Он расстелил на столе перед нами карту. Наклонившись, я всмотрелся в нее. На карте были обозначены и наши, и вражеские позиции. Противник все еще удерживал Тихоокеанское побережье — от Аляски до центральной части Орегона, хотя это уже было и не то, что год назад; битва на Миссисипи в корне изменила обстановку.
— Итак, — сказал Ванбруг, — я обрисую вам обстановку в целом. Задание весьма опасное, вы можете и отказаться, но я хочу, чтобы вы знали, насколько это важно.
Насчет «отказаться» или «согласиться», честно говоря, я просто ничего не знал. Мы были в армии, война шла нешуточная, и в принципе я просто не имел права отказываться от любого задания. Хотя, конечно, в тот момент, когда Сарацинский калифат напал на нас, я был вполне преуспевающим голливудским актером… И больше всего на свете мне хотелось вернуться к той спокойной жизни — но это могло произойти лишь после окончания войны.
— Как видите, мы заметно их потеснили, — сказал генерал. — А на оккупированных территориях жители поднимают восстания при малейшей возможности. Британцы организовали партизанские отряды и вооружили их — пока сами готовятся к переброске через пролив. Русские успешно надвигаются с севера. Но решающий удар должны нанести мы — прорвать линию фронта и заставить сарацин окончательно отступить. И если мы добьемся успеха — война закончится в этом году. А в противном случае, пожалуй, затянется еще года на три.
Я это знал. Вся армия знала это. Официальных сообщений еще не поступало, но каким-то образом всегда чувствуется, если готовится крупный прорыв.
Короткий, толстый палец генерала ползал по карте.
— Девятая бронедивизия — здесь, двенадцатая воздушная — здесь… четырнадцатая кавалерийская, тут — саламандры, напротив тех позиций, где, как нам известно, они сконцентрировали своих огнедышащих. Морская пехота готова высадиться возле Сиэтла, и теперь у наших моряков вывелось достаточно кракенов[2] для хорошей драки. Один славный удар — и мы заставим их уносить ноги.
Майор Харриган фыркнул в бороду и уныло уставился на хрустальный шар. Шар был туманным, непрозрачным; неприятель создавал помехи для наших кристаллов, так что проку в них сейчас не было никакого — хотя, само собой, и мы в долгу не оставались. Капитан Грэйлок нетерпеливо постукивала по столу отлично наманикюренными ноготками. Она выглядела такой чистенькой, такой накрахмаленной и самоуверенной, что в конце концов я решил — капитан мне не нравится. Ну, по крайней мере — не нравится сейчас, когда на моем подбородке красуется трехдневная щетина.
— Но, похоже, что-то идет не так, сэр? — осмелился предположить я.
— Точно, черт побери, — ответил генерал. — Дело в Т роллбурге.
Я кивнул. Сарацины удерживали этот город; он являлся ключевой позицией, и засевший там противник не давал нам пройти к Салему и Портланду.
— Насколько я понял, сэр, мы намерены захватить его? — неуверенно произнес я.
Ванбруг нахмурился.
— Это задача сорок пятой дивизии, — буркнул он. — Но если они потерпят неудачу, враг сможет сделать вылазку против девятой дивизии, отрезать ее — и устроить полный беспорядок. А теперь вот еще майор Харриган и капитан Грэйлок явились, чтобы сообщить — гарнизон Троллбурга обзавелся ифритом!
Я присвистнул, чувствуя, как по моей спине пробежал холодок. Калифат всегда слишком беспечно относился к использованию Особых сил… это, кстати, было одной из причин, по которым остальной мусульманский мир считал сарацин еретиками и ненавидел их так же сильно, как мы, — но мне и в голову не могло прийти, что они способны зайти так далеко, что они готовы сломать печать Соломона. А ифрит, вырвавшийся на свободу, может учинить такие разрушения, что и вообразить невозможно.
— Надеюсь, он у них только один, — прошептал я.
— Да, второго нет, — сказала капитан Грэйлок. Голос у нее был низкий и, пожалуй, звучал бы приятно, если бы леди говорила не так энергично. — Они долго тралили Красное море в надежде отыскать еще одну бутыль Соломона, но, похоже, эта была последней.
— И одной за глаза хватит, — сказал я, стараясь говорить как можно спокойнее. — Как вы об этом узнали?
— Мы приписаны к четырнадцатой дивизии, — без всякой надобности пояснила капитан Грэйлок.
Я это и сам понял — хотя, надо сказать, кавалерийский значок меня удивил, — ведь ездить на единорогах соглашались, как правило, только школьные учительницы с кислыми физиономиями и тому подобная публика.
— Ну, я-то всего лишь офицер связи, — торопливо сказал майор Харриган. — Я езжу только на метле.
Я усмехнулся. Ни один американский мужчина, если он не носит духовный сан, ни за что не признается, что умеет управлять единорогом. Майор заметил мою усмешку и покраснел от злости.
Грэйлок продолжила, четко произнося слова, ровно и без выражения:
— Нам повезло, мы захватили в плен сарацинского офицера — во время небольшой вылазки. Я его допросила.
— Они вообще-то довольно молчаливы, эти знатные сыны… э-э… сыны пустыни, — сказал я. В общем и целом я поддерживал Женевскую конвенцию о военнопленных, и мне не нравилась мысль об ее излишнем нарушении — даже если наш противник не был так же точен в ее соблюдении.
— О, никакой жестокости! — сказала Грэйлок. — Мы его неплохо устроили, отлично кормили. Просто в какой-то момент, когда кусок еды был уже у него в горле, я превратила его в свинину. Он тут же сломался и рассказал все, что знал.
Я расхохотался, и генерал Ванбруг хихикнул; но лицо капитана Грэйлок оставалось бесстрастным. Конечно, органо-органические превращения, требующие всего лишь перестановки молекул — без изменения атомов вещества, — не представляют собой риска, поскольку не сопровождаются излучением, но зато требуют блестящего знания химии. Это, кстати, было одной из причин, по которым пехота люто ненавидела технические части: они просто завидовали людям, способным превратить походный паек в отличный бифштекс или французское жаркое. А армейским квартирмейстерам хватало забот и с тем, чтобы просто наворожить достаточное количество еды; им было не до деликатесов.
— Ну хорошо, вы узнали, что в Троллбурге держат ифрита, — сказал генерал. — А какие там еще силы?
— Там лишь небольшой дивизион, сэр. И если обезвредить демона — можно будет без труда захватить город, — сказал Харриган.
— Да, понимаю. — Генерал покосился в мою сторону. — Ну что, капитан, играете с нами? Если поможете проделать этот фокус — считайте, Серебряная звезда… простите, я хотел сказать — Бронзовая.
— Ну-у… — промямлил я. Конечно, меня бы больше заинтересовало продвижение по службе — но и орден, в конце концов, не помешает. И тем не менее… были у меня и более серьезные причины для сомнений. — Сэр, я черт знает как мало знаю обо всем этом… я чуть не завалил экзамен по демонологии в колледже.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
