Одиннадцатилетний Брейди Кинкейд на день рождения получил в подарок воздушного змея, в виде грифа. Он потратил массу времени, наблюдая за тем, как змей, словно живое существо, рвет у него из рук веревку, рыская в небесах из стороны в сторону. Увлеченный этим зрелищем, мальчик начисто забыл об ужине, не обратив внимания на то, что мало-помалу на лужайке остается все меньше и меньше детей. Держа под мышкой катушки с бечевкой и змеев, они постепенно разошлись по домам, оставив Брейди одного.
Угасающий свет дня и сгустившиеся тени наконец заставили его вспомнить о времени.
Над деревьями встала полная луна. Впервые в этом году наступило полнолуние в теплую погоду, поэтому свет луны уже не ослепительно белый, он приобрел более теплый, оранжевый оттенок. Но Брейди этого не замечает. Он думает сейчас только о том, что слишком задержался, отец, возможно, задаст ему перцу… а кроме того, уже темнеет.
В школе Брейди посмеивался, когда его одноклассники рассказывали леденящие душу истории об оборотне, который, как говорили, месяц назад убил бродягу, еще за месяц до этого — Стеллу Рэндольф и три месяца назад — Арни Веструма. Но теперь мальчику не до смеха. Когда луна окрашивает апрельские сумерки в багрово-красный цвет, все эти истории начинают казаться ему реальными…
Стараясь двигаться быстрее, Брейди наматывает бечевку на катушку, спуская на землю своего грифа, налитые кровью глаза которого смотрят вниз. Мальчик слишком спешит, змей теряет ветер и падает где-то за эстрадой.
Брейди идет туда, на ходу сматывая бечевку и нервно оглядываясь через плечо. Внезапно веревка в его руках начинает ходить из стороны в сторону. Это напоминает Брейди о том, как он ловил большую рыбу в Таркерз-стрим. Нахмурившись, он смотрит на бечевку, а она внезапно провисает.
Темнота вдруг наполняется рычанием, и Брейди Кинкейд отчаянно кричит. Вот теперь он верит — да, верит! — но уже слишком поздно. Его крики заглушает рев, переходящий в пронзительный вой.
Волк бежит к мальчику, мчится на двух ногах, его косматая шкура озаряется оранжевым блеском луны, глаза светятся, как две зеленые лампочки. В одной его лапе — лапе с человеческими пальцами и когтями вместо ногтей — зажат трепещущий воздушный змей.
Брейди поворачивается, чтобы убежать, но его обхватывают сильные худые руки. Он чувствует запах крови и корицы…
На следующий день мальчика находят около мемориала, возведенного в честь участников войны, — без головы, с вырванными внутренностями. В окоченевшей руке зажат воздушный змей.
Змей дрожит, как будто рвется в небо. Члены поисковой группы в ужасе отворачиваются, их тошнит. Уже поднялся ветер. Воздушный змей по-прежнему рвется в небо, как будто знает, что сегодня благоприятная погода для полетов.
МАЙ
В ночь перед Днем возвращения домой преподобному Лестеру Лоу приснился ужасный сон, от которого он проснулся весь в поту. Выглянув на улицу, священник смотрит на стоящую через дорогу церковь. Сквозь узкие окна спальни все еще льются серебристые лучи лунного света, и на миг преподобному кажется, что сейчас он увидит оборотня, о котором уже давно шептались старые чудаки. Тогда он закрывает глаза и молит Бога простить его за нечистые помыслы.
— Во имя Иисуса, аминь! — произносит священник в конце молитвы. Именно так мать учила его в детстве.
Да, но сон…
Во сне завтра уже наступило, и Лоу читал проповедь по случаю Дня возвращения домой. В День возвращения домой (только старейшие из старых чудаков все еще называли его Днем старого дома) церковь всегда бывает заполнена. В отличие от других воскресений, когда скамейки бывают или полупустыми, или совершенно пустыми, в День возвращения здесь яблоку негде упасть.
Во сне преподобный проповедовал слово Божье с такой неистовой страстью, какую редко проявлял в действительности (у него была склонность бубнить и говорить монотонно — возможно, именно поэтому в последние десять лет число прихожан в церкви Милосердия Господня значительно сократилось). Но в это утро устами Лестера, казалось, говорил сам Господь Бог. Преподобный понимал, что сейчас произносит лучшую в своей жизни проповедь, тема которой — «ЗВЕРЬ БРОДИТ СРЕДИ НАС». Снова и снова Лестер бил в одну точку, не замечая, что голос его порой возвышается до крика, а речь изобилует почти поэтическими образами.
«Зверь, — говорил преподобный, — присутствует повсюду. Сатана может оказаться везде. Он может быть на танцах в школе. Может покупать блок „Мальборо“ или газовую зажигалку фирмы „Бик“ в фактории. Может стоять перед аптекой Брайтона, жевать гамбургер и дожидаться автобуса из Бангора, который отправляется в четыре сорок. Зверь может сидеть рядом с вами на концерте или есть пирог в забегаловке на Равной улице. Зверь, — говорил преподобный, и голос его падал до дрожащего шепота. — вокруг нас».
Слушатели смотрели на него как зачарованные.
«Остерегайтесь Зверя. — говорил преподобный, — ибо он может улыбаться и прикидываться вашим соседом, но, братия, у него острые зубы! Это Зверь, и он сейчас здесь — в Таркерз-Миллз. Он…» Тут преподобный Лоу осекся, его красноречие истощилось, потому что в этот момент в залитой солнцем церкви начало твориться что-то ужасное. Его паства начала менять облик, и преподобный с ужасом понял, что его прихожане превращаются в оборотней — все до одного, все триста человек. Глава городского самоуправления Виктор Боул — бледный полный мужчина… его кожа потемнела, стала грубеть и покрываться темными волосами! Преподавательница музыки Вайолет Маккензи… ее худое старушечье тело стало вытягиваться, а длинный нос — сплющиваться! Толстый преподаватель естественных наук Элберт Фримэн, кажется, стал еще толще, его блестящий синий костюм треснул по швам, клочья волос полезли по всему телу, как набивка из старого дивана, а под приоткрытыми толстыми губами обнаружились зубы размером с клавишу пианино!
«Вот он. Зверь!» — пытался сказать во сне преподобный Лоу, но не мог выговорить ни слова. Кэл Блодуин, старший дьякон церкви Милосердия Господня, с рычанием двинулся вперед по центральному проходу, и Лоу в ужасе отпрянул назад со своей кафедры. С серебряного подноса для сбора подаяний посыпались деньги. Вайолет Маккензи прыгнула на дьякона, и они вместе покатились по проходу, кусаясь и пронзительно визжа, причем голоса их были очень похожи на человеческие.
Тут же к ним присоединились остальные, и стало шумно, как в зоопарке во время кормежки. «Зверь! Зверь повсюду! Повсюду! Повсю…» — в экстазе закричал преподобный Лоу. Но его голос тоже перешел в нечленораздельное рычание, и, опустив глаза, священник увидел, что его руки, выглядывавшие из рукавов добротного черного костюма, превратились в изогнутые лапы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
