В VI в., когда славяне оправились от гуннского разгрома, а в степях появился новый, не менее грозный враг—обры (авары), племена лесостепи сплотились в большой союз под гегемонией наиболее южного, близкого к степям, приднепровского племени росов, или русов. В пределах этого союза сложилась своеобразная культура, отличавшая вошедшие в союз племена от других славянских племен. В условиях той эпохи, когда славянские дружины постоянно выходили в степь, двигались к берегам морей и воевали с Византией, их культура неизбежно окрашивалась теми или иными степными и причерноморскими элементами. Союз племен VI— VII вв. получил наименование Руси, или Русской земли. Ядром союза были земли по р. Роси с городом Роднем.
Несколько позднее первенствующее положение в союзе племен Приднепровья перешло к северному соседу русов Поросья — к Полянам, с центром в Киеве, на самом севере лесостепной полосы. Но Поляне не передали своего имени другим племенам; союз племен, перераставший в феодальное государство, по-прежнему носил имя Руси.
Когда в IX в. сформировалось первое феодальное государство у восточных славян, оно по давней 300-летней традиции продолжало именоваться Русью.
Понятие "Русская земля" расширялось вместе с ростом государственной территории и постепенно охватило все восточнославянские племена.
В глазах иноземцев "русом", "русским" был каждый житель государства Руси, каждый подданный киевского князя, правившего Русью. Даже варяги, приезжавшие в Киевскую Русь в качестве наемных воинов или купцов и жившие в Киеве, получали наряду с другими наименование русов.
Никакого шведского (норманского) племени русь до сих пор историкам найти не удалось, и построения норманистов, считавших, что варяги — русь, что именно они принесли это имя к славянам, оказались беспочвенными и ненаучными. Трудами советских историков (Б. Д. Грекова, А. Н. Насонова и М. Н. Тихомирова) окончательно установлена ошибочность такого толкования летописи, при котором русь оказывалась одним из варяжских племен. Обращение же к более ранним источникам и сопоставление их с археологическими данными показывает, что имя Руси с давних времен связано со славянским Приднепровьем.
ПЕРВЫЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА О ГОСУДАРСТВЕ РУСИПосле бурного VI столетия, когда страницы хроник пестрели сведениями о славянских победах, наступи. двухвековой период затишья. Орды кочевников отрезали славян от мировых культурных центров, и некому было рассказать о делах славян. Только на рубеж-VIII—IX вв., с рождением феодального государства снова во всех концах Старого Света заговорили о славянах и русах.
Период VI—IX вв. можно назвать предфеодальным так как в это время окончательно дозревши высшие формы родоплеменного общества в виде прочно организованных союзов племен, и постепенно изживал себя основные ячейки родового строя — маленькие разрозненные и замкнутые родовые коллективы, хозяйственная необходимость которых была обусловлена примитивной техникой подсечного земледелия.
Главный успех развития производительных сил славянского общества заключался в постоянном возрастании площадей земли, подготовленных для земледелия Для того чтобы рухнул родовой строй, нужен был переход от громоздкой и чрезвычайно трудоемкой подсечной, "огневой" системы земледелия к вспашке одного и того же фонда старопахотных, культивированных земель по двупольной и трехпольной системе. Необходимо было не только накапливать лесные росчисти, "лядины", но и иметь более совершенный железный и стальной инвентарь — топоры, тесла, лемехи, чересла и др.
VI столетие — время широкого выхода разных славянских племен на просторы степей, морей и бесчисленных римских дорог — было полно таким количеством соблазнов за пределами родной земли, что особых хозяйственных успехов и серьезных сдвигов в ремесле на славянских территориях не видно. Жили в наскоро построенных полуземлянках, особенно не заботясь об укреплении поселков; все было, очевидно, подчинено мыслям дальних сказочных землях, о сборах в походы.
Хозяйственные достижения наблюдаются в VII— VIII вв. В это время усиленно сглаживался контраст между лесостепным Югом и лесным Севером. И там и здесь совершенствовалась техника обработки железа и стали, что дало ощутимые результаты к IX—Х вв. Север и Юг уравнивались и в отношении земледелия.
Земледелие становилось повсеместно господствующей отраслью хозяйства. Следствием земледельческого прогресса было то, что на смену большим родовым коллективам в 100 человек приходило хозяйство одной крестьянской семьи, одного "дыма", одного "рала" (плуга).
