— Пей, пей, — отвлекла Ивана от мыслей тетка. — Что задумался?
— Да так, — нехотя ответил Иван, подвигая себе чашку. Надо было оперативно сворачивать визит. У Ивана не было никакого желания пересекаться с «Кайфом вдвоем», без обиняков намекнувшим ему при одной из случайных встреч, чтобы он не примазывался к теткиному наследству.
— А я ведь, Ванятка, уезжаю, — огорошила его тетя Дуся.
— Куда? — оторопело уставился на нее Иван. — В деревню?
— Дальше, — усмехнулась тетка. — Решила я посмотреть на землю обетованную.
— Это где? — не сразу понял Иван. — В Израиле, что ли?
— Сдалась мне эта пустыня, — хмыкнула тетка. — Еще не хватало на старости лет попасть под каком-нибудь мусульманский теракт…
— Так ведь вроде Израиль так называют…
— А ты не подсчитывал, сколько рванувших из России якобы в те края добрались до места?
— Нет, — Иван развел руками, — но в новостях показывают, довольно много народа там обосновалось…
— Ага, — усмехнулась тетя Дуся. — Их поселили в самых что ни на есть обетованных местах. Как живой щит, предохраняюший коренное население от арабов.
— Не знаю. Я там не был.
— Зато я знаю, — безапелляционно заявила тетка. — И что умное большинство этих этнических эмигрантов осело в Европе и не помышляет о «великом государстве» — тоже в курсе.
Временами речь тетки разительно отличалась от того образа деревенской недалекой бабки, который она довольно достоверно изображала. По крайней мере, Илюша и Андрюша были полностью уверены, что тетка — деревенская дура, которую очень легко облапошить. Иван не пытался разубедить племянничков. Да они его и слушать бы не стали. Сам же все пытался понять, что на самом деле представляет собой его загадочная родственница. Правда, пока безрезультатно.
— Так вы в Европу собрались? — недоверчиво усмехнулся Иван. — Кто ж туда пустит? Разве только по путевке…
— Меня пустят, — улыбнулась тетя Дуся. — У меня там, почитай, родственников поболе, чем в России.
— Откуда? — изумился Иван.
— Муженек у меня был австрияк, — поделилась автобиографическими данными тетка. — Недавно отдал, бедный, концы.
— Сожалею, — машинально произнес Иван.
— А что его жалеть, — махнула рукой тетя Дуся. — Тот еще кобель был… Сколько раз ему было говорено, что не доведут до добра его собачьи повадки. Не верил…
Надо же, тетя Дуся прямо-таки мастер по преподнесению сюрпризов. До сегодняшнего момента Иван был твердо уверен, что у тетки, как и у большинства советских женщин, наличествовал один муж, а тут, оказывается, у нее еще и заграничные ухажеры присутствовали. Да-а, тетка-то не промах!..
— Так зачем вам туда сейчас? — осторожно поинтересовался Иван.
— В наследство буду вступать, — назидательно произнесла тетка. — Замок австрияк мне завещал. Поеду, значит…
— А это все добро с собой повезете? — Иван обвел рукой подозрительно уставившиеся на него портреты и скульптуры.
— Нет, — отрицательно покачала головой тетка. — Нельзя им туда… Их место здесь.
— Кто же за ними следить будет? — уставился Иван на тетку. — Такое богатство нельзя и на сутки без присмотра оставить. Сопрут.
— Не завидую я тому татю, что сюда залезет, — нехорошо улыбнулась тетка. — Но ты прав. Присмотр все равно нужен. Вызвала я свою дочку, но она раньше чем через месяц прибыть не сможет. А мне надо срочно уезжать. Хорошо хоть, племяши согласились посторожить.
— Это Илюша с Андрюшей? — усмехнулся Иван.
— Ну да, — кивнула тетка. — А ты не лыбься. Сам-то небось не стал бы караулить. Вон и по приезде через два дня сбежал…
— Я бы с удовольствием, — прижал руки к груди Иван. — Вот только съеду с катушек напрочь, если останусь здесь ночевать в одиночестве…
— Больно ты чувствительный, — хихикнула тетя Дуся. — Боишься моих постояльцев? Она покосилась в сторону одного из портретов и подмигнула. Изображенный там мосластый старикашка мигнул тетке в ответ.
Или Ивану это почудилось?
— Так не боись, — повернулась к нему тетя Дуся. — Они смирные, не кусаются.
Иван молча развел руками, всем своим видом демонстрируя полную беспомощность в этом вопросе.
— А Илюшка с Андрюшкой не побоялись, — наставительно произнесла тетя Дуся.
