– А нам не пора идти? – спрашивал Артем.
Боря уронил голову на грудь. Он спал.
– И что? Сильно? – прошептала Инна.
Лика кивнула и зажмурилась.
– У тебя какой размер? – пискнула она. – А это мы отмоем.
Из запасного оказались кроссовки на размер меньше, угги на два размера больше и валенки.
Кошка не показывалась. И правильно. Инна сейчас знала ответ на вопрос о кошках – она их ненавидела.
– Ну что мы тянем? – нервничал Артем.
– Девочки, догоняйте! – Витя ловко одевал Кнопку.
Он вышел с Артемом, следом увязалась Стася.
– Вот зараза, – шептала Лика, вытирая пол. – Ведь никогда раньше… Что ей такого в твоих сапогах не понравилось? Отмыть – отмоем, а что делать с запахом?
Инна тоже не знала, что делать с запахом. На глаза попалось пальто, с пятнами от лап.
…Голова с широко распахнутыми глазами и торчащими ушками катится по черному коврику…
– Не пойду я никуда, – решилась Инна. – Замою. К утру высохнут.
– Ага, – согласилась Лика. – Тут и Боря остается.
Боря сполз в кресле, ногами дотянулся до сундука, голова тяжело клонилась на грудь.
Лика подхватила Кнопку и исчезла за дверью.
Боря всхрапнул и перевалил голову на плечо.
Из детской вышла Кася. Посмотрела в сторону кухни, но ушла к туалету. Захотелось поймать противного зверя и спросить, зачем он это сделал. Может, от сапог пахло кошкой из монастыря? Та кошка тоже почему-то запрыгнула ей на колени. Или это запах духов?
В голове все смешалось. Дурацкий день. Дурацкие кошки. И правда – лучше бы дома сидела!
– Ты веришь, что все не случайно?
Инна шла из ванной с сапогами в руках и никак не ожидала, что ее будут спрашивать. Вздрогнула. Сначала почему-то посмотрела на кошку – она вопросительно поглядывала на проходящего мимо человека. Молчала.
– Мне порой кажется, что я что-то не понимаю. – Боря подтянул свое тело выше в кресле, перекинул ногу на ногу. – Вот у меня в сентябре умерла мать. Совершенно неожиданно. Рак. Ну, это как обычно, – он повел рукой с фляжкой. – Сестра на похоронах все твердила про бабочек. Коричневые такие. В крапинку.
– Шоколадницы. – Инна присела на край опустевшего сундука.
– Положим. В комнате летали эти самые бабочки. Садились на портрет матери. Сам видел. А мать, кстати, всегда красила волосы коричневым. Потом я увидел бабочку у себя дома. Коричневую.
– Могла случайно залететь.
– Октябрь! Какие бабочки? Но она летала! – Боря отхлебнул из фляжки, передал ее Инне. – Сестра говорит – представь, что у тебя нет рук, но тебе надо передать послание. Ну как это так?
– Наверное, бывает и так. – Резкий напиток вновь ударил табачным вкусом, ожег небо. Голове вдруг стало тепло.
– Или вот смотри, – Боря сел ровнее. – У сестры муж, и у того брат был. Брат умирает. Тоже рак. Ну, это понятно. Умирает внезапно. А у них трое детей. Хороший мужик был, знал я его. И вот мне как-то сестра звонит, плачет, рассказывает, что только что в квартиру к этому умершему брату влетел голубь. Это жена брата рассказывала. Дети стали за голубем бегать, ловить, но он не давался. Все шарахался по комнате. Вырвался в коридор, оттуда в спальню. И сел на кровати как раз в той стороне, где этот брат спал. А потом вообще на вешалку сел, где раньше его вещи висели. Жена вспомнила, что именно в этот день у них должна была быть серебряная свадьба. Стала голубя уговаривать, и он пошел к ней в руки. Так в руках она его из квартиры и вынесла. И чего?
Инна пожала плечами.
В комнату зашла Кася. Муркнула. Уселась на пороге. На морде было такое выражение, как будто она улыбалась.
Все вернулись к ночи. Артем был мрачнее тучи – не задалась проекция. На обсуждении фильм стали ругать, вставила свои пять копеек Стася.
– Да говно все это! Говно! – орала она в коридоре. – Раньше, я понимаю, у тебя были фильмы! А сейчас? Ты видела его «Легкомыслие»?
Инна отрицательно качнула головой, а сама мысленно ухмыльнулась: сейчас Артем ответит, он обожает отвечать на подобные выпады – когда и какое кино у него было лучше.
– Да как ты мужика любишь, если не знаешь, что он делает!
Сильно удивиться такому заявлению Инна не успела, рядом мелькнула Лика.
– Как хорошо, что тебя не было, – шепнула и улыбнулась лукаво. – Он такой злой… скажи спасибо Касе, что не пустила.
Артем не просто был зол. Он был в ярости. Сидел на кухне, одну за одной поднимал рюмки.
– Инка! Какая же ты классная! – орал Боря и лез обниматься.
