И вот сидишь ты на верхней ступеньке лесницы, под тобой — десять метров высоты и ковер из паданок, вверху — бескрайнее небо, вызолоченное закатом, хрустальный воздух, черные леса в желтой березовой отрочке… и ты вдыхаешь полной грудью горький осенне-яблочный воздух, и думаешь: хоть бы не п…ся с этой г...ой лестницы, ведь е…сь нах…!;-)
#
Дела туалетные…
Tags: байки, стеб
Сегодня уходим мы с работы — я и трое девченок. Как положено, ждем друг друга, чтобы запереть дверь и сдать ключи, и всем, естественно, приспичивает на дорожку.
Выстраиваемся в эдакую колоритную очередь у вожделенной двери — кстати, запертой, — и начинаем точить лясы. Пять минут точим, десять… Засевший товарищ не спешит освобождать нагретое. Я, как выпившая три кружки чаю, не выдерживаю и убегаю на второй этаж; по возвращении застаю очередь в непродвинутом состоянии и, ехидно и облегченно посмеиваясь, предлагаю девченкам последовать моему примеру. Увы, не все в нашей компании такие молодые, резвые и пессимистичные — они оптимистично верят, что дверь вот-вот откроется. Разворачивается следующий диалог (громко и весело):
Катя: — Может, он просто захлопнулся изнутри?
Наташа: — Как он мог захлопнуться, если там шпингалет?
Я: — Значит, зашпингалетился. А на втором хороший туалет, рекомендую. И кафель там розовый, и сливной бачок с пимпочкой, а тут банкой из крана смывать нужно.
Таня (примиряюще): — Да ладно вам, может, у кого-то просто живот схватило.
Я (с надеждой): — Может, там просто кто-то повесился?
Катя: — Да нет, я слышала, там кто-то скребется.
Я: — Это конвульсии, ногами по стенам.
Все: — Типун тебе на язык!
Я: — Зайдете писать, заодно и покакаете, гы-гы…
Катя: — Гоните отсюда эту мерзкую бабу, под нее кто хошь повесится.
Туалет: — Кхе-кхе…
Таня: — Слышали? Там кто-то живой.
Я: — Пока. Это предсмертные хрипы.
Туалет: — Гы-гы-гы!!
Наташа: — Какие-то слишком жизнерадостные у него конвульсии!
Я: — Смерть в туалете однозначно лучше жизни в этом галимом институте.
Вразвалочку подходит Володя.
Володя: — Что вы тут делаете?
Все: — В очередь!!!
Я: — там кто-то повесился, определенно. Живой давно бы не вытерпел и вышел. Или сказал что-нибудь. Нецензурное.
Катя: — Может, он сознание потерял?
Володя (обеспокоенно): — А где Леша?
Таня: — Два часа назад попрощался и ушел.
Наташа: — Вы думаете, он попрощался навсегда?
Катя: — Было бы неплохо!
Я: — Многовато для конвульсий. Это не он.
Катя (задумчиво): — Может, он долго храбрости набирался?
Я: — Долго в нашем туалете не высидит никто. Там слив не работает, а само оно не тонет.
Все: — Пошла вон, облегченная, два раза в одни руки не отпускать!
Я: — С вами тут постоишь, по третьему кругу захочешь.
Появляется Леша.
Леша: — А что это вы здесь делаете?
Все: — В очередь!!!
Я: — Я же говорила! От него хрен дождешься.
Леша (с вожделением): Хрен — дождешься. А кто там?
Я: — О! Кто там?!
Туалет: — Хи-хи!!!
Наташа (авторитетно): — Голос женский!
Катя: — А может, он тужится?
Леша: — Рожает, что ли?
Я: — Тогда это надолго…
Володя: — А что, на втором не работает?
Я: — Работает.
Володя: — Так чего мы здесь стоим?
Все: — Ну и иди на второй!
Володя: — Хитрые какие!
Я: — Пока будете думать, на втором тоже кто-нибудь повесится.
Катя: — На втором кого-то повесят, если она не заткнется!
Я: — "Вовочка, прекрати качаться на дедушке, не для того он повесился!"
Все (включая туалет): — Гы-гы-гы!!!
Приходит начальница:
Начальница: — Ух ты, как вас много!
Все: — В очередь!!!
Я: — Интересно, кто там все-таки повесился?
Начальница (испуганно): — Повесился?! Где?!
Все: — Слушайте вы ее больше!
Я: — Если бы слушали, давно бы пописали на втором.
Туалет: слив.
Все: — Ага!!!
Я (после трех минут напряженного ожидания): — Ну вот, довели человека. Слил и повесился.
Меня пытаются придушить вручную, но я не даюсь. Дверь открывается, и оттуда выходит красная, истерически хихикающая и икающая девушка с третьего этажа, по стеночке пробирается мимо нас и убегает вниз по лестнице.
Я (напеваю): — А мать осталась одна… а мать позвала колдуна, тот ударил в тамтам, мертвый негр встал и пошел…
Все: — Души ее!!!!
