Марв Плотник подмигнул Тому.
— Джед злится, потому что мэр назначил его почтальоном.
— Я свой долг исполняю, — сказал Джед. — Противно только писать самому все эти письма.
— Ну, уж не так это, думается мне, трудно, — ухмыльнулся Марв Плотник. — А как же почтальоны на Земле справляются? Им куда больше писем написать надо, сколько там людей-то! Ну, желаю удачи, Том.
Они ушли.
Том склонился над оружием, чтобы получше его рассмотреть. Он знал, что это за оружие: в древних книгах про него много было написано. Но в Новом Дилавере еще никто никогда не пускал в ход оружия. Единственные животные, обитавшие на планете, — маленькие безобидные пушистые зверьки, убежденные вегетарианцы, — питались одной травой. Обращать же оружие против своих земляков — такого, разумеется, никому еще не приходило в голову.
Том взял один из ножей. Нож был холодный. Том потрогал кончик ножа. Он был острый.
Том встал и зашагал из угла в угол, поглядывая на оружие. И каждый раз, когда он на него глядел, у него противно холодело в животе.
Впрочем, пока особенно беспокоиться не о чем. Ведь сначала ему надо прочитать все эти книги. А тогда, быть может, он еще докопается, какой во всем этом смысл.
Он читал несколько часов подряд. Книги были написаны очень толково. Разнообразные методы, применяемые преступниками, разбирались весьма подробно. Однако все в целом выглядело совершенно бессмысленно. Для чего нужно совершать преступления? Кому от этого польза? Что это может дать людям?
На такие вопросы книги не давали ответа. Том перелистывал страницы, разглядывал фотографии преступников. У них был очень серьезный, сосредоточенный вид; казалось, они в полной мере сознают свое значение в обществе. Тому очень хотелось бы понять, в чем же это значение. Быть может, тогда все бы прояснилось.
— Том? — раздался за окном голос мэра.
— Я здесь, мэр, — отозвался Том.
Дверь приотворилась, и мэр просунул голову в комнату. Из-за его спины выглядывали Джейн Фермерша, Мэри Паромщица и Элис Повариха.
— Ну, так как же, Том? — спросил мэр.
— Что — как же?
— Когда думаешь начать?
Том смущенно улыбнулся.
— Да вот собираюсь, — сказал он. — Читаю книжки, разобраться хочу...
Три почтенные дамы уставились на него, и Том умолк в замешательстве.
— Ты попусту тратишь время, — сказала Элис Повариха.
— Все работают, никто не сидит дома, — сказала Джейн Фермерша.
— Неужто так трудно что-нибудь украсть? — вызывающе крикнула Мэри Паромщица.
— Это верно, Том, — сказал мэр. — Инспектор может пожаловать к нам в любую минуту, а нам ему и предъявить будет нечего.
— Хорошо, хорошо, — сказал Том.
Он сунул нож и дубинку за пояс, взял торбу, чтобы было куда класть награбленное, и вышел из дому.
Но куда направиться? Было около трех часов пополудни. Рынок — по сути дела, наиболее подходящее место для краж будет пустовать до вечера. К тому же Тому очень не хотелось воровать при свете дня. Это выглядело бы как-то непрофессионально.
Он достал свой ордер, предписывающий ему совершать преступления, и перечитал его еще раз от начала до конца: "... надлежит укрываться от закона в темных закоулках, околачиваться в местах, пользующихся дурной славой..."
Все ясно! Он будет околачиваться в пользующихся дурной славой местах. Там он может выработать себе какой-нибудь план и настроиться на нужный лад. Вот только выбирать-то, собственно, было не из чего. В деревне имелся ресторан "Крошка", который держали две вдовые сестры, было "Местечко отдыха" Джефа Хмеля и, наконец, была таверна, принадлежавшая Эду Пиво.
Приходилось довольствоваться таверной.
Таверна помещалась в домике, мало чем отличавшемся от всех прочих домов деревни. Там была одна большая комната для гостей, кухня и жилые комнаты хозяев. Жена Эда стряпала и старалась поддерживать в помещении чистоту — насколько ей это позволяли боли в пояснице. Эд за стойкой разливал напитки. Эд был бледный, с сонными глазами и необыкновенной способностью тревожиться по пустякам.
— Здорово, Том, — сказал Эд. — Говорят, тебя назначили преступником.
— Да, назначили, — сказал Том. — Налей-ка мне перри-колы.
Эд Пиво нацелил Тому безалкогольного напитка из корнеплодов и беспокойно потоптался перед столиком, за которым устроился Том.
— Как же это так, почему ты сидишь здесь, вместо того, чтобы красть?
— Я обдумываю, — сказал Том. — В моем ордере сказано, что я должен околачиваться в пользующихся дурной славой местах. Вот я и сижу здесь.
— Ну, хорошо ли это с твоей стороны? — грустно спросил Эд Пиво. — Разве моя таверна пользуется дурной славой, Том?
— Хуже еды, чем у тебя, не сыщешь во всей деревне, пояснил Том.
— Я знаю. Моя старуха не умеет стряпать. Но у нас здесь все по-доброму, по-семейному. И людям нравится заглядывать к нам.
— Теперь все будет по-другому, Эд. Я объявляю твою таверну моей штаб-квартирой.
Плечи Эда Пиво уныло поникли.
— Вот и старайся доставить людям удовольствие, пробормотал он. — Они уж тебя так отблагодарят! — Он вернулся за стойку.
Том продолжал размышлять.
Прошел час. Ричи Фермер, младший сынишка Джеда, заглянул в дверь.
— Ты уже стащил что-нибудь, Том?
— Нет пока, — отвечал Том, сгорбившись над столом и все еще стараясь думать.
Знойный день тихо угасал. Вечер начал понемногу заглядывать в маленькие, не слишком чистые окна таверны. На улице застрекотали сверчки, и первый ночной ветерок прошелестел верхушками деревьев в лесу.
Грузный Джордж Паромщик и Макс Ткач зашли пропустить по стаканчику глявы. Они присели к столику Тома.
— Ну, как дела? — осведомился Джордж Паромщик.
— Плоховато, — сказал Том. — Никак что-то не получается у меня с этим воровством.
— Ничего, ты еще освоишься, — как всегда неторопливо, серьезно и важно заметил Джордж Паромщик. — Уж кто-кто, а ты научишься.
— Мы в тебя верим, Том, — успокоил его Ткач.
Том поблагодарил их. Они выпили и ушли. Том продолжал размышлять, уставившись на пустой стакан. Час спустя Эд Пиво смущенно кашлянул.
— Ты меня прости, Том, но когда же ты начнешь красть?
— Вот сейчас и начну, — сказал Том.
Он поднялся, проверил, на месте ли у него оружие, и направился к двери.
На рыночной площади уже шел обычный вечерний меновой торг, и товар грудами лежал на лотках или на соломенных циновках, разостланных на траве. Обмен производился без денег, и обменного тарифа не существовало. За пригоршню самодельных гвоздей можно было получить ведерко молока или двух рыб или наоборот — в зависимости от того, что кому хотелось променять или в чем у кого возникла нужда. Подсчитать, что сколько стоит, — этим никто себя не утруждал. Это был единственный земной обычай, который мэру никак не удавалось ввести в деревне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
