Пожалуй, следует одеться в деловой костюм, но светлых тонов. А под пиджак – шелковую блузку. Этакий сдержанный эротизм не помешает. Ульяна кивнула сама себе и зашлепала босыми ногами к шкафу.
2
Она узнала Прозорова сразу. Гошка сидел за угловым столиком и читал газету. Такой же красивый, как восемь лет назад, только чуть не в два раза шире, с поредевшими волосами, в великолепном костюме и с печатью барской солидности на породистом лице.
«Солидный партнер солидных господ», – усмехнулась Ульяна.
Однако, увидев Ульяну, «солидный партнер» радостно расплылся в улыбке и преобразился, снова став тем Гошкой Прозоровым, с которым они когда-то воровали яблоки в колхозном саду.
– Ульяна, ты?
– Она самая! А что, я так сильно изменилась?
Гошка вскочил со стула, и они обнялись. От Прозорова пахло дорогой туалетной водой и дорогой материей. Никакого запаха табака. Краем глаза Ульяна увидела, что двое крепких парней в темных костюмах, сидевшие за соседним столиком, слегка напряглись и переглянулись.
«Охрана, – поняла она. – У Гошки есть свои телохранители! Видать, он и правда высоко взлетел».
– Черт, Гошка, как же я рада тебя видеть!
– Я тебя тоже. – Слегка отстранившись, Прозоров внимательно осмотрел ее, снова улыбнулся и сказал: – Ты такая же, как была.
– Глупости, я стала в десять раз лучше! – смешливо воскликнула Ульяна. – А ты, я вижу, бросил курить? Раньше от тебя несло табаком за версту.
– Бросил. Еще пять лет назад.
– С чего вдруг?
– Здоровый образ жизни. Должность обязывает. Присаживайся!
Он отодвинул для Ульяны кресло, и она уселась. Вытянула из пачки «Мальборо-лайт» белую сигарету и потребовала:
– Давай рассказывай. Где ты сейчас? Кто ты?
– Может, сперва что-нибудь закажем?
Ульяна чиркнула зажигалкой и покачала головой:
– Я не хочу есть. Закажи мне бокал вина.
Прозоров подозвал официантку и заказал вино, а Ульяна закурила. В отличие от Гошки она никак не могла избавиться от пагубной привычки, превращающей ее легкие в решето, хотя и не раз пробовала. Даже участившиеся бронхиты не заставляли решить дело в пользу здорового образа жизни.
Отпустив официантку, Прозоров взглянул на Ульяну.
– Я много о тебе слышал.
– Да? – Брови Ульяны слегка приподнялись. – И что же именно?
– Ты теперь маститый режиссер-документалист. «Приз экуменического жюри за лучший короткометражный фильм». Об этом много писали.
Ульяна поморщилась:
– Не сыпь мне соль на рану.
– Не понимаю… – удивился Прозоров.
Ульяна хотела рассказать о тяготах и превратностях творческой судьбы, о гадах-заказчиках, о продюсерских центрах, где работают одни идиоты, о коровниках, но вдруг подумала, что Гошке, процветающему и респектабельному, будет неинтересно обо всем этом слушать. Она выпустила изо рта облачко бледно-голубого дыма, махнула рукой и небрежно проговорила:
– Ладно, не бери в голову. Лучше расскажи о себе. Я слышала, ты выбился в большие начальники. Работаешь чуть ли не в аппарате президента.
– Не совсем так. Но суть ты уловила верно – я о-о-очень большой начальник!
Прозоров широко улыбнулся, а Ульяна махнула сигаретой в сторону двух парней за соседним столиком и уточнила:
– Твои доберманы?
– Мои, – кивнул Гошка.
– Красавцы! Где бы и мне таких раздобыть?
– Не думаю, что тебе это нужно.
Официантка поставила перед ними по бокалу и аккуратно наполнила их вином из темной пузатой бутылки. Ульяна взяла свой бокал, подождала, пока Прозоров тоже возьмет, затем провозгласила:
– За то, чтобы годы меняли нас только к лучшему!
– Поддерживаю!
Они засмеялись, чокнулись и отпили по глотку.
Дальнейшие минут десять они вкратце пересказывали друг другу свою жизнь. Прозоров был открыт и улыбчив – было видно, что он действительно рад встрече. Глядя на него, Ульяна спрашивала себя: чувствует ли она еще что-нибудь к этому парню? И не находила ответа. Перед нею, без сомнения, был все тот же Гошка Прозоров. Однако что-то изменилось. Что-то в оттенке глаз, в уголках губ. Нечто неуловимо мелкое, но которое в любой момент могло вдруг разрастись и, заслонив собой все остальное, превратить Гошку в человека, незнакомого Ульяне. В «солидного господина», в большого начальника, в хладнокровного и жесткого «босса».
Ульяна закурила новую сигарету. Посмотрела на Гошку сквозь облако дыма и вдруг спросила:
– Ты женат?
Он кивнул:
– Да.
– Есть дети?
– Двое. А как ты?
Ульяна усмехнулась:
– Так же, как восемь лет назад. Ни мужа, ни детей.
Прозоров улыбнулся и хотел что-то сказать (что-то сочувственное или утешительное, как поняла Ульяна), но тут в кармане у него зазвонил сотовый.
– Уль, прости. – Он вынул телефон, нажал на кнопку и прижал трубку к уху: – Прозоров слушает… Так… Так… – Гошка нахмурился и глянул на часы. – Хорошо… Да, я подъеду.
Он сунул мобильник обратно в карман, посмотрел на Ульяну и красноречиво вздохнул. Ульяна хмыкнула:
– Судя по твоему виноватому лицу, тебе пора смываться по делам?
– Да. Работа, будь она неладна…
– Ну, тебе хоть деньги за нее платят. А вот я – вольная птица.
– Это плохо?
– Как посмотреть. Летать – приятно. Подбирать с асфальта крошки – не очень.
– Значит, у тебя сейчас немного работы?
– Тоже как посмотреть, – уклончиво ответила Ульяна. – А что?
– Видишь ли… – Прозоров снова взглянул на часы («Патек Филипп», – отметила про себя Ульяна. – Тысяч двадцать евриков, не меньше»). – Как раз о работе я и хотел с тобой поговорить. Ты отличный режиссер. Говорю так не потому, что я – твой друг. Видел твой фильм и интересовался на твой счет у знающих людей.
– Вот как? – Ульяна слегка прищурилась. – И что же сказали тебе «знающие люди»?
– Что ты – лучшая.
Ульяна слегка покраснела. Как любая творческая личность, она была падка на лесть, но в устах преуспевающего импозантного Прозорова лестные слова звучали как-то странно.
– За недостатком времени буду краток. – Гошка достал из кармана пиджака какой-то листок и положил его перед Ульяной. – Взгляни-ка…
Ульяна взглянула. Наморщила лоб и отрицательно качнула головой:
– Ничего не понимаю. Это что – разрешение на съемку?
– Да. А вот… – положил он на столик еще один листок, – договор на производство фильма. Здесь стоит твоя фамилия. Прочти и, если согласна, подпиши.
Ульяна уткнулась носом в договор, держа листок в длинных, подрагивающих от волнения пальцах. Перед глазами у нее мелькали строчки: «в связи с особой важностью проекта…», «полная творческая свобода…», «сумма гонорара…», «оплата сразу после подписания договора… вся сумма лично в руки или на банковский счет лицензиара…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
