Она проверила, как идут дела в кухне, и убедилась, что все готово. Столовая в их доме была настоящим шедевром. Беттина с нескрываемым удовольствием посмотрела на шеренгу канапе и строй серебряных блюд, расставленных всюду в преддверии праздничного пира. Они напоминали гигантское конфетти. В гостиной тоже все было в порядке, а в кабинете отца, откуда по ее распоряжению вынесли всю мебель, репетировали музыканты. Слуги выглядели безупречно, а квартира — божественно: анфилада комнат с музейной обстановкой эпохи Людовика XV, каминами, облицованными благородным мрамором, бронзой в несметном количестве и инкрустированной мебелью, на которую можно было лишь взирать с благоговейным трепетом. Обивка стен из дамасского шелка — кремовых тонов, бархат — цвета кофе с молоком, персикового и абрикосового оттенка. Квартира дышала теплом и очарованием, во всем проявлялся безукоризненный вкус Беттины, поскольку ее стараниями создавалось все это великолепие.
— Бог мой, ты просто прелестна, дорогая.
Услышав голос отца, Беттина обернулась и с радостной улыбкой посмотрела на него.
— Это та вещица, что я привез тебе из Парижа в прошлом году? — спросил Джастин Дэниелз. Только ее отец мог назвать туалет от Баленсиаги, стоящий целое состояние, «вещицей».
— Да, папа. Я рада, что тебе нравится, — и, поколебавшись, добавила почти застенчиво, — мне тоже нравится.
— Славно. Музыканты приехали? — Он уже успел заглянуть в недра обширного, отделанного деревянными панелями, кабинета.
— Они репетируют. Готовы приступить в любую минуту. Хочешь выпить?
Джастин никогда не задумывался о том, чего ему хочется. Она держала это в голове за него.
— Не стоит торопиться. Господи, как я сегодня устал.
Он развалился в глубоком кожаном кресле, а Беттина тем временем пристально смотрела на него. Она тоже могла бы сказать, что устала. Сегодня пришлось встать в шесть часов, чтобы обговорить все детали вечернего приема. Полдевятого она отправилась в школу, а потом помчалась домой, чтобы принять ванну, переодеться и успеть проверить, что все готово. Но об этом она не сказала отцу ни слова. И никогда не говорила.
— Ты начал новую книгу? — заинтересованно и почтительно спросила Беттина.
Отец кивнул и улыбнулся.
— Ты всегда внимательно следишь за моей работой.
— Конечно, — потупилась Беттина.
— Отчего так?
— Я должна о тебе заботиться.
— И только?
— Конечно, нет. Твои книги прекрасны, я их очень люблю, — с этими словами она подошла к отцу, наклонилась и поцеловала его в лоб. — И тебя я очень люблю.
Джастин улыбнулся и мягко похлопал ее по плечу. Беттина встрепенулась, заслышав стук входной двери.
— Кажется, кто-то пришел. — Ей было неспокойно, потому что отец в самом деле выглядел усталым как никогда.
Через полчаса дом уже был полон гостей. Слышался смех, разговоры, звон бокалов. В воздухе витали остроумие, веселье, злословие, причем иногда эти качества сочетались в одном человеке. Совокупная длина вечерних платьев составила бы не одну милю, были представлены все цвета радуги, каскады всевозможных драгоценностей, даже ослепительно-белые сорочки целой армии мужчин в черных смокингах были застегнуты запонками, украшенными жемчугом, ониксом, а то и маленькими сапфирами и бриллиантами. Среди присутствующих добрая сотня были знаменитостями, а остальные две — ничем не примечательными гостями, любителями шампанского, икры, танцев под оркестр, желающими взглянуть на знаменитого писателя и, если повезет, перекинуться парой слов с Джастином Дэниелзом и его окружением.
Беттина скользила между гостями, стремительная, подвижная. Она неназойливо следила, чтобы все были представлены друг другу, чтобы не кончалось шампанское и было вдоволь закусок, чтобы отцу подали сначала виски, а уж потом бренди, и чтобы сигары всегда были у него под рукой. Когда он затевал легкий флирт с какой-нибудь дамой, Беттина старалась держаться на расстоянии. В то же время она не забывала провожать к нему важных гостей сразу по прибытии. Ей все удавалось с блеском. Айво считал, что нет никого прекрасней Беттины, во всяком случае на этом вечере. И он в который раз пожалел, что она не его дочь.
— Вижу, что ты не изменяешь себе, Беттина. Устала? Наверно, валишься с ног?
— Глупости, мне это нравится.
Однако Айво видел, что взгляд у нее слегка утомленный.
— Хочешь чего-нибудь выпить? — предложила Беттина.
— Перестань ухаживать за мной как за гостем. Давай лучше присядем.
— Может быть, попозже?
— Нет, сейчас.
— Ладно, Айво, будь по-твоему. — Беттина всматривалась в его бездонные синие глаза. За многие годы она полюбила его доброе лицо. Они прошли в уголок у окна, сели на диван и некоторое время молча смотрели, как падает снег. Потом Беттина вновь перевела взгляд на Айво. Густая белая шевелюра была на редкость хороша. Айво Стюарт всегда выглядел великолепно. Такой уж он был мужчина. Моложавый, высокий, стройный красавец с синими глазами, всегда готовыми подарить улыбку. А ноги — таких длинных Беттина не видела ни у кого. Ребенком она звала его Высоким Айво. Беттина вдруг невольно нахмурилась и озабоченно спросила: — Ты заметил, что папа сегодня выглядит очень устало?
Айво отрицательно покачал головой.
— Нет, зато я заметил, что устало выглядишь ты. Что-нибудь стряслось?
Беттина улыбнулась.
— Ничего, если не считать экзаменов. И как это ты все замечаешь?
— Просто я люблю вас обоих, а твой отец частенько ведет себя, как старый олух, и не видит дальше своего носа. Известное дело, писатели! Можно упасть замертво, а они перешагнут через тебя, проговаривая о концовке пятнадцатой главы второй части. Твой отец не исключение.
— Может быть, только он пишет лучше.
— Это, конечно, его оправдывает.
— Ему не нужны оправдания. — Беттина произнесла это очень мягко и сумела выдержать внимательный взгляд Айво. — Чудесно все, что он делает.
«Даже если он и не самый примерный отец, — подумала она, — но писатель-то он первоклассный!» Однако вслух Беттина никогда не решалась произнести это.
— Ты тоже все делаешь чудесно.
— Спасибо, Айво. Ты всегда скажешь что-нибудь приятное. А теперь мне пора, — с этими словами Беттина неохотно поднялась и разгладила на себе платье. — Возвращаюсь к роли гостеприимной хозяйки.
Веселье закончилось только в четыре утра. Когда Беттина медленно поднималась к себе в спальню, у нее ныло все тело. Отец уединился в кабинете с несколькими близкими друзьями, а ей пришлось потрудиться. Слуги в основном успели все привести в порядок, музыканты, получив гонорар, разошлись по домам, с прощальными поцелуями и благодарностями ушли последние гости. Мужья сопровождали закутанных в меха жен к лимузинам, которые все это время терпеливо ждали хозяев под падающим снегом. Подойдя к дверям своей комнаты, Беттина на минуту задержалась и посмотрела в окно. Было очень красиво: город казался мирным, тихим и белым. Постояв у окна, Беттина вошла в комнату и закрыла дверь.
