Форма входа
Книга онлайн » Научные и научно-популярные книги » Психология » Между живой водой и мертвой. Практика интегративной гипнотерапии - Леонид Кроль
Читем онлайн Между живой водой и мертвой. Практика интегративной гипнотерапии - Леонид Кроль
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Я очень обязан своему учителю психодрамы Йорану Хёгбергу. Он показал мне, как можно очень плавно, бережно и терпеливо общаться с клиентом, извлекая из него, как из музыкального инструмента, любые чувства, давая возможность звучать любым струнам. Для меня это, пожалуй, образ такого хорошего танцора, который не столько делает красивые па, сколько очень спокойно и плавно двигается, легко танцуя с любым партнером. При этом танец как будто бы лишен энергетики и сексуальности, но в нем каким-то неожиданным образом партнеру помогают правильно ставить руки и ноги. Человек теряет неловкость и начинает вдруг ощущать свое тело и легко двигаться. В психодраме я ощущал себя как упрямящегося ребенка, которому трудно двигаться и который постепенно, незаметно для себя начинает входить в этот ритм воздействия. Хёгберг показал мне эффектную и спокойную манеру работы с самыми разными проблемами. Я имею в виду не окончательное решение проблемы, а само психотерапевтическое движение, когда имеется возможность остановки в любой точке, движение с продолжением ровно до тех пор, пока этого хочется клиенту. Это пример движения от клиента и для клиента, танец для клиента и от клиента.
У Джеффри Зейга я увидел, что можно быть хорошим профессионалом и без стеснения сочетать в себе выраженные организационно-деловые качества.
Из «эриксоновских» людей мне понравился Стивен Гиллиген, один из первых гипнотерапевтов, которых я посмотрел. Мне он запомнился некоторой художественностью, импрессионизмом работы и одновременно тем, что все доводится до конца. Стивен Гиллиген берется за случай, применяет одну технику, другую, третью, и при этом он не в плену у собственных возможностей, не в плену у собственной мастерской. В этом есть определенная целостность.
Из последних встреч мне очень запомнился Отто Кернберг, нынешний президент Международной психоаналитической ассоциации. Мне он понравился ясностью и лаконичностью всех высказываний, скрупулезностью и нетрадиционностью анализа. Я наблюдал его сеанс супервизорской работы, на котором он стежок за стежком, вопрос за вопросом показывал некую изнанку терапии, изнанку того, что человек думает, чего боится, из чего состоит. Очень сильное зрелище. За один час, у всех на глазах, супервизия становится фактически клиентской работой и разворачивается такой полифонический экран, на который проецируются два случая сразу: и клиента, и терапевта.
* * *Третья составляющая профессионального мастерства – это клиентская часть моего психотерапевтического опыта. Я посещал довольно много тренингов по семейной терапии, по групп-анализу, по гипнозу, но это было очень разрозненное обучение. Позже я прошел две длительные сертифицированные терапевтические программы, шестилетнее обучение психодраме и четырехлетнее – гештальт-терапии. На фоне уже имеющегося опыта работы и большой лаборатории других методов такое обучение дало мне толчок личностной проработки. Это было длительное обучение в одной группе, с одними тренерами. Менялась группа, менялся и я. Все происходящее было не столько обучением, сколько личностной работой.
Психодрама решила для меня терапевтическую проблему относительности любого возраста. После обучения психодраме я очень легко вхожу в любой возраст своих клиентов, легко теряю и приобретаю свой собственный. Относительность возраста надо не знать, а пережить. Очень важно иметь чувство жизни в любом возрасте – ощущать себя как молодого, пожилого, юного, зрелого.
Гештальтистская техника мне кажется более поверхностной и эклектичной, чем психодраматическая. Психодрама более цельная, в ней имеется отточенная процедура, широкий технический аппарат, при этом она бережней по своей сути.
