– Я думал, этого быка еще на улице объездили… Кстати, как насчет корриды? Ты с одним отработаешь, я – с другим.
– Ну-у…
– Это не предложение, Эдик. Это работа у тебя такая.
– Да я с удовольствием! – в преддверии грядущего триумфа расплылся в улыбке Эдик.
Звание у него капитанское, но с опытом оперативной работы – полный ноль. До этого он служил в армии, где-то в Белоруссии, с развалом СССР уволился, поскольку не захотел принимать присягу в иностранном государстве, вернулся в родной Народовольск. Пытался прижиться на гражданке – не вышло, поэтому подался в органы. Предложили должность оперуполномоченного уголовного розыска, он отказываться не стал. Хотя само по себе такое предложение могло показаться нонсенсом. Ни школы милиции за плечами, ни юридического образования. Во времена Союза его бы дальше патрульно-постовой службы не взяли. Но сейчас в милиции с кадрами туго, в уголовный розыск идти никто не хочет. Паспортный стол, МРЭО ГАИ, прочие теплые и непыльные места – это пожалуйста, а туда, где стреляют, – дураков нет. И вызывало уважение хотя бы то, что Пляцков не пошел работать в ГАИ, хотя мог.
Да и лишним человеком его никак не назовешь. Тот же Федорук перевелся служить в «ридну Украину», Юра Филиппов перешел служить в оперчасть СИЗО, потому что там год засчитывался за полтора. Неблагонадежный Рома Гущин возглавил паспортный стол Закамского района, теперь он как бы уважаемый человек. Туго с кадрами, и Пляцков оказался как нельзя кстати.
Шумов недолго вводил его в курс дела, почти сразу же засунул на суточное дежурство в оперативно-следственную группу – сначала под присмотр Богдана, затем – Варенцова. Неплохо он себя показал, потому сегодня дежурит сам, без наставника.
– Горшковым займешься. Узнай, из какой он банды и откуда взялся «Мерседес».
– Да, кстати, из ГАИ звонили: «Мерседес» принадлежит гражданину Юшкевичу Илье Георгиевичу.
– Замечательно. Только Горшкову этого не говори. Пусть сам признается. Если нет, тогда скажешь. И если своего бригадира не назовет, скажи ему, что знаешь это и без него. Из банды Кипятка он. Слышал о таком?
– Что-то краем уха…
– Эта банда южную часть нашего Советского района держит. Контролирует речной вокзал и наш РОВД, – усмехнулся Богдан.
– Не понял, – недоуменно повел бровью Эдик.
– Ну это если по территориальному принципу. Но возможно, кто-то из наших кормится из бандитских рук.
– Кто?
– Дед Пихто…
У каждого человека есть хобби – кто-то собирает марки, значки, кто-то коллекционирует картины и драгоценные камни, а Городовой увлекается вербовкой агентов. Жены у него нет, работать можно хоть до полуночи, так что время для этого дела есть. Вот и сегодня он обработал администратора из гостиницы «Кама». Жулик на допросе проболтался, сказал, что через этого типа получил наводку на богатого клиента. На этом Богдан и сыграл. Взял этого деятеля в оборот, пригрозил ему статьей из Уголовного кодекса и заставил стучать. А «Кама» – это не только самая лучшая в городе гостиница, но еще и ресторан, где любит собираться всякое жулье. Был у Городового там один «глазок», теперь вот второй появился… Такая у него работа, что без оперативной информации далеко не уедешь. Под лежачий камень вода не течет, потому и приходится ворочаться…
Принудительно-добровольные осведомители раскиданы у него по всему городу, потому и владеет он информацией о криминальной обстановке. Потому и есть у него сведения, что не все сотрудники органов чисты на руку. И в райотделе не все хорошо, и в прокуратуре свои оборотни; про кого-то Богдан знает точно, о ком-то догадывается. Но свою информацию он обнародовать не станет. Время нынче такое, жажда личной наживы для многих стала смыслом жизни. Убери одного хапугу – на его место тут же придет другой. К тому же не все взяточники – сволочи и предатели.
Знал он таких людей, которые за деньги отмазывали преступника от статьи, но в трудную минуту могли прийти на помощь своему товарищу. Даже под бандитскую пулю встать, если вдруг что… Конечно, не хотелось иметь дела с продажными, но что делать, если других нет? Уберешь одного такого, а на его место придет какая-нибудь темная лошадка с той же рваческой сущностью; пока изучишь ее, приноровишься… Нет, уж лучше оставить все, как есть. Проще работать, когда знаешь, что и от кого ожидать…
– Сам все узнаешь, Эдик. Осмотришься, приглядишься, если не дурак, своим умом дойдешь… Главное, сам на этот скользкий путь не становись. Самому же от себя противно будет…
– Да нет, бандитам я продаваться не стану, – мотнул головой Пляцков.
– Бандиты сами продаются. Если цену знать… Постарайся выбить из Горшкова все, что он знает. Чем больше от него узнаем, тем лучше. Давай, дерзай.