Кризис первобытнообщинного строя затянулся на несколько столетий; он постепенно охватывал все большее пространство, проникая в северную лесную зону, где к IX в. тоже появляются огромные земледельческие села площадью в несколько гектаров (например, городище Титчиха на Дону в земле воронежских вятичей) хорошими общими для всего села укреплениями.
На севере вплоть до VIII в. сохраняются родовые кладбища членов единой кровной "верви". Таковы новгородские сопки, длинные курганы смоленских кривичей и засыпанные землей "столпы" вятичей.
Процесс выделения отдельных семей, "дымов", сказался в появлении индивидуальных и парных курганов, которые, возникнув кое-где уже в середине I тысячелетия, к концу его покрыли уже почти всю Великую Русскую равнину.
Переход от родовых усыпальниц к курганам, насыпанным над одним или двумя умершими (мужем и женщиной), был отражением такого крупного исторического тления, как переход от родового коллектива, имевшего общее подсечное хозяйство, к "дыму", ведшему теперь нее парцеллярное хозяйство на старопахотных землях, возделанных трудами предков — "дедов", вынужденных "обща корчевать пни и расчищать лядины".
Распад родовых общин приводил к группировке хозяйственно самостоятельных семей на основе принципа соседства. Рождалась соседская община, способная выдержать тяжесть классовой организации общества.
Уничтожение принудительного родового равенства и замена родовой собственности семейной и личной вели к неравномерному накоплению прибавочного продукта в разных семьях, к росту имущественного неравенства. Ослабление родовых связей и превращение единого трудового коллектива в сумму самостоятельных семей сделали каждый "дым" более беззащитным, более доступным для экономического или внеэкономического принуждения. Хозяйственная устойчивость каждого отдельного крестьянского двора в условиях тогдашнего негарантированного урожая была очень невелика, каждое стихийное бедствие, каждый недород разоряли тысячи семей, обрекая их на голодную смерть или на возврат к забытому охотничьему быту. На место старой общественной ячейки — рода — должна была встать какая-то новая структурная форма, придававшая некоторую устойчивость обществу в целом. Этой формой явился феодальный двор с его стадами скота, закромами зерна, как для прокорма, так и на семена, с его запасами "тяжкого товара"—продукции усадебных кузнецов, ковавших не только оружие, но и плужные лемехи, чересла, топоры, удила. Феодалы-бояре не были благотворителями разорившегося крестьянства; войной и голодом, применяя все виды насилия, выбирая наиболее слабые участки внутри сельских "миров", они постепенно утверждали свое господство, порабощая слабейшую часть общин, превращая общинников в холопов или закупов.
При всей неприглядности этой картины, надо учесть, что превращение свободного крестьянина в условиях неурожая, падежа скота, пожара и грозящей поэтому смерти в закупа, во временнозависимого, было в какой-то мере актом добровольного выбора: крестьянин мог бросить свой "дым" и уйти "полевать" — охотиться лесу, но тогда он отрезал себе путь к возвращению прежней жизни земледельца, его судьба становилась судьбой изгоя, насильственно выбитого из привычно проложенной отцами и дедами колеи. Наличие рядом с крестьянскими общинами прочно стоящего феодального двора давало возможность выбора: можно было идти не в лес, а к боярину, к его тиунам и рядовичам, просит у них "купу" — зерна, скотину, "железного товара" для поддержания своего неустойчивого крестьянского хозяйства в тяжелую годину недорода, когда не оправдывались дедовские приметы погоды и не помогали языческие заклинания Рожаницы и Даждьбога.
Боярская усадьба была ячейкой нарождавшегося феодального общества — здесь накапливались людские материальные резервы и создавались условия для расширения производства.
Путь прогрессивного развития славянского общества неизбежно вел от родовых общин и разрозненных "дымов" к вотчине, с боярским феодальным двором центре ее.
Выделение племенной знати началось задолго до оформления феодальных отношений.
"Миры", состоявшие из нескольких родовых коллективов, в свою очередь, объединялись в племена, или "земли". Чем примитивнее был родовой быт славян, чем больше была замкнутость "миров", тем слабее были внутриплеменные связи.
