- Я ж на пробежку вышел, поэтому ничего, кроме ключей от квартиры у меня нет. Пойдем ко мне, придешь в себя, а потом будем решать, что делать дальше. Или давай найдем кого-нибудь с телефоном, вызовем полицию и проведем в участке полночи. И мне все равно придется вести тебя к себе, потому что полиция денег не даст, да и я с голым…
- Нет-нет! – торопливо перебила она и в ужасе схватила его за плечи, бессознательно выпустив из рук футболку. Обнаженной грудью прижалась к моему торсу и, привстав на носочки, умоляюще заглянула в глаза. От прикосновения ее прохладной кожи к моей разгоряченной меня снова едва не закоротило.
Я отчетливо ощутил твердые горошинки сосков, жарко припечатавшихся к моей груди. Ее безумно будоражащий запах, ванильно - сладкий, но с легкой перчинкой и мускусным оттенком, словно кокаин, ворвался в легкие, заполняя и опьяняя. Адский коктейль из запаха, тактильных ощущений и самой ситуации бил по нервам, разгонял до бешенного галопа сердце и мутил разум. Мне показалось, будто по крови перемещаются сотни крохотных иголочек, пронизывающих желанием каждую клетку тела.
- Не надо полицию, - и в этой просьбе было столько отчаяния, что я едва удержался, чтоб не обхватить ее за тонкую талию и не впиться в чувственные, полные губы. Чувствуя, что попал в ловушку, резко выдохнул и аккуратно отстранился. Дома придется еще коня покрепче привязывать, иначе не ровен час набросится на гостью.
- Ну тогда идем! – скомандовал я, лихорадочно соображая, как быть дальше.
Глава 3
Взяв ее за руку, словно потерявшегося ребенка, я был поражен новыми ощущениями, вдруг нахлынувшими, как тропический ливень – мощно и неожиданно.
Я– то думал, что живу в полном согласии и гармонии с собой и окружающим миром, а тут вдруг обнаружилась та часть жизни, которая была не видна, как слепое пятно. Совершенно потрясающее чувство – возможность о ком-то заботиться – многократно усиленное сексуальной притягательностью объекта заботы.
Возможно, девушка дошла бы и сама, но держать ее мягкую теплую ладонь было сродни сладкой пытке. Невольно хотелось сжать нежные пальчики, чувственно погладить середину ладошки, с звериным удовольствием замечая участившееся дыхание, облизывание губ или другую реакцию на такую простую, но явно интимную ласку. Но приходилось сдерживать порывы, чтоб не испугать и без того дрожавшую, как осиновый лист, незнакомку.
Открыв дверь в квартиру, я пропустил гостью вперед и скомандовал:
- Иди на кухню, ставь чайник, а я метнусь к машине, возьму, чем ссадину обработать.
- А можно я с вами? – сдавленно выдохнула девушка. – Я боюсь. И потом, вдруг что-то пропадет или потеряется, а вы подумаете на меня.
- Я тебя тогда наизнанку выверну, - ляпнул я первое, что подсказала привычка.
- Ну, пожалуйста, я не хочу, чтоб меня наизнанку выворачивали, - поймала волну гостья.
- Идем, - я усмехнулся. – А тебя как зовут, подкидыш?
- Меня зовут Камила.
- Ого, как интересно. А ты откуда?
- Я из Черкесска.
-Ого, - я осекся, понимая, что второе «как интересно» будет уже признаком скудоумия. Поэтому и притормозил сорвавшуюся было фразу.
- Я Данил. А что ты в Москве делаешь?
- Учусь. Данил, раз вы уж взялись мне помогать, разрешите мне позвонить тете. Она волнуется. Я и так задержалась у девочек в общежитии, мы к семинар готовились. А сейчас вообще наверно с ума сходит.
- Конечно, звони, о чем речь!
Благодарно взглянув на меня, она взяла телефон.
- Ты наизусть помнишь? – я был приятно удивлен. Обычно хорошенькие девушки могли и таблицу умножения не вспомнить – а зачем, если есть калькулятор в телефоне?!
- Я «Евгения Онегина» наизусть помню, не то, что номер.