«Плакали твои фамильные ценности, — подумал Иван. — К приезду дочери эти прохиндеи и квартиру успеют толкнуть». Информировать о своих подозрениях тетку он не стал. Еще подумает, что из вредности оговаривает, или брякнет ненароком племяшам о его словах. А те в гости явятся… Нет уж. Пусть тетка сама со своими родственниками разбирается. Немаленькая. Да и очень даже неглупая.
— Пойду я, пожалуй. — Иван посмотрел на часы.
— И что ты не поделил с Илюшей и Андрюшей? — безошибочно догадалась о причине его поспешного ухода тетка. — Родственники же…
«В гробу я видел таких родственников», — чуть не ляпнул Иван, но вслух произнес:
— Не знаю. Вы у них лучше поинтересуйтесь.
— Ладно, ладно, — замахала руками тетя Дуся. — Живите как хотите.
— Так я пошел? — Иван вопросительно поглядел на дальнюю родственницу.
— Постой, — решительно поднялась с места тетка. — Хочу я тебе на прощание подарочек сделать…
— Что вы, не надо, — попробовал воспротивиться Иван.
— Сиди! — осадила его тетка. — Я сейчас.
Иван опустился в кресло, понимая, что противиться тете Дусе себе дороже.
— Вот! — После довольно продолжительного отсутствия тетка появилась в комнате и взгромоздила на стол приличных размеров статуэтку.
Это была прелестная девушка, с тревогой всматривавшаяся в одну ей видимую даль. Платье на стройной фигурке всколыхнул примчавшийся откуда-то ветер, и оно так и застыло живописными складками. Вскинутая к лицу рука девушки, чуть прищуренные глаза, вторая рука, нервно сжимавшая платок, — все наводило на мысль о незаконченном, застывшем на какой-то миг движении. Казалось, еще мгновение — и девушка оживет и спрыгнет с каменной глыбы, куда ее поместила рука несомненно талантливого скульптора.
Иван довольно долго всматривался в статуэтку, не в силах отвести взгляд. Наконец он с усилием оторвался от нее и, подняв голову, увидел странную, немного печальную улыбку на лице тети Дуси.
— Правильно, значит, — произнесла тетка. — Против судьбы не попрешь. И кто бы смел подумать, что…
Тут она оборвала сама себя и замолкла, продолжая пристально рассматривать Ивана, как будто первый раз видела.
— Тетя Дуся, — несмело прервал затянувшееся молчание Иван, — я не могу принять от вас такой подарок…
— Это еще почему?
— Такая вещь стоит бешеных денег, — пояснил Иван, боясь еще раз взглянуть на девушку. — Это даже мне, неспециалисту, видно.
— Сколько она стоит — мало кому известно, — довольно туманно ответила тетка. — В том числе и мне.
— Тем более… — попытался остановить ее Иван.
— Молчи, Ивашка. — Властным жестом тетка заставила его замолкнуть. — Одно мне известно: вот это, — она указала на статуэтку, — твоя судьба. Не вздумай передарить мой подарок или продать. Тогда тебя останется только пожалеть…
Ночной гость. Знакомство
— Вспомнил! — Иван кинулся к окну и поспешно отдернул штору.
Подоконник был девственно чист. Скульптурка девушки, довольно прочно обосновавшаяся в Ивановой квартире, бесследно исчезла.
— Ну наконец-то! — хмыкнул конек, — А я уж было подумал, что тебе полностью этот кусок памяти вычистили. Ан нет… Оказывается, просто отвели глаза.
— Так ко мне залезли за статуэткой? — Иван все никак не мог отвести взгляда от того места, где она ранее находилась.
— Естественно, — заявил ночной гость. — За чем же еще к тебе лезть?
Иван, поначалу отнесшийся к статуэтке просто как к красивой и дорогой вещице, постепенно настолько свыкся с подарком тети Дуси, что уже и не представлял своего существования без застывшей в тревожном порыве девушки. Ощущение, что девушка бывала недовольна местом, где находится, частенько посещало Ивана, и он долго переставлял статуэтку с места на место, пока не появлялась уверенность, что именно здесь и именно так она хотела бы стоять. Это занятие показалось бы постороннему человеку чем-то сродни шизофрении, но Иван твердо уверовал, что в статуэтке каким-то образом осталась частичка души от неведомой девушки, когда-то позировавшей скульптору. Он настолько проникся этой мыслью, что, приходя с работы, делился с застывшей девушкой событиями, произошедшими за день, поверял ей свои тайны…
А на прошлой неделе явственно почувствовал тревогу, исходящую от скульптурки. Девушка долго не могла найти себе места (вернее, не мог Иван, бестолково таскавший статуэтку из угла в угол), пока не попала на подоконник. После этого статуэтка притихла. И лишь иногда Иван ощущал исходящие от нее волны печали.
