— Хорошо, вот пройдет время, и странности перестанут мешать тебе его любить — тогда нас и познакомишь.
— Это я так, пошутил. Ничего страшного. Вы наверняка подружитесь. Ты тоже не без странностей, а Хиираги хороших людей сразу видит.
— Хороших людей?
— Да-да.
Хитоси стоял ко мне в профиль и улыбался. В такие моменты он всегда смущался.
Лестница была очень крутой, и мы торопливо спускались. Начинало смеркаться, и зимнее небо прозрачно отражалось в окнах белого школьного здания. Ступенька за ступенькой, я помню свои черные ботинки, гольфы и подол школьной формы.
Наступил вечер, полный весенних запахов.
Форма-матроска Хиираги скрылась под пальто, и я перевела дух. Витрины универмага ярко освещали тротуар, лица людей в нескончаемом потоке тоже сверкали белым светом. Ветер доносил сладкий аромат, и хотя уже чувствовалась весна, было еще холодно, и я достала из кармана перчатки.
— Этот ресторанчик с темпурой[3] совсем рядом от моего дома, давай пройдемся немного, — сказал Хиираги.
— Нужно по мосту пройти, да? — спросила я и замолчала. Я вспомнила Урара, которую там встретила. Каждое утро я бывала у реки, но ее больше не видела… Я рассеянно думала об этом, когда Хиираги неожиданно громко сказал:
— Домой я тебя провожу, конечно. — Наверное, принял мое молчание за нежелание тащиться в какую-то даль.
— Да что ты? Еще рано, — поспешно ответила я, и подумала, на этот раз не произнося вслух: «По-похож». Сейчас он был так похож на Хитоси, что даже не стоило пародировать. Хотя он никогда не нарушал установленных границ в общении, его заботливость проявлялась как привычка, рефлекторно, и от этой холодности и честности мне всегда становилось ясно и отчетливо. Ощущение прозрачной взволнованности. И сейчас это ощущение вспомнилось мне необычайно живо. Оно грело. Оно приносило боль.
— Я просто вспомнила, как недавно утром, во время пробежки я видела на мосту одного странного человека, — сказала я на ходу.
— Странного человека? Мужчину? — Хиираги засмеялся. — И не страшно тебе бегать ранним утром?
— Нет, не в этом смысле. Женщину. Почему-то никак не могу ее забыть.
— А-а… Может, опять встретитесь.
— Хорошо бы.
Да, почему-то мне очень хотелось встретиться с Урара. Хотя я видела ее всего один раз, мне хотелось с ней встретиться. Ее выражение лица… У меня тогда чуть сердце не остановилось. Только что ласково улыбалась, а когда осталась одна, то будто «дьявол, принявший человеческое обличье, вдруг стал упрекать себя: всё, хватит расслабляться, ничему больше не доверяй». Такое вряд ли забудешь. Мне показалось, что мои страдания и горести не идут с этим ни в какое сравнение. Это давало надежду на то, что, может быть, у меня еще есть что-то впереди.
На большом перекрестке нам с Хиираги стало неуютно. Здесь произошла авария. И сейчас движение было оживленным. Мы остановились на красный свет.
— А где привидения? — засмеялся Хиираги, но в глазах его совсем не было смеха.
— Так и думала, что это скажешь, — попыталась улыбнуться я.
Лучи фар перекрещивались, световые потоки поворачивали к нам. Светофор ярко мигал во тьме. Здесь умер Хитоси. Я замерла. Там, где умер любимый человек, время остановилось навечно. Люди молятся о том, чтобы удалось оказаться в том месте, чтобы им передались те же страдания. Часто во время экскурсии в какой-нибудь замок говорят: столько-то лет тому назад здесь ходил такой-то — это история, которую ощущаешь собственным телом. Всякий раз, когда я раньше слышала подобное, я думала: что за ерунда? Но теперь по-другому. Мне кажется, я понимаю.
Этот перекресток, эти оттенки вечера, ряды зданий и магазинов — последнее, что видел Хитоси. И всё это было не так давно.
Ему было страшно? Вспомнил ли он меня хотя бы на мгновение? Светила ли так же, как сейчас, высоко в небе луна?
— Зеленый.
Я задумчиво смотрела на луну, так что Хиираги пришлось даже потрясти меня за плечо. Прохладно-белый нерезкий свет был необычайно красив — совсем как жемчуг.
— Ну и вкуснятина, — сказала я. Мы сидели за стойкой нового, пахнущего деревом ресторанчика и ели какиагэдон, вкусный настолько, что заставлял вспомнить, каким бывает аппетит.
— Видишь? — сказал Хиираги.
— Так вкусно — прямо думаешь: хорошо, что удалось дожить до этого, — сказала я. От моих похвал официант за стойкой даже засмущался.