В кабинет к себе братков тащить не хотелось. Там и без того мрачная аура, а еще от этих упырей бандитских нечистой силой фонить будет. В подвальном этаже перед изолятором временного содержания имелось только одно специальное помещение для допросов. Туда Богдан выдернул Горшкова, для Эдика. А сам отправился в камеру к Берулову.
Это было небольшое помещение с шершавыми стенами и бетонным полом. Тусклая зарешеченная лампочка под потолком, полуразрушенный постамент с чашей «Генуя», над ней водопроводная труба. Четыре спальных лежака, стол, вмурованный в пол. Камера не одиночная, но соседей у Берулова не было.
Городовой как будто не заметил, что дверь за ним закрылась. Его, казалось, совсем не пугало, что руки у бандита развязаны. А парень он мощный; если вдруг сможет ударить первым, то Богдан может остаться в проигрыше.
– Ну что, Берул, как настроение? – Он сел на свободный лежак так, чтобы от Берулова его отделял стол. – Закуришь?
Бросил на стол пачку сигарет, но браток на нее даже не глянул.
– Важную персону из себя изображаешь? – усмехнулся Богдан. – Ну-ну.
– Слышь, мусор, ты понты не кидай, не надо. И не таких видали, – скривился Берулов.
Городовой опечаленно вздохнул, достал из кармана карандаш, блокнот, сделал вид, будто поставил в нем крестик. Вернул все на место.
– Кого ты видел, Игорек? Ты «бык» непуганый, жизни еще не знаешь… Ты у нас по учетам не проходишь, я тебя не знаю, что это значит? А значит это, Игорек, что ты в банде Кипятка – человек новый…
– Какая банда?! – возмущенно всколыхнулся парень.
– А разве не банда?
– Нет!
– Но то, что ты под Кипятком ходишь, не отрицаешь?
– А кто такой Кипяток?
– Пахан твой.
– Не знаю такого.
– Я знаю… Знаю, что ты у него в банде числишься.
– Это все твои домыслы, мусор.
Богдан снова достал блокнот, поставил там еще одну невидимую отметку.
– Эй, ты чего там рисуешь, мусор?
И снова Богдан поставил крестик.
– Считаю, сколько раз ты меня мусором назвал. Я не обижаюсь. С такими, как ты, идиотами, работать – всего наслушаешься. Если на все реагировать, нервный срыв можно заработать. Поэтому я не реагирую. Но все запоминаю. Так, для будущего… А будущее у тебя сложное, Берулов. Ствол у тебя изъяли, папиросу с анашой нашли. Так что ждет тебя этап, Берулов.
– Облом у тебя выйдет, мусор! Братва меня вытащит.
Богдан снова сделал пометку и снисходительно усмехнулся, глянув на братка.
– Все от меня зависит, Игорек. Если я упрусь рогом, то никто тебе не поможет. Я знаю Кипятка. И он меня хорошо знает. Поверь, он со мной связываться не станет…
– Только давай без понтов, мусор! – презрительно скривился бандит.
– Пять раз ты меня мусором обозвал. Но я не в обиде. И тебе обижаться не советую. Обиженных в тюрьме опускают… Да ты и сам должен это знать. Кипяток живет по воровским понятиям и тебя учит, что в тюрьме есть жизнь. Тюрьма для тебя не наказание, а испытание. Такая у тебя религия или нет?
– Что-то ты не в тему несешь, мусор…
– Наверное, я что-то не так понял, – усмехнулся Городовой. – Мне сказали, что ты «бык» в банде Кипятка. А ты, оказывается, обычный баклан… Таких в тюрьме очень быстро опускают.
– Не дождешься, мусор!
– Ставлю тебе седьмой крестик, Игорек… Плохо, очень плохо. Теперь у тебя никаких шансов отсюда выбраться. Даже если скажешь, откуда у тебя «Мерседес» гражданина Юшкевича.
– Не скажу!.. И Юшкевича не знаю!
– Ладно, сам все узнаю… Если просто угнал, плохо. Если за долги отобрал, еще хуже. Считай, что ты Кипятка подставил. У меня к нему особых претензий нет, но теперь будут. Так бы ты на себя все мог взять, но теперь я Кипятка прессовать начну…
– Кипятка он прессовать начнет! – презрительно хохотнул Берул. – Кто ты, а кто Кипяток…
– Значит, знаешь, кто такой Кипяток?
– Да пошел ты в жопу, мусор!
– Восьмой раз… Из маленьких крестиков складывается большой крест. Ты его сложил. И на себе поставил… Я не злопамятный, Игорек, но крест у тебя каменный.
– Мусор, ты меня достал!
Богдан больше не стал ничего говорить. Берула можно сломать, и он знает, как это сделать. И сделает. Потому что это дело принципа… Сломать его можно, но агент из него выйдет никудышный. Потому что тупой он. Даже если Берулов согласится вдруг работать на Богдана, то спалится на первой же встрече с ним. К тому же у него есть информатор в банде Кипятка.
