Уже одного обращения на "вы" было достаточно, чтобы сразить меня наповал. А интонация!.. Мягчайшая ирония, легкое порицание и явное уважение. ОН действительно относился к псу, как мог бы относиться английский джентльмен старых добрых времен к своему высокородному другу. Ну, в данную минуту, к высокородному другу, совершившему досадную, но извинительную оплошность. И, самое поразительное, - собака повела себя соответственно. Бросила на спутника короткий извиняющийся взгляд, махнула хвостом и тут же отбежала от помойки.
Я проработала в собачьем питомнике не один год и прекрасно представляю себе, чего стоит добиться ТАКОГО послушания. Если собака реагирует не на крик, не на угрозу в голосе, а всего лишь на мягкий упрек, это означает, что хозяин ангельски терпелив, что он никогда не прибегал к таким средствам воспитания, как строгий ошейник или, упаси Боже, плетка. Это означает, что собака всей душой любит хозяина, более того - безоговорочно признает его авторитет, видит в нем вожака. И если собака - кобель, то хозяин должен быть почти богом.
Я устремила на богоподобное существо благоговейный взгляд. Не могу сказать, что внешность у него тоже была богоподобной. Узкое, вытянутое лицо, близко посаженные глаза, тяжеловатый для такого лица нос, слишком тонкие губы... Но внешность уже не могла меня обмануть. Я знала, что вижу перед собой самого лучшего, самого очаровательного, самого прекрасного мужчину в мире!
Он повернул голову и поймал мой взгляд. По лицу небожителя пробежала какая-то рябь, он подался назад, потом, постояв в нерешительности, двинулся ко мне.
- Покорнейше прошу меня простить, сударыня. Мне показалось, будто вы... э... словом, чего-то от меня ждете.
Удивительное дело, но в его устах анахронизмы типа "покорнейше прошу" и "сударыня" звучали совершенно естественно.
- Нет, - ответила я, глядя ему в глаза. - Я ничего от вас не жду. Просто меня угораздило в вас влюбиться, но это не предполагает никаких действий с вашей стороны. Честно. Можете смело повернуться, уйти и забыть о нашей встрече.
На скулах моего кумира появилось два ярких пятна.
- Честно говоря, я э... не знаю, что полагается говорить в таких случаях. Весьма польщен? Глупо, да? Вы оказали мне великую честь? Хм! Я просто теряюсь...
- Извините, я не хотела вас смутить. Пожалуй, мне лучше уйти.
С этими словами я повернулась и пошла к остановке, ругательски ругая себя в душе за идиотское поведение. Кто меня дернул резануть ему правду-матку? Зачем мне понадобилось вгонять в краску хорошего человека? С другой стороны, откуда мне знать, как ведут себя в таких случаях светские дамы? Я - не светская дама, и в таком положении оказалась впервые...
- Постойте!
Он догнал меня у самой остановки. Следом налетел сеттер, обнюхал меня и ткнулся головой под ладонь, выпрашивая ласку.
- Я не могу вас так отпустить... иначе мне не будет покоя... Вот и сэр Тобиас того же мнения, правда, старина? Обычно он очень сдержан с новыми знакомыми, а тут... Сами видите. Позвольте представиться. Обухов Евгений Алексеевич.
- Варвара. Варвара Андреевна Клюева.
- Очень рад. Простите, Варвара Андреевна... или лучше Варвара?
- Варвара привычней.
- Понятно. Конечно, вы так молоды...
- Не так уж. Но это неважно.
- Да, да, конечно. Так вот, Варвара, я хотел бы пригласить вас на чашку чая. Если вы торопитесь, можно в другой день. Когда вам будет удобно. Или я... э... слишком напорист?
- Ну, после моего заявления вам в любом случае не удастся выглядеть слишком напористым, Евгений Алексеевич, - засмеялась я. - Даже если вы набросите мне на голову мешок и потащите на чаепитие волоком. А что касается вашего первого вопроса, то я не тороплюсь, и с удовольствием принимаю ваше приглашение.
- Я рад. - Он застенчиво улыбнулся и предложил мне руку. - Прошу.
Сэр Тобиас, по всей видимости, тоже обрадовался. Он обежал нас раза два, потом рванул вперед, вернулся, гавкнул и завертел хвостом.
- Ну-ну, не возбуждайтесь, дружище. Варвара - моя гостья. Да, да, не спорьте. Милости прошу в конец очереди.
Сэр Тобиас потешно склонил голову набок и издал укоризненное рычание. Более изысканного комплимента мне еще никто не делал.
Наша процессия вернулась во двор и направилась к дому, из которого я вышла четверть часа назад. Когда выяснилось, что мы идем к тому же подъезду, я остановилась, как вкопанная.
- Что-нибудь не так? - тревожно спросил Евгений Алексеевич.
- Да. Нет. Не знаю... Простите, вы не возражаете, если чаепитие на несколько минут отложится? Прежде, чем мы войдем в этот подъезд, я хотела бы рассказать вам одну странную историю. Здесь есть скамейка?
- Да, вон там, у детской площадки.
