Как моя счастливая семейная жизнь могла в один момент разбиться на тысячи мелких осколков?
Вечером после приема поговорю со своим мужем…
А сейчас что? Хочется просто умереть.
И я решаю сделать то, что сейчас правильнее всего.
3
Милана
— Ох! Мать моя женщина! — восклицает моя мама, рассматривая фотографии в моем мобильном.
Молча смотрю в окно.
Да, моя мама может выражаться экспрессивно. И я бы даже улыбнулась, но сейчас совсем не до улыбок.
— Дааа, — протягивает она, барабаня пальцами по столу. — Здесь чаем не обойдемся.
Встает и достает бутылку коньяка.
— Мама, ну ты чего? — смотрю на нее удивленно. — Напиться с горя предлагаешь?
— Пфф… — фыркает мама. — Еще с горя не пили!
— И вообще, откуда у тебя коньяк?
— Так твой отец принес месяц назад. Думал устроить романтический вечер. Но я бутылку забрала, а его выставила за дверь. Еще свиданий мне с ним не хватало!
Даже слегка улыбаюсь. Мама умеет хоть немного развеять состояние…
Достает две стопки и наливает.
— Нет, мне нельзя. Мы ведь с Артемом ребенка планируем… — и осекаюсь.
Уже не планируем…
Отворачиваюсь к окну и пытаюсь прогнать наворачивающиеся на глазах слезы.
Мама вздыхает и наливает коньяк.
— Давай, пей, а потом решим, что делать с этим козлом!
— Артем не… — опять осекаюсь.
Хотела сказать, что Артем не козел, но…
— А может это все неправда? — робко говорю я, хватаясь за соломинку. — Может, это недоразумение, случайность? Может, старые фото, сделанные еще до меня? Мало ли какие завистницы могут решить разрушить нашу семью?
Смотрю на маму с надеждой.
Она тяжело вздыхает и задумчиво смотрит на меня.
— Миланочка, твой Артем… — обдумывает слова. — Твой Артем, как был козлом, так и остался.
Вскидываю на нее удивленный взгляд.
— Мама!
— Да, и не спорь. Ты свои розовые очки уже сними и посмотрит на него здраво. Посадил тебя под замок, заставил пахать в качестве бесплатной домработницы, любовницы и инкубатора для рождения для него детей…
— Мама, что ты такое говоришь? — в ужасе округляю глаза. — Мы были счастливы. И он меня не посадил под замок. Я сама решила посвятить себя семье… А по поводу всего остального… Так это вообще отвратительно! Я не была для него домработницей и инкубатором…
— Милана, ты была до вашей свадьбы успешной пианисткой. Просто феноменальной. Тебя звали на гастроли заграницу… А ты отказалась от всего этого ради этого козла, который не смог оценить тебя по достоинству и пошел оприходовать других баб!
Молча смотрю на маму. Не ожидала от нее таких жестоких слов…
— Я была с ним счастлива, и решила оставить на время карьеру ради нашего счастья… — только и могу сказать я.
— Да, — кивает мама. — Вот только счастье дало трещину. И сейчас тебе надо вот что! Поговори с предателем, кинь ему в лицо все эти доказательства. Пусть вымаливает у тебя прощение! Но ты не прощай. Бери свою жизнь в свои руки и больше в нем не растворяйся!
— Я сегодня и так хотела с ним поговорить… — почему-то голос превратился в шепот.
— Вот и правильно! — кивает мама, а потом кивает на рюмку. — Пей!
— Не хочу. Я, наверно, уже пойду. Сегодня мы с Артемом приглашены на званый прием, поэтому надо готовиться. Он не любит, когда я…
— Он не любит! — фыркает мама, перебивая меня. — Милана, очнись! Плевать уже на то, что он любит, а что нет! Ух, нашелся барин, царь и король в одном лице!
Молча смотрю на маму. Резкие слова, но… Тяжело вздыхаю. Если он правда пошел налево, то мама права…
— Хорошо, — киваю устало, — я сегодня после приема с ним поговорю… Покажу ему все, что мне пришло на мобильный. Пусть объясняет. Может, есть какое-то объяснение…
4
Милана
Ровно в девятнадцать ноль-ноль сажусь в машину, которая за мной приехала, и удивленно смотрю на мужа. Проходится по мне оценивающим взглядом и одобрительно кивает.
