Если вы готовы меняться, то давайте осваивать и присваивать источниковедение вместе. Если не готовы, то пусть источниковедение останется для вас помощником в удовлетворении вашего интереса к истории и даст некоторую пищу вашей эрудиции.
Данилевский Игорь Николаевич (раздел 2, часть 1, глава 1); Добровольский Дмитрий Анатольевич (раздел 2, часть 1, глава 3); Казаков Роман Борисович (источники и литература); Маловичко Сергей Иванович (раздел 2, часть 3; раздел 3, часть 1, глава 2); Румянцева Марина Федоровна (введение; раздел 1; раздел 2, часть 1, глава 2; раздел 2, часть 2; раздел 3, часть 1, главы 1, 3; вместо заключения); Хоруженко Олег Игоревич (раздел 3, часть 3), Швейковская Елена Николаевна (раздел 2, часть 1, глава 1, параграф 4).
Раздел первый
Источниковедение как дисциплина исторической науки
Часть i
История источниковедения
Преамбула. Два подхода к истории науки
Историки традиционно проявляют интерес к истории исторического знания. Дань внимания работам предшественников неизменно отдается в историографическом анализе, являющемся обязательной составляющей введения к любой квалификационной работе. С рассмотрения предшествующей историографии начинаются и иные научные исследования историков. В конце XIX в. оформляется историография, сначала как вспомогательная историческая дисциплина, а затем и в качестве самостоятельной дисциплины исторической науки. Но в чем смысл историографического анализа? Подробный ответ на этот вопрос явно выходит за дисциплинарные рамки источниковедения, поэтому здесь мы лишь кратко проясним свою позицию – определим соотношение истории и теории источниковедения.
К истории науки, и источниковедения в том числе, можно подходить двумя принципиально разными способами, кардинально различающимися по целеполаганию. Один из них, по-прежнему наиболее распространенный, имеет в своей основе кумулятивную модель развития науки. Исследователи, придерживающиеся этой модели, полагают, что наука развивается путем накопления и уточнения знаний; по мере развития науки наши знания становятся все более обширными и все более точными, т. е. они все более и более полно и безошибочно описывают так называемую объективную реальность. Эта модель предполагает аксиоматичную веру в а) существование так называемой объективной, т. е. не зависящей от познающего субъекта, реальности и б) ее познаваемость в качестве таковой. При таком подходе цель изучения истории науки – показать этот путь и представить современное состояние науки как результат ее предшествующего развития.
Этот подход исчерпал себя уже к середине XX в., когда утвердились иные представления о механизме трансформаций научного знания. Маркировал новую познавательную ситуацию выход книги американского историка и философа науки Томаса Куна (1922–1996) «Структура научных революций» (1962), в которой обоснован парадигмальный характер науки. Основное понятие нового подхода – парадигма, т. е. базовая теория, разделяемая научным сообществом и служащая основанием постановки исследовательских проблем. Смена парадигм происходит скачкообразно, путем научных революций, и зависит не столько от «накопления» знаний, сколько от непредсказуемых фундаментальных научных открытий и взаимодействия с изменениями социокультурных ситуаций.
Разделяя представление о парадигмальном характере науки и, соответственно, не принимая кумулятивную ее модель, авторы исходят из того, что со времени первых опытов критического отношения к историческим источникам в раннее Новое время сменилось несколько социокультурных эпох. Следовательно, уместно и целесообразно поставить вопрос о статусе и месте источниковедческих штудий в каждую из них. Такой подход к тому же позволяет обнаружить в современном (т. е. существующем в наше время, но не всегда отвечающем актуальным потребностям науки и социальной практики) источниковедении элементы, унаследованные от более ранних парадигм, и выявить степень их адекватности актуальной социокультурной и теоретико-познавательной ситуации.
В первой части настоящего раздела обозначены источниковедческие парадигмы, соответствующие разным, сменяющим друг друга, типам рациональности и моделями науки: классическому, неклассическому, постнеклассическому и неоклассическому. Этой цели соответствует и подбор анализируемого историографического материала, хотя, конечно же, история источниковедения гораздо разнообразнее и богаче, чем предлагаемая нами схема.