Аналитическая работа в длительных программах дала мне ощущение принципиальной незавершенности терапевта. Я не верю, что какой-то терапевт может быть окончательно проработан. У меня есть ощущение зрелости, потому что я проработан в определенной мере, и это мне позволяет черпать из своего прошлого отчаяние и надежду, бесстрашие при встрече с неизвестным. Но бесстрашие должно сочетаться с осознаванием своих границ, надо знать, что переступаешь и куда возвращаться. Это все равно что иметь свой дом и быть в нем уверенным: уходить из него и в него возвращаться. Понимание собственных границ очень важно для терапевта, потому что всегда существует масса вещей, которые совершенно не проанализированы, не отреагированы, не отрефлексированы. Но этим процессом нужно владеть, и в каждом конкретном случае, в каждом эпизоде работы с клиентом необходимо оглядываться на самого себя, вести поиск слепых пятен. Личностная проработка терапевта не является прерогативой психоанализа. Для меня именно психодраматическая группа стала опытом личностной проработки, моей терапевтической колыбелью.
Иногда чувствуешь себя смотрителем древнего леса, который, с одной стороны, хорошо экипирован, а с другой стороны, знает, что лес очень большой и таит в себе неожиданности. И в каждый момент происходящего возможны и радость, и опасность. Личностная проработка дает ощущение покоя во время каскадерского движения вместе с клиентом.
* * *Настоящая книга – опыт последних трех лет моей практики. В это время я не имел возможности заниматься психотерапией столько, сколько мне хотелось, и для меня была особенно важна психотерапевтическая практика в процессе тренингов. Поэтому каждый случай я воспринимаю как вполне серьезную психотерапевтическую работу, независимо от ее дидактических целей. И в каждом их этих случаев я вижу терапевтический эффект. Мне кажется, что при квалифицированной работе его просто не может не быть.
Книга про трансы отчасти сама обладает трансовым воздействием. При ее чтении у Вас могут возникать необычные состояния – рассеянность внимания, отвлечение на собственные мысли, переживания и воспоминания…
1. Дом, в котором много комнат
Дом – это сокровенная мечта, дома мы одновременно защищены и свободны. В каком-то смысле, настоящий дом – это мы и есть. Дом может быть зáмком с лестницами и колоннами, с арками и башенками, или просто наспех сколоченной избушкой. Он меняется, превращаясь в свое отражение, благодаря солнцу, подсматривающему сквозь тучи, стремительному ливню, серебряной луне. Мы можем любоваться фасадами, столь различными в разную погоду, но главное все же внутри. Светлые комнаты и темные закоулки, огромные залы и крохотные чуланчики – все это может удивить вас своим разнообразием. Но все вместе – это дом, который нужен еще и для того, чтобы однажды выйти за порог, начав большое путешествие.
Большой дом
Клиента зовут Степан. По роду своих занятий он не имеет никакого отношения к психотерапии.
Степан: Я хочу, но не могу внутренне успокоиться. А успокоиться я не могу потому, что меня беспокоит иногда сердце, иногда другие внутренние органы. Я всегда неважно себя чувствую, когда немножко понервничаю.
Терапевт: Хорошо. Вы хотите что-нибудь сказать про свои внутренние органы?
Степан: Да, я могу. У меня ишемическая болезнь сердца, мерцательная аритмия, колит и еще там что-то подозревают, не знаю даже что.
Терапевт: Хорошо, вы можете описать свое состояние более подробно? Мне кажется, вы умеете очень хорошо описывать, если хотите… Что с вами происходит, когда начинается мерцательная аритмия, что вы чувствуете? Как чувствуют себя руки, ноги, какие возникают перед глазами картинки, как вы дышите? Как будто бы вы сейчас всматриваетесь в это более подробно, чем обычно.
Степан: Ну, сразу начинает беспокоить встреча с неизвестным. То есть были такие моменты, когда понимаешь и чувствуешь, что жизнь может уйти от тебя в любой момент. Такое интересное чувство. Не поддается описанию… Не хватает воздуха, ты выброшен, как рыба на лед, с открытым ртом: дышишь-дышишь, а вдохнуть не можешь. Сердце выпрыгивает из груди.
Терапевт: А как вы обычно снимаете напряжение? Вот вы приходите с работы. Что вы обычно делаете, чтобы как-то отойти от обычного ритма?
