Здесь все было готово: реактивы, химическая посуда, журнал для записей, в отдельной пробирке - нитроцезин, щепоть желтых полупрозрачных кристаллов.
Работа предстояла привычная. Цель опытов получить радикал, капли жидкости. Поскольку компоненты и дозировка веществ менялись, радикал по концентрации никогда постоянным не был. Тут же его анализировали на содержание вещества, которое должно было стать основой лечебного препарата - анаркотина, как его уже окрестили в лаборатории. Если этого вещества оказывалось на миллиграмм больше, чем в предыдущем опыте, работа считалась удачной. Если меньше очередной опыт проводили с иной дозировкой исходных веществ. Все это было так привычно, что Гордеев работал почти механически.
Проходит час, полтора. Заветная капля жидкости получена. Анализ показывает: радикал есть, но в совершенно мизерном количестве, однако Гордеева интересует сейчас совсем другое, чем всегда. Когда опыт закончен, горелка в вытяжном шкафу еще горяча. Ученый бросает на раскаленный металл щепотку желтых кристаллов и закрывает клапан в потолке вытяжного шкафа. Дверцы же оставляет открытыми и через минуту ощущает приторный запах нитроцезина. Некоторое время сидит неподвижно, только убедившись, что порошок испарился, кладет перед собой лабораторный журнал, описывает проделанный опыт. Он еще не уверен, все ли изложит так, как было. В конце концов то, что он делает, непозволительно. Подвергать себя риску, который даже нельзя себе представить, - разве так поступают солидные ученые? Он размышляет о моральном праве ученого распоряжаться своей жизнью.
Примеров самоотверженного служения науке сколько угодно. Профессор Штоль в Цюрихе исследовал на себе препарат LSD, американский врач Смит ввел в кровь яд кураре, Мечников и Минх привили себе возвратный тиф... Иногда такие опыты оканчивались удачно, иногда трагически. Есть риск и в опыте с нитроцезином. Но ведь в прошлый раз с ним, Гордеевым, ничего плохого не случилось. Покалывало сердце? Так оно болело и раньше.
Сны - это другое дело. Надо понять, откуда они. Виновен ли в их появлении нитроцезин. Если причина в нем, открывается новая область исследований. Какой ученый устоит перед такой волнующей перспективой? Даже отягощенный многими обязанностями академик? Даже если у академика больное сердце?..
Размышляя подобным образом, Гордеев не заметил, как его голова опустилась на стол, на скрещенные руки.
Очнулся он от множества голосов:
- Хула! Хула! - слышалось рядом, вдали подхватывали: - Хула!
Секунду он еще боролся со сном, но кто-то прямо в ухо ему крикнул:
- Гали!
Это было его имя, и он вскочил на ноги.
Перед ним зиял синий просвет - выход из пещеры. Туда бежали люди и, на мгновение осветившись солнцем, пропадали в сиянии дня.
- Хула! - кричали уже снаружи пещеры. Гали, он же Гордеев, понял, что это означает, и ринулся из пещеры. Солнце ослепило его, он прикрыл глаза рукой, а когда отдернул руку, увидел долину, зелень трав и кустов и в начале долины, там, где сходятся крутые холмы, стадо мамонтов.
Он тоже закричал: "Хула!" - метнулся назад в пещеру, откуда выбегали мужчины с топорами в руках, нашарил у стены, под шкурой, на которой спал, топор и опять выбежал из пещеры.
Охота уже началась. Старый Хак разделил мужчин на две группы. Одной указал на кусты. Мужчины, пригибаясь к земле, побежали к кустарнику и мгновенно исчезли в нем. Другую группу Хак возглавил сам. Гали попал в эту группу и отлично знал, что именно вместе с другими он будет делать. Хак прокричал несколько слов женщинам, и те стайкой тоже метнулись в кусты. Гордеев понял, что они посланы набрать веток и хворосту.
Между тем Хак, махнув рукою стоявшим возле него, быстрым шагом двинулся направо от пещеры, где долина сужалась и через узкий проход смыкалась с другой, которую со всех сторон обступали крутые скалы.
Мужчины бежали за Хаком, размахивая топорами, но уже не кричали - так распорядился старый вождь.
Охотники обогнули скалу и цепочкой перекрыли горловину живым кордоном. Гали оказался в середине цепочки. Хак сказал:
- Ур!
Это значило: тут твое место. Гали подчинился властному окрику и понял, что ему надо делать. Он врубился топором в почву и стал долбить небольшую траншею - шага четыре в длину. Одна сторона канавы должна была быть пологой, другая уходила под дерн, образующий козырек над выдолбленным проемом.
Тем временем женщины выскочили из кустарника с охапками веток и стали передавать по цепочке мужчинам, которые нетерпеливо переминались с ноги на ногу.
Гали выбирал самые крупные ветки со смолистой сухой хвоей. Старый Хак торопил женщин, и кучки хвороста перед охотниками росли на глазах.
Гали выдолбил топором канаву, осмотрел козырек, который нависал на одной ее стороне, начал закладывать под козырек хворост и ветки.
Долина расстилалась перед ним, и стадо мамонтов - их было восемь или девять - паслось по брюхо в траве; это порадовало Гали: животные опасности не чуяли.
Но вот женщины вернулись в пещеру и вынесли огонь. Побежали вдоль ряда охотников, каждому бросили горящую ветку.
- Гарь! - крикнул Хак.
Охотники стали раздувать огонь, каждый под своей кучей хвороста. Гали тоже стал раздувать огонь в канаве под козырьком.
Как только показался дымок, в противоположном конце долины, за спинами пасущихся животных, послышались крики. Это охотники первой группы, пробравшиеся туда под прикрытием кустарника, спугнули мамонтов и направили их на линию разгоравшихся костров.
Все это так и должно было быть. Гали одобрил действия соплеменников. Твердо знал и свою роль в охоте. Он лег на землю плашмя и, подтянув ветки под козырек из дерна, яростно дул в огонь. Пламя в маленьком подземелье разгоралось с трудом. Но это так должно было быть, краем глаза он наблюдал за животными.
Стадо на минуту остановилось, мамонты сгрудились и двинулись к горловине. Подслеповатые звери еще не видели пламени: в ярких лучах солнца оно почти не было заметно. Гали яростно дул под козырек. Пламя постепенно разгоралось, но не вырывалось наружу, только дымок вился над канавой.
А костры по правую и левую руку пылали в полную силу, стадо мчалось уже галопом. И вот животные заметили огонь, но остановиться уже не могли. Тут и пригодилась ловушка, которую им приготовил Хак.
Животные не побежали на огонь, двинулись к промежутку между кострами, где над землей вился синий туман.
- Гарь! - закричал Хак лежавшему на земле Гали. Тот дул под козырек изо всех сил.
- Гарь! - вопил Хак.
Ветки в канаве наконец вспыхнули, и Гали увидел, что стадо мчится на него. Первым надвигался огромной горой вожак, клыки его просвечивали сквозь высокую траву, хобот был поднят, пасть открыта, мутная слюна тянулась из нее - бег утомил животное. Гали весь напрягся. И когда мамонт оказался в четырех-пяти шагах, выхватил из костра самую большую головню, прыгнул наперерез вожаку и ткнул ее животному в пасть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