Мы пошли к детской площадке, по случаю сезона отпусков совершенно пустой, устроились на скамье, и я пустилась в свое пространное повествование. Я рассказала новому знакомому всю историю наших взаимотношений с Гелей - и про куклу, и про Лиду. А закончила рассказ сообщением об утреннем звонке и своем только что сделанном открытии.
Евгений Алексеевич задумчиво потер щеку и сказал:
- Странно. Эта квартира как раз надо мной, и я знаком с хозяином. Его зовут Олег, и, насколько мне известно, он живет один.
- Я и сама теперь припоминаю - ее мама как-то сказала, что Геля обитает в Останкино.
- Понятно. И вы боитесь, что она, то есть, Гелена, подстроила вам какую-то каверзу?
- Это было бы вполне в ее духе. Допустим, я открываю квартиру, вхожу, и на меня набрасывается едва очухавшийся после вчерашней попойки хозяин. Или набегают соседи с криком "Держи вора!"
- Исключено. Сосед у Олега - глухой и подслеповатый восьмидесятилетний старик. Он из своей квартиры носа не показывает. А соседи напротив объединили две квартиры, забаррикадировались бронированной дверью и живут под девизом "Моя хата с краю". Они даже на звонки не открывают.
Уловив в последних словах собеседника неодобрение, я приуныла. Похоже, расположения Евгения Алексеевича мне не добиться. Я ведь тоже не открываю дверь на звонки, и наверняка существуют люди, считающие, что "Моя хата с краю" вполне подходит для моего девиза.
- Думаю, будет лучше, если мы поступим так, - продолжал между тем Евгений Алексеевич. - Отправимся сейчас ко мне, потом я поднимусь, взгляну на этот ключ и позвоню участковому. Ему недалеко идти, отделение в соседнем дворе. Если там все в порядке, - просто хозяин по рассеянности оставил ключ в замке, такое тоже бывает, - мы с вами спокойно выпьем чаю. А если... э... случилось что-нибудь плохое, я дам вам знать, и вы незаметно уйдете домой.
- А вы? Участковому не покажется подозрительным, что вы ни с того ни с сего поднялись этажом выше?
- Ну, я мог просто перепутать кнопку в лифте. Кстати, со мной это бывает частенько. Я очень рассеян.
- Вы - профессор?
Он улыбнулся.
- Нет, я кабинетная крыса. Был доцентом, давно, но потом понял, что лекции, спецкурсы, аспиранты - все это не для меня. Варвара, простите за неумный вопрос, но... э... чем я привлек ваше внимание? Я не красив, не авантажен, и э... никогда не имел успеха у дам. Даю вам слово, я не обижусь, если вы э... заинтересовались мной только как средством выяснить, что произошло в той квартире.
- Нет, нет, вы ошибаетесь! Дело совсем не в этом. Просто я услышала, как вы говорили с сэром Тобиасом...
Его лицо прояснилось.
- А! Любите собак. - Он наклонился и потрепал пса по холке. - Спасибо вам, друг мой. Благодаря вам я переживаю самое романтическое приключение в своей жизни. Ну как, Варвара, вы готовы принять мой план?
- Готова. С одной поправкой: давайте действительно ошибемся кнопкой. Я по опыту знаю: говорить милиции правду всегда выгоднее.
Евгений Алексеевич взглянул на меня с интересом, но мое заявление никак не прокомментировал. Мы вернулись к подъезду, втиснулись в лифт, поднялись на восьмой этаж. Едва двери начали расходиться, как сэр Тобиас выскочил на площадку. И застыл. Потом сделал несколько шагов к черной двери, сел перед ней, оглянулся на нас и заскулил.
- Боюсь, Варвара, нам не придется сегодня попить чайку, - мрачно сказал мой спутник.
* * *
Я уехала не сразу. Подождала, пока Евгений Алексеевич вызовет участкового, а потом долго торчала на детской площадке, наблюдая, как к знакомому подъезду подъезжают машины - сначала неприметный "Жигуль", потом белый "опель" с надписью "Милиция" и, наконец, труповозка. Когда из подъезда вынесли носилки с упакованным в мешок телом, стало окончательно ясно, что сэр Тобиас не ошибся в своих мрачных прогнозах. Я слезла с качелей и пошла к остановке - теперь уже окончательно.
Всю дорогу домой я ломала голову, пытаясь придумать мало-мальски вразумительное объяснение этой истории. Допустим, хозяина квартиры за черной дверью убили. Не исключено, конечно, что он благополучно умер своей смертью, но торчащий в замке ключ и табун милиционеров, прибывший на место происшествия, делали эту версию, мягко говоря, маловероятной. Допустим, Геля, имеющая какое-то отношение к убитому или убийству, решила по старой памяти подложить мне свинью. Уже здесь чувствуется некоторая натяжка. Зачем? Да, мы никогда особенно не любили друг друга, но непримиримая детская вражда осталась в далеком прошлом, сменившись, скажем так, неприязненным безразличием. Я, например, уже давно и не вспоминала о Гелином существовании. Да и у нее не было причин вспоминать о моем. Дорогу я ей за последние ...надцать лет совершенно точно не перебегала. Просто не имела такой возможности.