Степан: Раньше водкой.
Терапевт: Помогает?
Степан: Помогало, а чего ж нет. Стресс снимало.
Терапевт: А что сейчас мешает так делать?
Степан: Сердце. Нельзя уже. Врач пить запретил. Говорит: сто грамм – не больше. А ста граммами разве снимешь? (Смеется.)
Терапевт: Хорошо. Тогда вы, может быть, что-то про свое детство нам расскажете? Картинки, воспоминания…
Степан: Детство? Детство нормальное было. Родился я на берегу Муровца. С такого возраста (показывает рукой невысоко от пола) помню, что я все с водой. Сам я Рак, сами понимаете, водоплавающее. Очень воду люблю. Море люблю. Лето люблю. Вообще все времена года, но лето особенно. В каждом времени года есть что-то свое.
Терапевт (обращаясь к аудитории): Степан говорит про мерцательную аритмию. Мы видим, что у него довольно часто дрожат веки, как бы мерцают. Он их так легко открывает-закрывает. У него немного дрожит голос, когда он говорит, чуть-чуть вибрирует. Степан говорит о состоянии, когда он выброшен, как рыба на лед. Когда он открывает-закрывает рот. Такое мерцательное состояние, напряженное движение рта… У нас с ним довольно быстро образуется несловесный контакт. Он очень быстро отзеркаливает мои позы. Когда я закрываюсь, Степан садится в такую же позу, когда я открываюсь, он тоже держится более открыто. Он очень пластичен, и несколько раз невольно это демонстрирует. Склонен образовывать дополнительные напряжения, скажем, напряжение в горле – начинает слегка покашливать, или, кроме этого легкого дрожания век, у него начинают слегка подрагивать губы. В нем с легкостью образуются такие разные очажки, аналоги мерцающего ритма. Дальше, я бы обратил внимание, что он человек довольно лиричный и склонен очень тонко описывать окружающую жизнь. Я бы предположил, что он в каком-то смысле живет прошлым. То есть, когда ситуация закончилась, Степан именно тогда начинает реагировать на происходящее, причем на мелочи происшедшего – как на приятные, так и на неприятные. И они многократно возвращаются, как бы мерцают, пережевываются… Он живет как бы с отставанием на такт, скорее немножко в прошлом, чем в настоящем. И как бы наблюдает со стороны, с того места, где находится его тень, за тем, что с ним сейчас происходит. Я пока не понимаю мотива, связанного с тем, что он выпивает и тем самым снимает напряжения, потому что это, как мне представляется, для него довольно грубый способ защиты. Степан – человек с творческим началом, он наделен способностью воображать… Он мог бы видеть более яркие сны… мог бы что-то записывать, рисовать, творчески преображать и преломлять напряжение, которое испытывает. Видимо, то, что он переживает в своей обычной жизни, на работе – слишком большие нагрузки для его тонкой личностной структуры (Степан: Да), и он использует довольно грубые способы их блокировки. Я бы предположил, что алкоголь как способ защиты, как способ снятия стресса находится не в рамках его силовых линий, не в рамках его собственных черт конституции, а просто Степан использует первое попавшееся средство. Дальше, я бы обратил внимание на то, что он сочетает в себе некоторые полярные качества. С одной стороны, он гибок и пластичен, легко двигается, легко перестраивается к предлагаемым ему вариантам. А с другой стороны, человек упрямый и в чем-то очень настойчивый, которого, если он что-то решил, трудно переубедить. С этим отчасти связано то явление, которое он называет колитом: сжимание такой манжетки, задержание в себе, отсутствие легкого контакта с окружающим. Потому что при его тонкой конституции необходимо, скажем, два часа для того, чтобы переработать свои впечатления и напряжения, чтобы об этом думать, вспоминать, принимать какие-то решения. Если Степан блокирует в себе возможность переработки впечатлений, он не может от них избавиться. Мерцание как гипотеза может восприниматься в качестве попытки протолкнуть через себя пищу, информацию, энергию. Можно даже предположить, что маленькие тревожные неотреагированные чувства, которые бродят у него в сознании после прошедшей ситуации, – это аналог