Приступая к рассмотрению истории источниковедения, важно отчетливо понимать, что она представляет собой исследовательский конструкт. Источниковедение как самостоятельная дисциплина сформировалось лишь в XX в. (и в полной мере – только в специфическом советском контексте). Историки XVIII–XIX вв. рассматривали вопросы исследования исторических источников в связи с изучением истории как таковой и чаще всего приводили источниковедческие наблюдения во вводной части своих трудов, а также посвящали специальные работы изучению отдельных памятников или групп исторических источников. На рубеже XIX–XX вв. историки, разрабатывавшие проблемы природы исторического источника и методов его изучения, делали это в контексте методологии истории, уделяя источниковедческой проблематике – пониманию природы исторического источника, вопросам классификации, критики и интерпретации исторических источников – более или менее существенное место в ее структуре. Таким образом, источниковедческая проблематика вычленяется нами из исторических исследований и трудов по методологии истории аналитически, с точки зрения наших исследовательских задач. В историческом обзоре рассматриваются преимущественно методологические работы, поскольку они концентрированно представляют видение историками проблем изучения исторических источников и обобщают опыт источниковедческих исследований.
Глава 1
Источниковедение в классической модели науки
1.1 Становление источниковедения
Научное историческое источниковедение возникло в связи со становлением научного исторического знания в Европе в Новое время, в рамках европейского рационализма. Преследуя цель обеспечения достоверности исторических фактов, как это требовалось от исторической науки того времени, историки не могли обойтись без критического анализа исторических источников. Как писал лорд Болингброк (1678–1751) в «Письмах об изучении и пользе истории» (1752[4]), «критика отделяет руду от породы и извлекает из различных авторов всю историческую правду, которая лишь частично могла быть найдена у каждого из них в отдельности; критика убеждает нас в своей правоте, когда она основывается на здравом смысле и излагается беспристрастно»[5]. Подчеркнем, что в XVIII в. критика исторических источников осуществлялась исключительно на основе здравого смысла историка.
В российской науке интерес к историческим источникам, их классификации, оценке достоверности проявляется в исторических трудах середины – второй половины XVIII в. В. Н. Татищев (1686–1750) в «Истории Российской с самых древнейших времен» (1768–1784) провел систематизацию использованных исторических источников. Г. Ф. Миллер (1705–1783) («История Сибири», 1743–1750), М. М. Щербатов (1733–1790) («История Российская от древнейших времен», Т. 1–7, 1770–1791), И. Н. Болтин (1735–1792) («Критические примечания на первый том“ Истории” князя Щербатова», 1793; «Критические примечания на второй том“ Истории” князя Щербатова», 1794) практически поставили проблемы различения исторических источников и исторических исследований, критического отношения к достоверности сведений, содержащихся в исторических источниках. Наибольший вклад в формирование методов изучения исторических источников внес А. Л. Шлёцер (1735–1809): в работе «Опыт изучения русской летописи»[6] (1768) он ввел обобщающее понятие «источники русской истории», сформулировал принципы и развернул программу изучения древнейшей, Несторовой, летописи. Итогом грандиозного исследования стал трехтомный труд «Нестор. Русские летописи на древнеславянском языке» (в неполном русском переводе опубликован в 1809–1819 гг.). Шлёцер последовательно отказался от использования летописных сведений без предварительного анализа достоверности, но критерием достоверности, вполне в духе XVIII в., служил здравый смысл историка.
Понятие «источник» без придания ему строгого терминологического смысла использовали Н. М. Карамзин (1766–1826), Н. А. Полевой (1796–1846) и другие. Историками первой половины XIX в. предлагались различные классификации (систематизации) исторических источников, имеющие преимущественно прагматическую направленность и подчиненные целям исторических исследований. Н. М. Карамзин в «Истории государства Российского» (1816–1829) впервые специальным разделом дал обзор источников российской истории до XVII в., выделив 14 групп: летописи, Степенная книга, хронографы, жития святых, «особенные дееписания», разряды, Родословная книга, каталоги митрополитов и епископов, послания святителей, «древние монеты, медали, надписи, сказки, песни, пословицы», грамоты, статейные списки, «иностранные современные летописи», «государственные бумаги иностранных архивов». Н. А. Полевой провел первую систематизацию всей совокупности известных источников российской истории: «летописи или временники», «памятники дипломатические», «памятники палеографические», «памятники археографические», «памятники географические», «предания, сказки, песни, пословицы» («История русского народа», 1829).