А у меня от этого даже руки начинаю подрагивать. Злюсь. И для меня это ново. Давно я не злилась и не вскипала. В нашем браке это не принято делать. По крайней мере, я не должна проявлять такие деструктивные эмоции…
— Зачем приезжала на работу? — внезапно спрашивает Артем, не отрывая взгляда от экрана мобильного, в котором проверяет какие-то таблицы, отчеты.
Замираю от его вопроса. Не собиралась поднимать эту тему. Планировала поговорить после приема…
— А почему тебя не было? — вскидываю голову и смотрю на него серьезно.
Сама удивляюсь своей дерзости.
Поднимает на меня взгляд и прищуривается.
— Это допрос?
— Нет…
У него начинает звонить мобильный, и он сразу принимает звонок. Вот и поговорили…
Но сейчас неудачное время все выяснять. После приема поговорим. И мне надо держать маску…
Через двадцать минут останавливаемся возле входа в отель, в банкетном зале которого должен проходить званый прием. Входим в помещение, наполненное важными гостями.
— Улыбайся, — приглушенно шипит мне на ухо Артем и кладет руку на мою поясницу.
Дергаюсь, как удара тока.
Так, Мила, возьми себя в руки… Это последний раз, когда тебе приходится держать маску, а потом… А потом мы расставим все точки над «и».
К счастью, Артем уходит в компанию бизнесменов, и они увлеченно ведут беседы о бизнесе.
Беру бокал шампанского и выпиваю. Этот праздник жизни просто угнетает. Пережить бы его до конца, а потом сбежать.
Веду по толпе равнодушным взглядом. Всем весело. И тут я вижу ее… Даже холодок по спине пробегает. Смотрю на нее, не отрывая своего взгляда.
Да, это она, та девица, которая на фотографиях. Она подзывает официанта, дает ему какую-то записку и что-то шепчет на ухо.
После этого разворачивается и уходит.
Нервы на пределе. Что мне делать? Кидаю быстрый взгляд на своего мужа. Увлечен беседой со своим партнером по бизнесу.
Беру еще один бокал шампанского и выпиваю, следя за официантом. Он подходит к моему мужу и украдкой передает записку.
Боже, они это серьезно? Прямо здесь, посреди этого приема решили обмениваться записками? А дальше что?
Мой муж разворачивает записку и суровеет. Прячет ее в карман и продолжает беседу.
Слежу за ним из своего укрытия из-за колонны. До сих пор у меня оставалась какая-то маленькая надежда, что те сообщения, которые мне пришли — это неправда.
Но сейчас понимаю, что все — более, чем правда…
Через минут пятнадцать Артем уходит. Пару мгновений думаю, остаться ли в зале или пойти за ним…
Допиваю шампанское и выхожу за ним следом. Сколько можно закрывать на все глаза и надеяться на какое-то оправдание?
Вижу, как мой муж вдалеке поворачивает в коридор. Иду за ним. Входит в какую-то дверь. Медлю немного, подхожу к двери, стою несколько секунд, прислушиваясь к голосам, а потом резко распахиваю.
Девица повисла на шее у моего мужа и жадно целует его. Платье задрано до талии. Его руки на ее голой заднице…
Таращусь на все это в оцепенении, судорожно сглатываю…
Наверно не надо было пить столько шампанского, потому что мой мозг как будто отказывается соображать.
Мой муж поднимает на меня взгляд.
— Мила?
Впервые вижу его удивленным.
Пячусь, продолжая таращиться на картину, которая не оставляет никаких надежд на оправдание.
Потом резко разворачиваюсь и бегу.
— Милана, стой! — слышу в спину рык своего мужа.
Снимаю туфли и бегу босиком. Наверно, я сейчас выгляжу полной дурой, но не хочу с ним сейчас общаться. Хотя самое лучше решение — все высказать там. Но я не могу. У меня нет на это сил…
Выбегаю из здания и, вместо того, чтобы побежать к нашей машине с водителем, сворачиваю в сторону. Слезы катятся по щекам.
Добегаю до уединенной беседки, скрытой от посторонних глаз. Плюхаюсь на скамейку и плачу. Потом упрямо вытираю слезы и набираю номер такси.