— Я же говорил! Я был уверен, что ты так скажешь. У тебя правильное чутье. Я так рад, что тебе понравилось. — Он выпалил всё это на одном дыхании, рассмеялся и пошел заказывать то же самое для матери.
Я упрямая. Да и нет другого выхода — только жить дальше, хотя эта мгла пока еще тянет за ноги. Так я думала, смотря на какиагэдон перед собой. А еще мне хотелось, чтобы этот мальчик скорее научился бы снова смеяться — как сейчас, не надевая девчоночью форму-матроску.
Полдень. Вдруг зазвонил телефон.
Я простудилась, прекратила бегать по утрам и в полудреме лежала в кровати. Звонки настойчиво врывались в слегка воспаленное сознание, и я вяло поднялась. Никого из домашних, похоже, не было, и мне ничего больше не оставалось — только плестись в коридор и брать трубку.
— Да.
— Алло. Сацуки-сан дома? — Незнакомый женский голос назвал мое имя.
— Я слушаю, — ответила я, недоумевая.
— А это я, — сказала женщина, на том конце провода. — Я, Урара.
Я поразилась. Она всё время меня ужасно пугает. Я совершенно не ждала этого звонка.
— Извини, что я так вдруг. Ты сейчас свободна? Можешь выйти?
— Ну… могу. А откуда, откуда ты узнала, где я живу? — спросила я дрожащим голосом. Она, похоже, звонила с улицы, доносился шум машин. Я поняла, что она улыбается.
— Когда очень хочется узнать, само собой узнается, — сказала Урара, будто произнесла заклинание. «Ой ли?» — прежде, чем я успела подумать, она сказала: — Хорошо, на пятом этаже супермаркета около вокзала, там, где термосы продают, — и повесила трубку.
Я так плохо себя чувствовала, что в другом случае лежала бы дома и никуда не выходила. Положив трубку, я подумала: «Ну, попала». Ноги подкашивались, температура, похоже, поднималась. Но несмотря на это, подогреваемая любопытством, я стала собираться. У меня не было ни тени сомнения, будто в глубине души зажегся свет подлинных желаний, и он подсказывал: иди.
Потом я поняла, что в то мгновение судьба была лестницей, ни одну ступеньку которой нельзя было пропустить. Если пропустишь — не сможешь подняться до самого верха. А оступиться легче всего. Наверное, тогда мною двигал слабый умирающий свет, теплившийся в душе. То было свечение во мраке, о котором я думала, что без него лучше спится.
Я тепло оделась и села на велосипед. Стоял полдень, окутанный теплым светом, напоминающим о том, что весна действительно пришла. Только что родившийся ветерок приятно обдувал лицо. Деревья вдоль дороги стали понемногу покрываться младенческой зеленой листвой. Светло-голубое небо было в легкой дымке и тянулось далеко за пределы улицы.
Я не могла не чувствовать, как внутри у меня все скрежещет от этой обильной свежести. В моем сердце никак не находилось места для весеннего пейзажа. Он просто отражался на поверхности, как у вертящихся мыльных пузырей. Люди проходили мимо, их волосы сверкали в лучах света, они выглядели счастливыми. Всё дышало, свечение росло, оберегаемое мягким солнцем. В этом красивом, переполненном жизнью пейзаже я с любовью вспоминала о пустынных зимних улицах, каменистых речных берегах на рассвете. Хотелось исчезнуть, разлететься на мелкие кусочки.
Урара стояла спиной к рядам термосов. На ней был розовый свитер, спина прямая, как струнка, среди толпы она выглядела моей ровесницей.
— Добрый день, — сказала я, подойдя поближе.
— Ой! Ты простужена? — Она удивленно округлила глаза. — Извини, я не знала, позвала тебя.
— А у меня что, на лице написано, что я больна? — Я улыбнулась.
— Да, красное. Ладно, давай скорей выбирай. Любой, какой нравится, — сказала она, повернувшись к термосам. — Ну, что лучше? Традиционный термос? Или важнее, чтобы он был легкий и не мешал при беге? А вот этот такой же, как у тебя был. Если дизайн важен, то, может, пойдем туда, где китайские товары продаются и китайский купим?
Она говорила так увлеченно, что я почувствовала, как на самом деле покраснела от радости.
— Вот этот, белый.
Я показала на маленький блестящий белый термос.
— О, у покупателя хороший вкус, — сказала Урара и купила его мне.
Мы пили чай в небольшом кафе на последнем этаже.
— Я тут еще принесла тебе, — сказала она и стала доставать из кармана пальто небольшие свертки. Она всё доставала и доставала их один за другим, так что я совершенно опешила. — Мне их расфасовали в чайном магазине. Несколько сортов травяного чая, несколько сортов — черного, несколько — китайского. На пакетиках названия. Заваривай в термосе и пей на здоровье.
