Вечером он решился. Я с большой тревогой наблюдал за ним, гадая, что происходит в его маленьком загадочном мозгу. Он вдруг просиял, вскочил и через поляну направился ко мне.
— Капитан!
— Что, Элари?
Он подошел вперевалку и пристально взглянул на меня:
— Скоро ваш корабль сможет лететь. Поломка уже почти исправлена.
Он помолчал, несомненно пытаясь подобрать правильную формулировку. Я терпеливо ждал. Наконец он выпалил:
— Можно мне полететь с вами на вашу планету?
В моей голове тут же сами собой возникли строчки инструкций. Я всегда гордился знанием правил. И вот это я тоже знал: «Статья 101А. Ни одно разумное внеземное существо не может быть перемещено со своей планеты на любую другую цивилизованную планету по любой причине без предварительной тщательной проверки. Штраф за данное нарушение…»
И дальше шла такая сумма, которую я даже представить себе не мог.
Я покачал головой:
— Я не могу взять тебя, Элари. Это твой мир, и ты принадлежишь ему.
Его лицо исказилось от боли. Внезапно из веселого коротышки, которого нельзя было принимать всерьез, он превратился в очень встревоженное существо.
— Вы не понимаете, — сказал он. — Я больше не принадлежу ему.
Но сколько он ни умолял, я оставался непреклонным.
На следующий день, как и ожидалось, Кетгеридж с Виллендорфом объявили, что совместными усилиями починили блок питания. И я сказал Элари, что мы улетаем — без него.
Он холодно кивнул, принимая ответ, и молча и печально удалился под фиолетовые кроны деревьев, окружающих нашу поляну.
Чуть позже он вернулся. Точнее, я думал, что это именно он. На аборигене не бьио преобразователя мыслей, что меня удивило. Элари знал о ценности прибора и не мог бросить его где попало.
Я распорядился, чтобы ему принесли другой шлем. Надел на него — на этот раз как следует заправив капризное ухо — и строго посмотрел на аборигена:
— А где тот шлем, Элари?
— У нас его нет, — ответил он.
— У нас? Уже не у «тебя»?
— У нас.
В это время листва раздвинулась, и на поляне появился еще один абориген — точная копия Элари.
Тут я увидел шлем на голове нового визитера и понял, что это не копия, а именно Элари. А до этого я разговаривал с незнакомцем!
— Вижу, вы уже здесь, — сказал тот, которого я знал как Элари, второму аборигену. Их разделяло футов десять, и они холодно смотрели друг на друга.
Я сравнил их. Они могли быть близнецами.
— Мы здесь, — ответил незнакомец. — Мы пришли за тобой.
Я сделал шаг назад, чувствуя, что тут разыгрывается какая-то непонятная драма. И спросил:
— Что происходит, Элари?
— У нас проблемы, — откликнулись они оба.
Оба.
Я повернулся ко второму аборигену:
— Как тебя зовут?
— Элари, — ответил он.
— Вас всех так зовут?
— Мы — Элари, — заявил второй Элари.
— Они — Элари, — сообщил первый. — И я Элари. Я.
Тут в кустарнике послышался шорох, оттуда выбрались еще с полдюжины аборигенов и остановились возле обоих Элари.
— Мы Элари, — сердито повторил второй Элари. Он обвел рукой всех, стоявших слева от меня, подчеркнуто отделив себя и других от стоящего справа первого Элари.
— Мы-ты идешь с мы-нами? — спросил второй.
Шестеро только что прибывших тоже что-то сказали вместе с ним и таким же тоном, но, поскольку на них не было преобразователей, их речь осталась для меня абракадаброй.
Первый Элари с болью посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на семерку соотечественников. Было видно, что он боится. Вновь повернувшись ко мне, он тихо сказал, дрожа от страха:
— Я должен пойти с ними.
Не проронив больше ни звука, восьмерка тихо удалилась. Я остался стоять, в замешательстве качая головой.
Отлет был назначен на следующий день. Я ничего не рассказал команде об этом странном случае, но отметил в бортовом журнале, что в будущем жизнь на планете нужно тщательно изучить.
Взлет должен был состояться в одиннадцать часов. Экипаж трудился со знанием дела, закрепляя и пакуя все, что нужно, и готовя корабль к старту. Все просто ликовали. Они были рады вновь отправиться в путь, и мне не в чем было их упрекнуть.
Где-то за полчаса до старта ко мне зашел Виллендорф:
— Сэр, Элари внизу. Он хочет подняться и поговорить с вами. У него очень обеспокоенный вид, сэр.
Я нахмурился. Наверное, он все еще хочет полететь с нами. Что ж, хоть отказывать и жестоко, но я не собирался платить штраф. Так я и намерен был сказать аборигену.
— Пусть поднимется.
Вскоре Элари, спотыкаясь, зашел в мою каюту. Не дав ему открыть рот, я заявил:
— Я уже говорил, что не могу забрать тебя отсюда, Элари. Извини.
Он жалко взглянул на меня и задрожал:
— Не оставляйте меня!
— Что случилось, Элари?
Он долго и пристально смотрел на меня, пытаясь справиться с собой и собраться с мыслями. И наконец сказал:
— Они не примут меня обратно. Я остался один.
— Кто не примет, Элари?
— Они. Прошлым вечером Элари пришли, чтобы принять меня обратно. Они — это мы, организм, единое целое. Вам не понять. А когда увидели, во что я превратился, они меня изгнали.
Я обескураженно покачал головой:
— Ты о чем?
— Вы научили меня… быть мной. — Он облизал губы, — До этого я был частью нас-их. А у вас научился быть, как вы, и теперь мне нет места. Они меня отсекают. После окончательного разрыва я не смогу оставаться здесь.
Пот лился ручьем по его бледному лицу, он тяжело дышал.
— Это может случиться в любую минуту. Они собираются с силами. Но я — это я! — торжествующе воскликнул он. А потом содрогнулся и с трудом втянул в себя воздух.
Я наконец понял. Они все были Элари. Это был единый планетарный организм, обладающий сознанием и состоящий из множества отдельных элементов. Стоящий передо мной Элари являлся одним из них — но научился существовать независимо от этого единого организма.
А потом он вернулся к своим — но принес с собой семена индивидуализма, смертельного заразного вируса, который мы, земляне, разносим повсюду. Индивидуализм был бы роковым для такого группового разума, и тот, спасая себя, начал отсекать заразу. Избавиться от одного элемента ради здоровья всего организма! Элари был безжалостно отрезан от сородичей, поскольку мог разорвать нить, связывающую их воедино.
Я смотрел, как он слабо всхлипывает у рамы ускорителя.
— Они… отсекают… меня… прямо сейчас!
Он на какой-то миг дико скорчился, но потом расслабился и присел на край рамы.
— Вот и все, — спокойно сообщил он. — Я полностью независим.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