Но не догнали…
#
Тайны кошководства
Tags: байки, дело житейское
В Минске наступил Бррр — ветреный, мокроснежный и неотопительный. Утром не хочется вылезать из-под одеяла, приходишь с работы и ныряешь под него же. Не тут-то было! Тут же приходит кошка, тычется носом в лицо и что-то ворчит: просит разрешения разделить с ней скупое тепло. Я добросовестно обнюхиваю ее в ответ и с сожалением констатирую: завонялась моя зверушка. Не в смысле, что издохла и продолжает гнусной зомбей бродить среди живых, как в "Кладбище домашних животных", а просто излишне старательно загребала лапками свои газетки, а потом с не меньшим прилежанием этими же лапками умывалась.
В условия всеобщего Бррра мыть кошку жалко, т. к. феном, пылесосом и батареей она сушиться не желает, а ходит и горестно орет: "Хозяйкаматьтвоюживосадисьнадиванаясверхулягумокройдрожащейту-у-ушкой аиначесдохнунахренитыбудешьпла-а-акать!" Ладно, подождем отопительного сезона ("а там, глядишь, хозяйка принюхается" — с надеждой думает кошка).
Когда моя котяра была будущей кошкой будущего мужа, последний красочно живописал процесс ее принудительного омовения, демонстрируя поцарапанные руки и заклеенный пластырем нос. Поскольку за полгода нашего совместного существования выяснилось, что кошка царапаться не умеет и применяет киптюры только с великого перепугу (выноса на балкон, выброса на лестничную клетку), я пришла к выводу о ее великой водобоязни и оттягивала процесс купания до последнего — пока кошка не начала вонять с порога комнаты. Итак, на всякий случай одев очки для подводного плавания и халат с длинными рукавами, загодя открыв шампунь (противоперхотный Хеден Шолдерс), я торжественно посадила кошку в раковину, открыла теплую водичку и переключила на душ. На первые струи воды кошка реагировала вялой попыткой спрыгнуть на пол, но я крепко держала ее за шкирку. После минутного полива кошка смирилась, облезла и этаким желтоглазым скелетиком жалобно таращилась на экзекуторшу, позволяя шампунить, мылить, смывать и сушить полотенцем. Выпущенная, она на кривых лапах поковыляла в комнату, поочередно их отряхивая и укоризненно фыркая. Несколько минут она добросовестно обижалась на хозяйку, но потом окончательно замерзла и сменила гнев на милость.
Вечером я гордо продемонстрировала мужу бесперхотную кошку и поинтересовалась, как, собственно, проистекало ее купание в условиях холостяцкой жизни.
— Да очень просто, — беспечно ответил муж, — наливал полную ванну воды, макал туда кошку и на весу мылил хозяйственным мылом, сколько успевал. Потом макал снова, отжимал и выпускал…
No comment…
#
Лучший друг человека
Tags: байки
…Ее звали Клавдия Петровна Курочкина — комок желтого писклявого пуха с черными глазками-бусинками, нетвердо стоящий на розовых лапках. Имя пришло само собой, а отчество-фамилия — понятно откуда взялись. Клавочку я купила на рынке, очарованная инкубаторскими цыплятами по 60 коп штука. Мне было десять лет и я понятия не имела, что цыплят вообще-то покупают десятками, потому как в одиночестве они склонны орать круглые сутки, что цыпа и демонстрировала первую неделю. Потом мои нервы не выдержали и Клавдия получила свободу в пределах квартиры. Меня она принимала за наседку, безответственную, но все-таки маму, и со всех лап летела следом, надеясь, что я отскребу для нее вкусного червячка посреди ковра. Потом я уехала в деревню, там Клаву попытались подсунуть квохтухе, но обе остались весьма недовольны друг другом, и Клавдия по-прежнему тягалась за мной повсюду, даже к речке на рыбалку. За месяц Клавка вытянулась, отрастила крылья и повадилась сидеть у меня на плече, как попугай Флинта. Уезжая из деревни, я была вынуждена забрать ее с собой, к другой бабушке, на Украину — Клавка, похоже, совершенно не понимала, что такое курятник и без меня шла со двора куда глаза глядят.
Бабушка жила в частном секторе, по-ихнему — на хуторах, и тоже держала несколько кур. В вольере, так что я с чистой совестью запихала к ним Клавку.
Увы, куры невзлюбили иностранку и долбили ее при каждом удобном случае.
А надо добавить, что бабушка жила не одна, а с мужем и двумя его взрослыми детьми от первого брака с тремя или четырьмя потомками помельче. Мать мужа, девяностолетняя баба десять лет назад ударилась в богомольство. Она обвесила комнату иконами, ходила по двору вся в черном, кушала постное даже по праздникам и всем грозила клюкой: "Мол, бог все видит!". Свои и чужие внуки-правнуки ее побаивались и старались обходить стороной.
