том, что каким бы ни оказался окончательный ответ, он явно будет выходить за рамки полномочий Феликса Борлана и даже самой МКДУ.
Его мысли прервал голос, идущий откуда-то с потолка салона.
– Добрый день, дамы и господа. Говорит командир корабля Мейсон. От имени авиакомпании «Бритиш Эйрвейз» приветствую вас на борту самолета «Боинг-1017». В настоящий момент мы совершаем горизонтальный полет с крейсерской высотой 83,5 км на скорости 5850 км/ч. Мы движемся с отклонением на тридцать пять градусов к западу от истинного севера; в данный момент мы пролетаем над побережьем, в пяти километрах по правому борту находится Ливерпуль. Пассажиры могут свободно перемещаться по салону. Мы открыли бары и уже подаем вам напитки и закуски. По плану мы прибываем в Сан-Франциско в 10:38 по местному времени; время до посадки – один час пятьдесят минут. Напоминаю, что во время снижения, к которому мы приступим через час тридцать пять минут, все пассажиры должны находиться на своих местах. За десять минут до начала снижения мы оповестим вас по громкой связи; еще одно сообщение последует спустя пять минут. Желаем вам удачного полета. Благодарю за внимание.
Пилот отключился, и характерный щелчок тут же потонул в шуме, с которым местные завсегдатаи, как водится, пытались первыми пробиться к видеофонным будкам.
В соседнем с Хантом кресле расположился Роб Грей, возглавлявший в «Метадайне» отдел экспериментальной инженерии. На коленях он держал раскрытый портфель и изучал информацию на встроенном в крышку дисплее.
– Регулярный рейс до Портленда стартует через пятнадцать минут после нашей посадки, – объявил он. – Почти впритык. А следующий только через четыре с лишним часа. Что думаешь?
Свой вопрос он сопроводил косым взглядом и приподнятыми бровями.
В ответ Хант скривился.
– Я не стану слоняться по Фриско четыре часа. Забронируй нам ави, сами долетим.
– Тоже об этом подумал.
Пощелкав по клавишам небольшой клавиатуры, расположенной чуть ниже экрана, Грей вывел на экран справочный указатель и, быстро сверившись с ним, нажал еще одну клавишу, чтобы перейти в телефонный справочник. Он выбрал номер в одной из колонок и ввел его, беззвучно шевеля губами. Внизу экрана отобразился выбранный телефон и запрос на подтверждение. Грей нажал клавишу Y. На несколько секунд экран опустел, после чего буквально взорвался водоворотом цветов, почти моментально принявших очертания платиновой блондинки, излучавшей улыбку, которую обычно встретишь только в рекламе зубной пасты.
– Доброе утро. «Эйвис Сан-Франциско», городской терминал. Меня зовут Сью Паркер. Чем могу помочь?
Грей обратился к решетке микрофона, расположенной над экраном рядом с крошечной видеокамерой.
– Привет, Сью. Моя фамилия Грей, Р. Дж. Грей, нахожусь на борту рейса до Сан-Франциско, прибываю где-то через два часа. Могу я забронировать авиамобиль?
– Конечно. Дальность?
– О… примерно восемьсот… – Он глянул на Ханта.
– Лучше возьми тысячу, – посоветовал тот.
– Как минимум тысяча километров.
– Без проблем, мистер Грей. У нас есть «Скайровер», «Меркьюри-3», «Ханиби» и «Йеллоу Бёрд». Есть ли у вас какие-то предпочтения?
– Нет, подойдет любой.
– Тогда бронирую «Меркьюри». Примерный срок аренды?
– Не знаю… без ограничений.
– Поняла. Полная компьютерная навигация и управление полетом? Автоматический ВВП?
– Желательно и, ах, да.
– У вас есть полная лицензия на ручное управление?
Задавая вопросы, блондинка щелкала по невидимым клавишам.
– Да.
– Могу я запросить личную информацию и данные банковского счета?
