— А ты взаправду можешь уменьшить пробег при помощи электродрели? — не верил своим ушам юный Майкл.
— Между прочим, я раскрыл тебе мой фирменный секрет, так что ты помалкивай и не вздумай проболтаться! Ты же не хочешь, чтобы меня упекли за решётку?
— Ни одна живая душа не узнает об этом, — сказал мальчик. — А много машин ты так «отремонтировал», пап?
— Каждая машина, которая проходит через мои руки, подвергается такой обработке. Я сбрасываю километраж примерно до десяти тысяч миль, а потом только выставляю на продажу. И заметь, всё это я придумал сам, — с гордостью заявил отец. — И заработал, между прочим, неплохие деньги.
Матильда, внимательно слушавшая разговор, сказала:
— Но, папа, это ещё хуже, чем использовать опилки для ремонта. Это нечестно. Ты обманываешь людей, которые тебе доверяют.
— Если тебе не нравится, как я работаю, тогда не ешь ничего в этом доме, — ответил отец. — Вся еда куплена на деньги, вырученные от продажи подержанных машин.
— Это грязные деньги! — воскликнула Матильда. — Я ненавижу их!
На щеках отца выступили два красных пятна.
— Кем ты, чёрт побери, себя возомнила, а? — заорал он. — Ты что, архиепископ Кентерберийский, чтобы читать мне проповедь о честности? Ты всего лишь сопливая девчонка, которая даже не понимает, о чём здесь говорят!
— Ты совершенно прав, Гарри, — вмешалась мать и, повернувшись к Матильде, сказала: — Да как ты смеешь так разговаривать с отцом? Сейчас же закрой свой мерзкий рот, чтобы можно было спокойно смотреть телевизор.
Они ужинали в гостиной, сидя перед телевизором и поставив подносы с едой на колени. Они ели из небольших контейнеров, сделанных из фольги, в которых обычно просто разогревают готовую еду. В них было три отделения: для тушёного мяса, варёной картошки и гороха. Миссис Вормвуд жевала, уставившись в экран, — показывали очередную мыльную оперу. Она была крупной женщиной — из тех, кто красится в платиновых блондинок. Правда, отросшие корни волос выдавали её натуральный цвет: шатенку серо-коричневого оттенка. Она чересчур увлекалась косметикой и совсем не следила за своей фигурой. Казалось, ей приходится всю себя перепоясывать, чтобы выпирающее тело не расползлось.
— Мамочка, — сказала Матильда, — ты не возражаешь, если я доем свой ужин в столовой и почитаю?
Отец сурово посмотрел на девочку и заявил:
— Я возражаю. Ужин — семейное дело, и никто не выйдет из-за стола, пока он не закончится.
— Но мы не за столом, — спокойно сказала Матильда. — И никогда за ним не сидим. Мы всегда ужинаем перед телевизором с тарелками на коленях.
— Что плохого в том, что мы смотрим телевизор? — поинтересовался отец.
Его голос внезапно стал вкрадчивым и угрожающим.
Матильда не решилась ответить ему, просто промолчала, но внутри у неё всё закипело. Она знала, что ненавидеть родителей плохо, но ничего не могла с собой поделать. Чтение открыло для неё такую жизнь, о которой её родители не имели даже представления. Если бы они прочитали хотя бы одну книгу Диккенса или Киплинга, они бы поняли, что в жизни есть нечто большее, чем мошенничество или тупое сидение перед телевизором.
И ещё. Она была до глубины души возмущена тем, что они считали её глупой невеждой. Но ведь она-то знала, что это не так. Её негодование всё росло, и ночью, лёжа в постели, она решила, что, если и впредь отец или мать будут к ней несправедливы, она придумает способ проучить их и постоять за себя. Одна-две маленькие победы помогут ей пережить их идиотские выходки.
Матильде не было ещё и пяти лет, а человеку в столь юном возрасте совсем не просто бороться со всемогущими взрослыми. И всё же она решилась на попытку. После того что случилось за ужином, её отец открыл список предполагаемых жертв.
Шляпа и суперклей
Наутро, незадолго до того как отец отправился в свой проклятый гараж, Матильда прокралась в гардеробную за отцовской шляпой, в которой тот каждый день ходил на работу. Шляпа висела высоко на вешалке, и, чтобы достать её, девочке пришлось подцепить шляпу тростью, встав при этом на цыпочки и вытянувшись во весь рост. Всё это она проделала с большим трудом. Шляпа была с плоской круглой тульей и загнутыми полями, а сбоку у неё торчало перо сойки. Мистер Вормвуд очень гордился ею и считал, что шляпа придаёт ему бравый вид, особенно если он надевал её набекрень и облачался в кричащий клетчатый пиджак и зелёный галстук.