удерживаемых шлаков. Степан говорит, что использовал алкоголь для снятия стресса, а потом легко отказался от него. Можно сделать вывод, что алкоголь сам по себе для него не важен, а выполняет для него некую функцию, которая могла бы замещаться чем-то иным. В некоторых случаях эта функция может замещаться антидепрессантом или транквилизатором, способом переработки своих впечатлений, творческим началом, которое дает возможность найти, подобно Прусту, «утраченное время». Кто-то может писать стихи и тем самым создавать некий поток движения отдельных мерцающих впечатлений, вспыхивающих и погасающих, и эти мерцающие впечатления ложатся на некий законченный текст, на готовую структуру. И тогда удовлетворение отдельных вспыхивающих, с трудом погасающих импульсов, впечатлений или частичек пищи делает ненужными мерцания на другом уровне, на уровне телесном, на уровне различных маленьких движений тела, на уровне сердечных мерцаний. Иными словами, требуется определенная гармонизация. Далее я бы предположил наличие нескольких состояний у Степана. Во-первых, состояние, которое Степан не любит, – состояние расслабленности и опущенности. Когда он чувствует себя, как сдутый мяч. Когда он вялый, немножко капризный, немножко раздражительный, и все его задевает. Ему кажется, что этого состояния нужно как-то избегать. Хотя оно очень терапевтично для него, и его нужно развивать. Во-вторых, я бы выделил состояние, наступающее в тот момент, когда он входит в рабочий ритм, чувствует себя эдаким прыгающим мячом… Как бы манекеном, знающим, что нужно делать… Ему это все, может быть, и не очень интересно, но он знает, что нужно делать, и легко с этим справляется. Он двигается, легко поворачивается в этой ситуации, ему кажется, что в таком состоянии он находится в хорошем тонусе – «при деле». Дальше, я выделил бы третье состояние, при котором он видит ситуацию со стороны. В этот момент Степан смотрит на других людей, на происходящее как на шахматную доску или на карту, и при этом отстранен; ему кажется, он мало в этот момент чувствует, ему скучно или даже холодно. Может быть, даже неинтересно. Есть еще и другие состояния, но сейчас не будем углубляться в это. Вопрос, который сейчас стоит перед нами: «Как сделать так, чтобы не застывать ни в одном из перечисленных состояний?» Как сделать так, чтобы можно было легко выйти из рабочего ритма, в котором Степан совершает разные повороты и движения, как перейти в другое состояние? Как из состояния вялости и разболтанности перейти к чему-то приятному, но при этом не переутомляться? (Обращаясь к Степану) Есть еще какие-нибудь состояния, которые вы сами хотели бы добавить? Ведь все это – мои гипотезы…
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Между живой водой и мертвой. Практика интегративной гипнотерапии - Леонид Кроль бесплатно.
Похожие на Между живой водой и мертвой. Практика интегративной гипнотерапии - Леонид Кроль книги
- Когнитивная терапия. Полное руководство - Джудит Бек - Психология
- Лаборатория психотерапевта, или По секрету всему свету. Интегративно-примитивистская психотерапия (ИПП). Психотерапевтическая модель личности (цветок). Конформационные реакции защиты (дерево) - Игорь Бегалиев - Психология
- Психохирургия – 3 и лечение с ее помощью самых тяжелых и опасных болезней души и тела - Александр Михайлович Васютин - Психология
- Девиантное поведение и основы его профилактики у подростков. Учебное пособие - Наталия Рождественская - Психология
- Психоаналитическая диагностика: Понимание структуры личности в клиническом процессе - Нэнси Мак-Вильямс - Психология
- Мозгоправы. Нерассказанная история психиатрии - Джеффри Либерман - Психология
- Как увеличить силу ума. Практическое пособие - Торстен Гавенер - Психология
- Психотерапия тревожно-фобических расстройств - Павел Федоренко - Психология
- Как переехать в другую страну и не умереть от тоски по родине - Оксана Корзун - Психология
- Истории психотерапии - Алексей Сергеевич Вилков - Биографии и Мемуары / Психология / Русская классическая проза