– А ну, руки убрал! – била его по спине ладонью Стася.
Боря хмельно икал и улыбался.
– Нет! – кричал он, хлопая себя по бокам. – Мы сейчас выпьем!
Но фляжки своей не находил.
Инна оглядывалась на Артема. Хотелось подойти. Просто постоять рядом. Сказать, что все хорошо. Что все исправится.
Сделала шаг и чуть не упала. Кася прыснула в детскую, метнулся пестрый хвост.
Дверной проем в кухню загородила Стася. Идти к Артему расхотелось.
– Стася, успокойся! – кричал Боря.
– Котов ненавижу! – прошептала Инна, впервые за день жалея, что с той глазастой кошкой ничего не случилось.
Спать на полу было неудобно. С какой мыслью закрыла глаза, та и преследовала во сне. Кошки бродили по комнате, сидели на подоконнике, их хвосты маятником раскачивались туда-сюда. Они мурлыкали, они заглядывали в глаза. Они шли, и Инна была вынуждена идти следом. Идти не хотелось, ноги сами вели. С чего вдруг кошки стали ею командовать? Потом стало интересно – а куда они ведут?
«Как дать о себе знать тем, у кого нет рук?» – отчетливо спросил Боря и отвернулся.
Кошка вела по бесконечному коридору. С чего Инна ее слушалась?
«Голубь! Он никому не давался в руки».
Кто что хочет сказать?
– Вот, знаешь, кошки – они же разные, – вещала утром на кухне Лика. Она сделала яйца-пашот, красиво оформила бутерброды, заварила кофе. Сидела, размахивая вилкой, и довольно жмурилась. – Нет, они, конечно, могут внаглую залезть на колени и потребовать ласки, но! – вилка взлетела вверх, – если им что-то придет в голову, они сразу убегут. Они сами по себе. Они не лезут. И вот как ты думаешь, почему они живут с людьми?
– Чтобы портить нам жизнь. – Нет, провести ночь на полу было совсем-совсем глупой идеей. Сон все не шел из головы, а Боря со Стасей спали, и спросить, зачем Боря оказался в ее голове, нельзя.
В ванной лилась вода – Артем приходил в себя.
– Ха! – Вилка с кусочком помидора совершила в воздухе зигзаг. – Они же мудрые! Зачем им терпеть рядом с собой нас, дураков?
– Так уж мы совсем и глупы. – Инна прислушивалась к шуму воды. – Я бы ни за что себе кошку не завела. Ходит, под ноги попадается. Лучше попугая.
– О! Ты ничего не смыслишь в кошках! Сапоги высохли? Что с запахом? Теперь все коты будут твои!
Запах еще немного сохранился, но это Инну волновало меньше всего. Чего такого особенного ей хотела показать кошка? Что ей за Артема держаться не надо? Глупость какая! Как же она без Артема? Он родной, он ее. Она к нему привыкла!
– Поехали!
Лицо у Артема после душа красное. Отводит глаза. По тому, как хмурится, видно, что еще не отошел, злится.
– А завтрак? – вскочила Лика. – Стаська еще не проснулась!
– Проснется, – буркнул Артем, натягивая свитер. – Побуяньте без нас. Пора нам.
Кася выглянула из детской, посмотрела наверх, в глаза. Артем не заметил. Наклонился за ботинками.
– Приезжайте еще, – неуверенно приглашала Лика. – Мы презентацию другого фильма устроим.
– Ты устроишь…
Инна зажмурилась. Ничего, ничего, это пройдет.
На улице было холодно. Воздух застыл. Проезжающие мимо машины резали замерзшую действительность.
Артем бросил рюкзак на заднее сиденье машины, постоял, глядя через дорогу. Там строился дом. Площадка была обнесена забором, на ветру покачивал макушкой подъемный кран, тарахтел отбойный молоток.
– Весело им тут будет жить под грохот стройки, – произнес Артем и протиснулся на свое место.
Машина выбиралась из переулков. Ехали дворами, оставляли большие улицы в стороне. Река, эстакада. Город плыл за спиной. Машина рвала пространство, выбираясь на свободу трассы.
Артем молчал. Смотрел на дорогу, зло хмыкал, когда машина перед ним совершала неловкий маневр.
Лес наступал на дорогу, клонил заснеженные ветки. Пролетели Ростов. Мелькнули купола Кремля. Эхом отзвучала: «Маруся от счастья слезы льет…»
Поля отжали лес от дороги, нависли тяжелыми, пегими от подтаявшего снега холмами.
– Заедем чаю выпить? – предложила Инна. – В монастырь.
– На заправке, – буркнул Артем.
Шуршали колеса, постукивали на ямках и трещинах.
– Там чай вкусный. Заедем.
– Да тебе на любой заправке чай сделают!
Инне вновь на память пришла кошка. Глазастая, с торчащими ушами. Заволновалась. Так бывает – ничего не происходит, но в душе рождается тревога. Надо заехать, чтобы во всем разобраться. Что-то много кошек вокруг стало.
– Хочется там, – произнесла еле слышно.
