Из допроса Эдуарда Стрельцова:
«25 мая 1958 г. я пошел в пошивочное ателье на проспекте Мира около Рижского вокзала, в ателье я встретил Огонькова Михаила и Татушина Бориса, они тоже там шили костюмы. Здесь мы договорились поехать погулять, здесь же был Караханов (отставной полковник, по мнению многих исследователей «дела Стрельцова» – он и спровоцировал всю эту историю. – В.К.). Он сказал, что можно поехать к нему на дачу, где можно будет искупаться, мы согласились.
На автомашине (описка: на машинах. – В.К.) Огонькова и Татушина мы доехали до Пушкино, где Татушин проехал к своей знакомой девушке. Из ателье поехали я, Татушин, Огоньков, Караханов с девушкой, имени ее я не знаю. Сидели в машинах мы следующим образом: в машине Огонькова – за рулем Огоньков, далее я, Караханов, во второй машине – за рулем Татушин, девушка Татушина и девушка Караханова. Наша машина проехала до Пушкино. Татушин с девушками поехал к своей знакомой девушке домой, мы их ждали.
Через сколько-то минут Татушин из Пушкино вернулся, у него в машине было уже четыре девушки, то есть девушки Татушина, Караханова и две новых. В машине, согласно договоренности между нами, мужчинами, и двумя девушками, мы заехали в магазин и купили водки, вина и закуски. Из Пушкино мы поехали к даче Караханова в поселок, названия его я не знаю. На даче мы взяли стаканы, к нам в машину сели два школьника по имени Сережа, и мы на двух машинах, в прежнем составе, уехали на реку.
На реке мы загорали, на ковре разложили закуску и вино и выпили. На реке я познакомился с девушками. Одну звали Марина, других уже не помню. Все девушки тоже пили вино. На реке мы были дотемна, затем мы все поехали на машинах к Караханову домой, до этого мы попросили его разрешения об этом. На даче Караханова, затем в саду была опять выпивка. После этого все разошлись по парам, я остался с Мариной, фамилию ее я не знаю.
Марина добровольно вошла вместе со мной в одну из комнат дачи, Марина спокойно по моему предложению легла на кровать, я лег вместе с ней, предварительно я снял пиджак…»
Бытуют различные версии, пытающиеся объяснить, что же случилось в ту роковую ночь. Одну из них озвучил известный футбольный комментатор Вадим Синявский: «Звали же Стрельца в «Динамо» и армейский клуб. Заартачился. Чемпион… Чемпионы только в погонах спят спокойно. Вот и упрятали его. И то польза. Не будет забивать голы динамовцам».
Сама эта смутная и запутанная история заслуживает тщательного расследования. Общественный комитет по реабилитации Стрельцова возглавляли Анатолий Карпов и Аркадий Вольский (к сожалению, уже покойный, в свое время – секретарь парткома ЗИЛ, зав. Отделом ЦК КПСС. Материалам, собранным им, до сих пор ходу не дали и не обнародовали их. Вывод комитета: «Все утверждения суда, включенные в протокол, являются незаконными и не обоснованными».
Надо знать тогдашнюю спортивную жизнь и царившие в ней нравы. Если лучших не удавалось загнать в свои команды, от них избавлялись. Примерно в то же время «Спартак» выиграл Кубок СССР, обыграв в полуфинале «Динамо». По высочайшем повелению результат аннулируют, Кубок отбирают, а полуфинальный матч переигрывают. Когда команда «Динамо» проиграла легкоатлетическую эстафету на Садовом кольце, всех участников заставили бежать заново.
…Стрельцова отправляют в самую тьму-таракань – печально знаменитые вятские лагеря, где отбывают ссылку особо опасные уголовные и политические преступники. Особое предписание гласило: «Использовать только на тяжелых работах».
Из письма Эдуарда Стрельцова из лагпункта № 1:
«Привет из Вятлага. Мама, извини, что так долго не писал. Все это время находился в Кирове на пересылке и думал, куда меня повезут. И вот я приехал в знаменитый Вятлаг. Здесь все связано с лесом, в общем лесоповал. Сейчас, то есть первое время, трудно работать. Грузим и колем дрова. И так за этим занятием целый день. Со школой я распрощался, здесь школа только начальная, до 4-х классов. Приходишь в барак и кроме как спать нечего делать. Да и за день так устанешь, что руки отваливаются. Но это, наверное, без привычки. А как привыкну будет легче. Клуба нет, кино показывают в столовой. Я тебе просто описал жизнь в этом лагере. И ты за меня не волнуйся, я уже ко всему привык».
