— Спасибо, друг! — тихо говорит он.
— Такого молодца да не вызволить!..
— Рад бы и я тебе услужить чем…
— Ты уж нам, кунак, послужил… За тебя барышня, вон как Богу молится… А она, брат, такая, что Бог её завсегда послухает…
Наивная речь старого солдата точно музыка звучит в его ушах.
— Э, да у тебя и Егорий… Давно ль?..
— Генерал в Петровске сам повесил.
— Ну, с тебя литки при случае, — весело говорит Егунов. — Теперь ты нам первый друг…
Они уже вне опасности… Смутно как сквозь сон видит Амед, что перед ним растворяются ворота крепости. Кто-то обнимает его… Едва-едва понимает юноша, что это Брызгалов. Чья-то маленькая рука жмёт его руку, и он только сердцем, а не глазами видит, что это Нина. Кто-то поздравляет его, с чем — он не может сообразить сам, и как сноп валится к её ногам.
— Устал, бедный… Скорей перенесите его в госпиталь.
— Папа, там места нет. Несите его за мною!
— Куда?
— Ко мне в комнату. Я пока перейду наверх, а из госпиталя офицеров можно перевести ко мне и Амеда туда же.
И, не ожидая, что ей ответит отец на это, она идёт за солдатами, бережно несущими юношу, приказывает уложить его к себе на постель и бежит за доктором.
Амед очнулся только часа через три. Обморок у него перешёл в такой сон, что, казалось, нет силы, которая могла бы его разбудить. Когда он открыл глаза, был уже вечер. Ливень стучал в окно и матовой сеткой заслонил всё перед ним…
Амед почувствовал себя здоровым, но страшно утомлённым. Он опять закрыл глаза и тотчас же, вспомнив что-то, привстал на локтях. Он было хотел одеться, но руки и ноги его, избитые ударами волн, ныли и болели… Он невольно откинулся назад и, заметив вдали солдата, спросил его:
— Мне снилось, или, действительно, барышня приходила сюда?
— Только сейчас ушла, а то всё время была здесь.
Он закрыл глаза, и на лице его отразилась восторженная улыбка. Потом он опять обратился к солдату.
— Мне надо коменданта…
— Сейчас позову…
Брызгалов ожидал с нетерпением, когда сознание вернётся к елисуйцу.
Он быстро пошёл к нему.
— Ну, ещё раз поздравляю тебя, братец, с Георгием…
— Сам генерал дал… Молодцом называл. Сказал, что второго даст, если я исполню его поручение.
— Ну?.. Что он велел передать?..
Амед снял с шеи кожаный мешочек и подал его Брызгалову…
Тот взрезал его и вынул записку.
«Держитесь до последней возможности… Ешьте коней, что хотите, но держитесь. Помощь подать вам прямо нельзя, — не пробьёшься… Но со всеми силами своими я выступаю на аул Салты, в Дагестан… Возьму его с помощью Божьей, и шайки, осадившие вас, поневоле вернутся. Вы представлены к чину и Георгиевскому кресту. Офицеры и солдаты будут награждены. Крепость, хоть помри, да стой. Гибните до одного, но не сдавайтесь. Я знаю, ваше положение отчаянно, но и у нас здесь не лучше… Да поможет вам Господь!..»
Брызгалов задумчиво опустил лоскуток бумаги.
— А насчёт продовольствия?.. Вам ничего не передавали?
— Из Дербента послать нельзя… Там мало солдат…
Степан Фёдорович опустил голову.
— Ешьте коней… Да они уже съедены…
— Можно мне слово сказать?
— Да. А что, Амед?
— Как я оправлюсь, я доставлю вам коней и баранов.
— Откуда?
— От них, от лезгин и чечни…
— Как ты это сделаешь?
— Я ещё не знаю… Попробую… Сделаю…
Брызгалов нагнулся и поцеловал Амеда.
— Я смотрю на тебя как на сына… Если бы ты был христианин, я бы перекрестил тебя… Ну, прощай, Амед, отдыхай пока… Ты заслужил несколько часов покою. Вечером поужинаем вместе…
Амед улёгся. Закрыл глаза, но у него на лице было такое счастливое выражение, точно он из-под опущенных век видел что-то светлое, ясное, радостное…
— Как сына!.. — тихо повторил он про себя.
1902