Держа шляпу в одной руке, а тюбик суперклея в другой, Матильда аккуратно намазала тонким слоем клея внутреннюю кромку шляпы, потом осторожно повесила её на место с помощью той же трости. Девочка всё точно рассчитала по времени и завершила операцию как раз в тот момент, когда отец закончил завтракать.
Мистер Вормвуд ничего не заметил, надевая шляпу, но, придя в гараж, не смог её снять. Суперклей схватывает намертво, так что если потянуть посильнее, то можно остаться не только без волос, но и без кожи на голове. Мистер Вормвуд не собирался снимать с себя скальп, поэтому ему пришлось ходить в шляпе весь день, даже тогда, когда он смешивал опилки с моторным маслом и уменьшал пробег с помощью электродрели. Чтобы не выглядеть по-дурацки и сохранить лицо, он напустил на себя важности, надеясь, что его подчинённые подумают, будто он специально не снимает шляпу целый день, как крутой мафиози из гангстерского фильма.
Вернувшись вечером домой, мистер Вормвуд так и не смог снять шляпу.
— Не будь идиотом! — сказала его жена. — Иди сюда, я её с тебя сниму.
Она изо всех сил потянула шляпу. Мистер Вормвуд завопил так, что от его крика задрожали оконные стёкла.
— Пусти! — орал он не своим голосом. — Ты сдерёшь мне кожу со лба!
Матильда с интересом наблюдала за этой сценой, сидя в своём любимом кресле и выглядывая из-за книги, которую держала в руках.
— Что случилось, папочка? — спросила она. — У тебя голова вдруг распухла?
Отец подозрительно уставился на неё, но промолчал. Да и что он мог сказать?
Миссис Вормвуд рассудила так:
— Это, должно быть, суперклей. Ничего другого просто быть не может. Впредь будешь осторожнее. Наверное, ты хотел приклеить ещё одно перо на свою шляпу?
— Да не трогал я эту гадость! — кричал мистер Вормвуд.
Он повернулся к Матильде и снова взглянул на неё. Девочка невинно смотрела на него своими огромными карими глазами.
— Тебе следовало бы сначала прочитать инструкцию на тюбике, прежде чем пользоваться таким опасным средством. Всегда всё надо делать по инструкции, — поучала мужа миссис Вормвуд.
— Что за бред ты несёшь! — взвыл мистер Вормвуд, схватившись за края шляпы, чтобы никто не пытался снять её снова. — Ты думаешь, я кретин и специально приклеил эту штуковину к голове?
Тут вмешалась Матильда:
— Я знаю мальчика, который намазал палец суперклеем и засунул его в нос.
Мистер Вормвуд даже подскочил на месте, услышав такое.
— И что с ним случилось потом?
— Палец застрял у него в носу, — ответила Матильда. — Так он ходил целую неделю, и, когда ему говорили: «Перестань ковырять в носу», — он ничего не мог поделать. Он выглядел ужасно глупо.
— Так ему и надо! — заявила миссис Вормвуд. — Нечего совать пальцы куда попало. Это плохая привычка. Если бы всем детям пальцы мазали суперклеем, они бы быстро от неё отучились.
— Взрослые тоже ковыряют в носу, мамочка, — заметила Матильда. — Вчера я видела, как ты делала это на кухне.
— Хватит об этом! — покраснев, ответила мать.
Мистеру Вормвуду пришлось даже ужинать в шляпе. Он выглядел нелепо и за весь вечер не произнёс ни слова, как будто воды в рот набрал.
Перед тем как лечь спать, мистер Вормвуд ещё раз попытался снять с себя эту злополучную шляпу. Пыталась это сделать и его жена, но у них так ничего и не вышло.
— Как же я пойду в душ? — опешил он.
— Значит, обойдёшься без душа, — сказала ему жена.
Позже, глядя, как её маленький, тощий муж мечется по комнате в своей полосатой пижаме со шляпой на голове, она подумала: «До чего глупо он выглядит! Разве о таком муже мечтает женщина?»
Тем временем мистер Вормвуд обнаружил, что самое худшее в его положении — это спать в этой чёртовой шляпе. Он никак не мог устроиться на подушке.
— Перестань ворочаться, — сказала ему жена после того, как он прокрутился с боку на бок целый час. — Гляди, не то к утру похудеешь, и шляпа сама с тебя свалится, — сострила она.
К утру он, конечно же, не похудел, и шляпа всё ещё была на нём. Тогда миссис Вормвуд взяла ножницы и стала состригать её с головы своего незадачливого мужа по кусочкам — сначала верхнюю часть, потом поля. В тех местах, где шляпа приклеилась к волосам — по бокам и на затылке, — ей пришлось состричь волосы под корень, поэтому, когда она закончила, на голове мистера Вормвуда образовалась круглая белая плешь, как у монаха. На лбу же, где шляпа приклеилась прямо к коже, остались подозрительные коричневые клочки, которые ничем невозможно было отмыть.
