Индюк во всю наслаждается произведённым эффектом, широченная улыбка раздвинула пухлые щёчки и дотянулась до ушей. Ланал понурил голову. То, что несёт этот низкорослый боров, слишком невероятно, чтобы быть ложью. На глазах сами собой навернулись слёзы.
— Метрополия послала вас к чёрту дважды. Первый раз, когда вышвырнула к нам на свалку человеческих душ. Второй, когда Первый крейсерский убрался восвояси, а вас бросил на произвол судьбы болтаться в своих анабиозных гробах на орбите.
Как урождённый садист, Индюк упорно добивает заключённых морально.
— Да! Да! Что уставились? Больше пяти лет вы болтались на орбите никому на хрен не нужным мусором! И болтались бы дальше, если бы нам не потребовались сверхпроводники и накопители большой ёмкости ваших ледяных гробов.
Индюк сияет от радости. Ланал несколько раз энергично сжал и разжал кулак. Так бы и врезал бы ему по жирной харе! Больше вида физических страданий Индюку доставляет удовольствие наблюдать за душевными мучениями заключённых. Индюк и ему подобные — самый паршивый тип надзирателей.
— А теперь запомните самое главное! — Индюк демонстративно хлопнул дубинкой по раскрытой ладони. — Вы — никто! Ваши тощие задницы ничего не стоят! Только потому, что ваши мускулы могут принести хоть какую-то пользу, вам дарована жизнь. Но! — Индюк злорадно оскалился, — Это будет паршивая жизнь. Вы будете пахать, пахать и ещё раз пахать до самой своей смерти. Красные пески Дайзен-2 поглотят ваши бренные тела и жалкие души.
Зарубите себе на носу одно единственное правило: за малейшее неповиновение — смерть! Молите Великого Создателя, чтобы вас просто поставили к стенке и пристрелили. О-о-о! Это будет самая гуманная смерть. Лёгкая, как сон. А теперь!
— Витус Индан! — из противоположно шеренги выскочил тощий чиновник. — Но я же не осуждённый! Я же не нарушал закон! Я свободная личность!
— Один хрен, — Индюк засмеялся мелко и противно. — Можешь считать себя военнопленным. Федерация Мирема объявила нам войну и до сих пор не признала нашу независимость.
От отчаянья лицо чиновника вытянулось, челюсть отвисла, а руки безвольно повисли вдоль тела. Единственный военнопленный вот-вот громогласно разрыдается.
— Пшёл вон! — Индюк замахнулся дубинкой, чиновник в ужасе отшатнулся.
Ланал стрельнул глазами на право и на лево вдоль шеренг. Лица товарищей по несчастью выражают все оттенки негативных эмоций, начиная с ужаса в глазах чиновника, до удивлённого неверия заключённого напротив. Но все без исключения выглядят подавленными и глубоко несчастными людьми.
— А теперь, недоноски беременные, за мной! — Индюк вышел из камеры-накопителя. — Кто отстанет или вздумает рыпаться — первым отправится на поверхность. Бежать вам, паскуды, некуда.
На негнущихся ногах Ланал заковылял к выходу. Это, это, это невероятно! Много раз читал в фантастических романах о бунтах на далёких колониях. Но… Одно дело художественный вымысел, подчас очень даже правдоподобный, но всё равно вымысел, и совершенно другое… Неужели оно случилось на самом деле?
Колонии и раньше елозили, по телеку рассказывали. По мелочам, правда: вилами и топорами махали, мэрии и тюрьмы жгли. В какой-то дыре, говорят, губернатора грохнули. Но… чтобы бунтовать? Да ещё разгромить Первый крейсерский?
Боль толкнула в левое плечо, Ланала развернуло на месте. От волнения не заметил, как налетел на дверной косяк. В широком коридоре стоит несколько аборигенов в странных красных костюмах. Больше всего они похожи на сухопутных водолазов. Но… Превеликий Создатель. Ланал невольно отшатнулся. У каждого в руках… Неужели самое настоящее оружие? Длинный ствол с высокой мушкой, красный приклад и слегка изогнутая коробочка возле спускового крючка. На «Эммы», электромагнитные автоматы космических пехотинцев, не похожи, но… Точно оружие!
— Не отставать! — возглас Индюка ударил словно бич.
А, может, и в самом деле раз и навсегда покончить с этим бредом? Ланал украдкой бросил взгляд назад. Сухопутные водолазы молча шагают за заключёнными. Лица скрыты за непрозрачными забралами. Не прошло и пяти минут, как все планы, все мечты и все надежды на будущее опять рассыпались в прах. Пусть со свалки человеческих душ никто и никогда не возвращался, но на ней всё же жили обычные люди, такие же граждане Федерации. Не так давно заключённые, отмотав срок, всё же выходили на свободу. Говорят, некоторые из них очень даже недурно обустраивались. Главное хорошо работать и не злить аборигенов. Честный труд, он, того, вознаграждается. А что теперь?