Во время разговора Грей вытащил из бумажника карточку. Затем он вставил ее в разъем сбоку экрана и нажал клавишу.
Блондинка вновь сверилась с незримыми оракулами.
– О’кей. На борту будут другие пилоты?
– Один. Доктор В. Хант.
– Его личные данные?
Грей взял карточку, предусмотрительно протянутую Хантом, и вставил ее взамен собственной. Ритуал повторился. Затем лицо на экране исчезло, сменившись форматированным текстом с заполненными окошками.
– Пожалуйста, проверьте данные и подтвердите ваш заказ, – произнес бестелесный голос из решетки. – Стоимость указана справа.
Грей быстро пробежался взглядом по экрану, тяжело вздохнул и ввел заученную последовательность цифр, не отобразившихся на мониторе. В окошке «Авторизация» добавилась надпись «ПОДТВЕРЖДЕНО». Затем на экране снова появилось улыбающееся лицо работницы компании.
– Когда вы будете готовы забрать транспорт, мистер Грей? – спросила она.
Грей повернулся к Ханту:
– Мы хотим сначала пообедать в аэропорту?
Хант состроил гримасу.
– Только не после вчерашней вечеринки. Сейчас я на еду даже смотреть не могу. – Он провел языком по внутренней поверхности лошадиного ануса, который когда-то называл ртом, и на его лице отразилось выражение резкого отвращения. – Лучше где-нибудь поедим вечером.
– Давайте остановимся на половине двенадцатого, – сообщил Грей.
– Машина будет готова.
– Спасибо, Сью.
– Спасибо вам. До свидания.
– Пока.
Грей щелкнул выключателем, отсоединил портфель от розетки, встроенной в подлокотник кресла, свернул соединительный шнур и спрятал его в отведенном месте внутри крышки. После этого он закрыл портфель и поставил его под сиденье.
– Готово.
Тримагнископ представлял собой последнее творение в череде технологических триумфов, которые составляли продуктовую линейку «Метадайна» и были рождены и взращены тандемом Ханта и Грея. Хант был человеком идей, который вел внутри компании жизнь своеобразного фрилансера и мог заниматься любыми исследованиями или экспериментами, согласно собственным желаниям или потребностям своих же изысканий. Название его должности отчасти сбивало с толку: на самом деле он и был отделом теоретических исследований. Эту должность он, вполне осознанно, задумал так, чтобы она не занимала какого-либо очевидного места в иерархии «Метадайна». Он не признавал никаких начальников, за исключением директора, сэра Фрэнсиса Форсит-Скотта, и гордился тем, что у него нет подчиненных. На организационной схеме компании клетка с надписью «Отдел теоретических исследований» стояла в полном одиночестве рядом с перевернутым деревом под заголовком «Научные исследования и разработки», будто ее добавили задним числом. Внутри нее значилось единственное имя – доктор Виктор Хант. Ему нравилось такое положение вещей – симбиотические взаимоотношения, в которых «Метадайн» предоставляла оборудование, производственные возможности, услуги и финансы, необходимые для его работы, а он, во-первых, позволял компании держать на балансе всемирно известного специалиста по теории ядерной инфраструктуры, а во-вторых, обеспечивал стабильный поток «осадков».
Грей же был инженером. Он олицетворял решето, на которое падали те самые осадки. У него был гениальный талант замечать среди сырых идей настоящие бриллианты, имевшие практический потенциал, и превращать их в проработанные, оттестированные, ликвидные продукты и улучшения. Он, как и Хант, пережил минные поля безрассудного возраста и добрался до тридцати с чем-то лет одиноким и невредимым. С Хантом его объединяла страсть к работе, уравновешенная здоровым пристрастием к большей части смертных грехов, и адресная книга. В целом они были неплохой командой.
Грей прикусил нижнюю губу и потер левое ухо. Он всегда прикусывал нижнюю губу и потирал левое ухо перед разговором на профессиональную
