Отец хорошо обучил ее путешествовать в одиночку, и вплоть до этого момента Винтер добросовестно следовала всем советам, которые он когда-либо давал. Она была дисциплинированна, осторожна и предельно собранна. Теперь же, потеряв голову от страха, Винтер спешила вперед под палящим полуденным солнцем и могла думать лишь о пылающих глазах того мужчины в ужасе, что когда-нибудь он может снова на нее взглянуть.
Все уроки самозащиты, которые когда-либо давал ей Лоркан, перемешались в голове у девушки и превратились в бессвязную путаницу. Изо всех сил надавить большими пальцами ему на глаза. Коленом или кулаком заехать ему по яйцам, а каблуком ударить в подъем ноги. Все подробные инструкции на случай, если мужчина посмеет на нее напасть, бесконечной чередой прокручивались в голове. Не поворачивайся к нему спиной, пока не выведешь его из строя. Если сбила его с ног, то несись со всей мочи туда, где есть люди. Если же ты одна и поблизости никого нет, тогда убей его, пока не поднялся. Расшиби ему голову. Выколи глаза. Перережь артерию в паху или на шее. Винтер бессчетное число раз выслушивала от Лоркана весь этот список верных способов сохранить свою жизнь и обезвредить или умертвить врагов. В нем было самое важное правило, которое отец не уставал повторять вновь и вновь: «Страх парализует тебя, малышка. Страх убьет тебя. Не позволяй страху одержать верх. Если это случится, ты проиграешь схватку».
Что ж, без всяких сомнений, она проиграла схватку в низовьях ручья. Когда тот мужчина взглянул на нее через сверкающую на солнце воду, Винтер задрожала, как загнанный кролик, и ее с головой затопил нахлынувший страх. Страх одержал верх. Тот человек победил. Если бы он тогда решил напасть, Винтер ничего не смогла бы ему противопоставить. Заполучить ее оказалось бы для разбойников не сложнее, чем набрать ягод с куста.
Озкар споткнулся, и Винтер в отчаянии ударила его пятками в бока. Ей хотелось вечно двигаться дальше, ни на секунду не останавливаясь. Мысль сделать привал там, где разбойник еще сможет ее отыскать, наполняла девушку ужасом.
Внезапно и неожиданно проснулись воспоминания о Кристофере — ясные и четкие. Его внимательные, улыбчивые глаза и его усмешка, его безрассудная храбрость… «Кристофер! — подумала она с искренней грустью. — Кристофер!» Как могла она так отчаянно по нему скучать, если они были едва знакомы? Но она скучала. Она тосковала по нему и восхищалась им — и за храбрость, и за то, что он не разучился смеяться перед лицом всего, что на него обрушилось. «Не то что ты сама! — с горечью подумала она. — У тебя-то ничего не отняли! И ничего с тобой не сделали, только посмотрели. А тебя этот взгляд уничтожил! Вот ведь младенец-переросток!»
Молча, с гримасой отвращения к себе, Винтер выпрямилась в седле и натянула поводья. Озкар с облегчением перешел на шаг и остановился совсем, опустив голову и тяжело дыша. Зной навалился на них, и Винтер, застыв, вслушалась, не слышны ли звуки погони. Однако тишину и спокойствие леса нарушало лишь непрестанное жужжание насекомых.
Сделав глубокий вдох, Винтер выпрямилась и прижала руку к груди, стараясь унять колотящееся сердце. От прикосновения ладони зашуршала записка Рази. Подвеска гильдии поднималась и опускалась в такт дыханию. Лес вокруг был погружен в мирную дрему. Девушка рассмеялась. «Вот и ладно, — с дрожью подумала она. — Вот и ладно. Все закончилось».
Не теряя больше времени, Винтер повернула Озкара и направила его вверх по холму. Позволив ему увезти себя далеко в чащобу высоких деревьев, она быстро присмотрела подходящее место, соскользнула с седла и принялась разбивать лагерь.
Спустя полчаса Озкар был накормлен, напоен, почищен, спутан и удовлетворенно дремал, прислонившись к дереву. Едва держась на ногах от усталости, Винтер забралась под навес. Она легла, пристроив голову на седло, устремила взгляд на испещренную пятнами света ткань и постаралась очистить свой разум от всего, кроме тихого лесного гула. Она вознесла молитву за Лоркана, молитву за Рази и проникновенную молитву за Кристофера, где бы он ни был. Сон обрушился на девушку внезапно, как будто бездонная черная пропасть беззвучно распахнулась и поглотила ее.
* * *
Небо над деревьями раскололось от удара грома, и Винтер подскочила от грохота, пытаясь понять, где находится. Она лежала на спине. Почти стемнело. Должно быть, девушка проспала не один час. Воздух был тяжелым и душным от надвигающейся грозы, а под навесом — сыро и слишком тесно, так что девушка порадовалась, что сделала свое убежище открытым по сторонам. Щурясь, она повернулась и выглянула наружу, ожидая, пока привыкнут глаза.
Совсем рядом с ее лагерем стоял Лоркан и встревоженно всматривался в темную чащу.
— Слушай, — велел он.
При виде его фигуры, мерцающей в сумерках, Винтер сглотнула.
— Папа, — прошептала она, — мне страшно.
Лоркан с досадой потряс головой.
— С этим я уже сделал все, что мог, — твердо произнес он. — Теперь ты сама по себе, малышка. — Он вгляделся во тьму. — Там Волки, — сказал он. — Они идут.
— Папа, — взмолилась девушка, но Лоркан уже скользил прочь, и его белая рубашка светилась размытым пятном в сгущающейся темноте. Превратившись в неясный силуэт, он оглянулся на нее и прижал палец к губам.
Винтер закричала, когда молния озарила деревья, примыкавшие к ее укрытию, и окончательно проснулась от раската грома, раздавшегося прямо над головой. Озкар тревожно заржал, и девушка услышала, как он переступает с ноги на ногу и дрожит от страха, натягивая путы. Она резко повернула голову в сторону, где что-то мелькнуло в не совсем еще кромешной мгле леса.
Разбойник стоял на самой границе поляны; от места, где лежала Винтер, его отделяло не больше десятка шагов. Он стоял боком, поигрывая увесистым посохом и наблюдая за ней через открытую часть ее убежища. Должно быть, он заметил блеск ее глаз в сумерках, поскольку поудобнее перехватил посох и ухмыльнулся девушке, сверкнув зубами в гуще теней.
— Не волнуйся, — мягко сказал он. — Это всего лишь я… хороший след ты мне оставила, позаботилась, можно сказать.
Винтер лежала, затаившись как мышь, и наблюдала, как он крадется через поляну, держа посох одной рукой сбоку от себя. Вновь коротко полыхнула молния, и девушка ясно увидела в другой руке бандита нож. Вспышка на мгновение ослепила ее, а когда Винтер вновь начала видеть в темноте, мужчина уже стоял рядом с убежищем, глядя на нее сверху вниз. Усмешка исчезла с его губ, а лицо было встревоженным.
— Слушай, — сказал он. — Я тебе ничего дурного не сделаю. Поняла?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