А теперь впереди пустота и неизбежная смерть. Что там дальше за ближайшим поворотом? Индюк ни словом, ни полусловом не обмолвился хоть о будущем. Сколько кому дали лет не имеет ни малейшего значения. Чиновника, законопослушного гражданина, мелкий надзиратель не задумываясь обрёк на тяжкий труд и смерть. Может, их и в самом деле ведут на поверхность? Может у местных развлечение такое? Проклятый Индюк сделал самое гадкое, самое поганое, самое подлое, что только мог — убил надежду. Ланал снова украдкой бросил взгляд назад. Так… Может… Какой смысл тянуть?
Глава 2. Правительственный консультант
— И в завершении о погоде.
Сексапильная телеведущая, изящно покачивая бёдрами, отошла в сторону. На стене за её спиной появилась большая карта погоды. Красные круги антициклона накрыли восточное побережье материка Ларж.
— Завтра днём ожидается сухая, ясная погода, — быстро заговорила теледива. — Воздух прогреется…
Лирон Рекоу в раздражении бросил электронный блокнот на круглый столик возле кресла-качалки.
— Опять тишина, — в раздражении Рекоу откинулся на спинку кресла.
Старое кресло-качалка из натуральной древесины послушно качнулось назад и пронзительно скрипнуло. На дворе и без подсказки телеведущей царит великолепная погода. Всю ночь моросил противный осенний дождь, но к утру тучи рассеялись. Великолепная Гепола взошла на небосклон и согрела воздух. На календаре конец октября, землю вот-вот укроет первый снег. Ну а пока в столь чудный осенний денёк сам бог велел наслаждаться тишиной и покоем в любимом кресле-качалке на террасе собственного домика. Но злость и глухое недовольство всё равно терзают Лирона Рекоу, бывшего начальника тюрьмы Глот на далёкой Свалке.
Месяц. Скоро месяц, как из похода на Свалку вернулся Первый крейсерский флот. Само собой подразумевалось, что бравые космические пехотинцы по-быстрому разгонят аборигенов по хатам, и на этом так называемый бунт на далёкой колонии закончится. Ан нет!
Едва прошло первое сообщение о возвращении Первого крейсерского, как планетарные СМИ дружно заткнулись. Ей богу! Как воды в рот набрали. Все без исключения телеканалы ведут себя так, будто жителей метрополии абсолютно не интересует, что там творится на далёкой Свалке, почему до сих пор нет победоносных реляций о восстановлении конституционного порядка на Дайзен-2, и почему адмиралы и прочие непричастные не красуются на телеэкранах с новенькими наградами на пышных мундирах. Ясно дело: СМИ молчат не по собственной воле, а по указке правительства.
Четвёртую неделю подряд Рекоу прилежно просматривает все выпуски новостей и… ничего. Тишина. В склепе на заброшенном кладбище новостей и то больше. Популярные телеведущие, сияя безукоризненными зубами, взахлёб рассказывают о светских раутах, смакуют интимные подробности из жизни знаменитостей и выдают прогнозы о длине женских юбок в следующем сезоне. Вот и сейчас в одиннадцатичасовом выпуске бойкая на язык блондинка с наигранным восторгом поведала о новом сорте орхидеи, который кто-то там вывел где-то там и теперь многочисленные общества любителей цветов по всей планете писают от восторга. Рекоу печально посмотрел на валяющийся на круглом столике блокнот. Ещё неделя молчания и тогда гаджет точно закончит свои дни на каменных плитках красивой дорожки, что ведёт от калитки до крыльца дома.
Положив руки на широкие подлокотники, Рекоу принялся не спеша раскачиваться в кресле. Ни высоколобые чиновники, ни адмиралы с генералами при всём желании не могут вечно прятать шило в пустом мешке. Рано или поздно им всё равно придётся поведать широкой общественности, избирателям, Рекоу усмехнулся, о поражении Первого крейсерского флота. А то, что впервые в новейшей истории федеральный флот потерпел самое настоящие поражение невозможно сомневаться после официального молчания четыре недели подряд. Быстрей всего, правительство пребывает в глубокой растерянности и до сих пор не решило, что же делать.
С улицы долетел визг тормозов, Рекоу лениво повернул голову. Возле забора остановился большой чёрный внедорожник с квадратными обводами кузова. Дружно хлопнув дверцами, наружу выбрались сурового вида мужики лет 30–40 в чёрных деловых костюмах и коротких причёсках. Узкие рукава едва скрывают накаченные бицепсы, а из-под полов добротных пиджаков выглядывают тёмные кобуры для пистолетов. Тот, что по выше и по старше, вытащил из кармана наладонник и с задумчивым видом уставился в маленький экран.
