последовать за ней, когда слышал шелест быстрых шагов по лестнице. И вот мисс Камерон уже была рядом со Мной, задыхаясь от спешки.
- Так вы уходите, на самом деле уходите?! - воскликнула она.
- Меня зовут мои научные занятия.
- И вы направляетесь к Гастеровским болотам? - спросила девушка.
- Да, к тому домику, что я там построил.
- И вы будете жить там совсем один?
- Со мной будет сотня друзей - вон они там лежат в тележке.
- Ах, книги! - воскликнула она, сопровождая эти слова прелестным, грациозным пожатием плеч. - Но вы выполните мою просьбу?
- Какую? - спросил я удивленно.
- О, это такой пустяк. Вы не откажете мне, не правда ли?
- Вам стоит только сказать...
Она склонила ко мне свое прелестное личико, на котором была написана самая напряженная серьезность.
- Вы обещаете запирать на ночь вашу дверь на засов? сказала она и исчезла, прежде чем я успел сказать хотя бы слово в ответ на ее удивительную просьбу.
Мне даже не верилось, что я наконец-то водворился в свое уединенное жилище, которое окружали многочисленные мрачные гранитные утесы. Более безрадостной и скучной пустыни мне не приходилось видеть, но в самой этой безрадостности таилось какое-то обаяние. Что могло здесь, в этих бесплодных волнообразных холмах или в голуб9м молчаливом своде неба, отвлечь мои мысли от высоких дум, в которые я был углублен? Я покинул людей, ушел от них - хорошо это или плохо - по своей собственной тропинке. Я надеялся забыть печаль, разочарования, волнения и все прочие мелкие человеческие слабости. Жить для одной только науки - это самое высокое стремление, которое возможно в жизни. Но в первую же ночь, которую я провел на Гастеровских болотах, произошел странный случай, который вновь вернул мои мысли к покинутому мною миру.
Вечер был мрачный и душный, на западе собирались большие гряды синевато-багровых облаков. Ночь тянулась медленно, и воздух в моей маленькой хижине был спертым, и гнетущим. Казалось, какая-то тяжесть лежит у меня на груди. Издалека донесся низкий стонущий раскат грома. Заснуть было невозможно. Я оделся и, стоя у дверей хижины, глядел в окружавший меня мрак, тускло подсвеченный лунным светом. Журчание Гастеровского ручья и монотонное уханье далекой совы были единственными звуками, достигавшими моего слуха. Избрав узкую овечью тропку, проходившую возле реки, я прошел по ней с сотню ярдов и только повернул, чтобы пойти обратно, как вдруг нашедшая туча закрыла луну и стало совершенно темно. Мрак стал настолько полным, что я не мог различить ни тропинки под ногами, ни ручья, текущего правее меня, ни скал с левой стороны. Я медленно шел, пытаясь на ощупь найти путь в густом мраке, как вдруг раздался грохот грома, ярко сверкнула молния, осветив все пространство болот. Каждый кустик, каждая скала вырисовывались ясно и четко в мертвенно-бледном свете. Это продолжалось одно только мгновение, но я вдруг затрепетал от изумления и страха: на моей тропинке в каких-нибудь двадцати метрах от меня стояла женщина. Вспышка молнии озарила каждую черточку ее лица, платья. Я увидел темные глаза, высокую грациозную фигуру. Ошибки быть не могло. Это была она - Ева Камерон, девушка, которую я, по мои предположениям, потерял навсегда. Какое-то мгновение я стоял остолбенев. Неужели это действительно была она или только плод моего воображения? Я быстро побежал вперед в том направлении, где ее увидел. Громко закричал. Однако ответа не было. Я кричал снова и снова, однако все было бесполезно. Вторая вспышка молнии осветила местность, и луна наконец прорвалась из-за туч. Но хотя я поднялся на холм, с которого была видна вся равнина, заросшая вереском, я не увидел ни признака этой странной полуночной путешественницы. А затем я вернулся в свою маленькую хижину, не уверенный, была ли это действительно мисс Камерон.