Выписка из истории болезни, 1958 год:
Заключенный Стрельцов поступил в лазарет с множественными ушибами тела. Удары были нанесены в области пояснично-крестового отдела, грудной клетки, головы и рук. Удары наносились твердыми предметами, предположительно обрезками железных труб и каблуками сапог. Тело было покрыто ссадинами и кровоподтеками. Отмечены множественные рваные раны на голове и руках.
«
ТУ ЗАВОДСКУЮ ПРОХОДНУЮ…»Если это была спецоперация, то умело сработанная. Болельщикам о проступке Стрельцова более или менее внятно стало известно после фельетона С. Нариньяни «Звездная болезнь», опубликованного в «Правде». До этого по Москве распространялись слухи (еще одно мощное орудие КГБ) о том, что «Стрелец «погорел» на дочери шведского посла». Позже – «английского», «на дочери Фурцевой» и т. п. Самому же футболисту приписывали фразу: «Если спать, то с королевой!».
…В начале 1963-го, после досрочного освобождения, вернулся на завод им. Лихачева, потихоньку стал тренироваться, набирать форму, надеясь вернуться в большой футбол. Однако все попытки заявить Стрельцова за основной состав московского «Торпедо» ни к чему не приводили, большой футбол оставался для него закрытым. Много усилий приложил к возвращению Стрельцова тогдашний директор ЗИЛ Павел Бородин. Вскоре рабочие написал письмо на имя секретаря ЦК КПСС Л. Ильичева, в котором задавали вопрос: «Кто заинтересован в том, чтоб Стрельцов не играл в футбол, любители этого вида спорта не получали эстетического удовлетворения? Провинился человек, он понес наказание. Неужели же за совершенную ошибку человек должен расплачиваться всю свою жизнь? Почему надо лишать человека любимого дела?». Заканчивалось письмо следующими словами: «Сейчас Стрельцов начал хорошо работать, учится в 10-м классе, и мы нисколько не сомневаемся, что он должен иметь право играть в футбол в рамках своих способностей».
Реакция на это письмо в ЦК КПСС заслуживает того, чтобы быть приведенной практически дословно. Итак, первый документ:
Записка секретаря ЦК КПСС Л. Ильичева зам. зав. идеологического отдела И. Удальцову.
«Вот вопрос. Надо давать ответ – тот или иной. Прошу переговорить».
Документ второй: записка от 27 июля 1963 года В. Снастина и И. Удальцова.
«ЦК КПСС
В ЦК КПСС поступило коллективное письмо любителей спорта Московского автомобильного завода им. Лихачева с просьбой решить вопрос о включении в футбольную команду мастеров класса «А» «Торпедо» Стрельцова Э. А., который отбыл пятилетний срок тюремного заключения и с февраля 1963 года работает слесарем на автозаводе.
…В мае 1958 года Стрельцов был осужден к семи годам тюремного заключения. Факты недостойного поведения Стрельцовым допускались и ранее. Он неправильно вел себя в быту, систематически пьянствовал, дебоширил, нарушал спортивный режим, за что в 1957 году имел строгое взыскание, а в начале 1958 года был привлечен к судебной ответственности. Однако выводов для себя Стрельцов не сделал. В мае 1958 года, самовольно уйдя с учебно-тренировочного сбора по подготовке сборной команды СССР к первенству мира, он принял участие в пьянке, закончившейся безобразной оргией, во время которой Стрельцов изнасиловал девушку. Находясь за границей, Стрельцов неоднократно нарушал порядок поведения советских граждан за рубежом. По проверенным данным, в 1957 году Стрельцов в кругу друзей высказывал сожаление, что он вернулся в СССР после поездки за границу.
В связи с чрезвычайным происшествием, имевшим место с футболистом сборной команды СССР Стрельцовым и рядом других спортсменов, Комиссия ЦК КПСС по вопросам идеологии, культуры и международных спортивных связей 20 июня 1958 года приняла постановление «О фактах аморального поведения среди отдельных спортсменов сборных команд СССР», в котором было отмечено, что моральное падение футболистов сборной команды СССР Стрельцова и других, наносит серьезный ущерб престижу советского спорта и дает пищу для антисоветской пропаганды за рубежом.
В настоящее время некоторые руководители общественных и спортивных организаций завода им. Лихачева стараются забыть эту оценку поведения Стрельцова, преуменьшить его вину, представляя тяжкое уголовное преступление, совершенное им, как «ошибку». Несмотря на то, что с момента досрочного освобождения Стрельцова из тюремного заключения прошло всего пять месяцев, он рекламируется как хороший и дисциплинированный рабочий, а также квалифицированный футболист, игра которого доставляет эстетическое удовлетворение.