Мое интеллектуальное либидо зашкаливало. Если красиво тело радовало только тело, то интеллект уже имел все шансы пустить корни в душе.
- Тетя Зуля, не ругайся. У меня случилась неприятность, я задержалась. Как освобожусь, так сразу буду дома. Пожалуйста, не волнуйся, - очевидно, с той стороны полетели «охи»- «ахи» - причитания, потому что Камила нажала отбой и виновато посмотрела на меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Я не представляю, как появлюсь дома. Она ж у меня как охранник и нянька.
- Вот чтобы ты появилась в более-менее приличном виде, нужно за тобой поухаживать. Идем, раз не хочешь оставаться.
Камила, снова вцепившаяся в мою руку, как в спасательный круг, кинула доверчивый взгляд, который затронул еще одну струну – врожденную склонность к спасательству.
В детстве я заставлял волноваться родителей, заявляя, что буду или пожарным, или полицейским. Но благо родители были богатыми людьми, поэтом и убедили, что можно зарабатывать деньги и помогать полицейским и пожарным спасть людей. Это более эффективно. Что собственно и делал отец, а затем и я сам, оплачивая лечение пострадавших спасателей. Но самым весомым аргументом в пользу отказа от столь рискованной карьеры, стало то, что и пожарным, и полицейским требуется дисциплина. Чего никак не воспринимал подросток, обладавший драчливым, буйным характером.
Спустившись в подземный паркинг, я достал аптечку из машины и озабоченно посмотрел на девушку.
- Может, я тебя все же в травмпункт отвезу? Там и правильно обработают, и посмотрят. Вдруг у тебя сотрясение от удара. А ты тут бегаешь сайгаком молодым.
- Данил, пожалуйста, не надо! – еле отцепившись от моей руки, она умоляюще сложила ладошки перед грудью. – Не надо. Я сама обработаю и уйду.
Но уходить ей не хотелось, и точно также мне не хотелось, чтобы уходила она. Он даже не пытался разобраться в чувствах, которые бурлили в мне, как котле.
Вернувшись в квартиру, почувствовав себя настоящим Айболитом, усадил девушку на стул, вымыл руки и смочил клочок ваты перекисью водорода, начал аккуратно обрабатывать ссадину.
Я пытался делать это максимально отстраненно, однако тела находились в такой опасной близости, что не могло не заискрить. Я ощущал прерывистое дыхание девушки на своем обнаженном животе. Он видел, как нервно трепещут крылья ее носа. И от этого по всему телу разбегались сладкие, будоражащие мурашки. Разгоряченная фантазия уже подталкивала меня к кровати, но я, сцепив зубы, держался. Однако всему есть предел. И не прошло и пары минут, как стоп-кран, или сила воли, удерживающая в рамках приличий, сорвался.
Камила, не отводила от меня глаз и смотрела так заворожено, что я еле удержался, чтоб не пощупать голову – не свалился ли по ошибке на меня чей-то нимб. Но стало не до того. Девчонка вдруг потянулась к моему запястью губами, которым я держал ватку, и обожгла его поцелуем.
Словно сумасшедший разряд электрического тока ударил по нервным окончаниям. Я сглотнул комок, словно опилками забивший горло и хрипло спросил.
- Ты что делаешь?
- Простите! Я … я не знаю, как вас благодарить, - смущенно зардевшись, ответила она, словно оплетая жарким взглядом каждый мой нерв. И в этом взгляде отчетливо читалось разрешение на дальнейшие действия.
В мозгах заискрило, вспыхнуло, взорвалось и погасло. Разумная часть меня в ауте. Я схватил ее за талию и рывком поставил на ноги. Обхватив ладонями ее лицо, еще раз, чтобы удостовериться в том, что правильно все понимаю, выдавил вопрос:
- Ты уверена?
Воздух вокруг словно раскалился, наполняя тела мучительно- острым желанием. И непонятно было, какая нота доминировала в этом желании: запретность, порочность, звериная жажда или кружащая голову вседозволенность.
- Вы потрясающий, - жарким призывом слетело с ее пересохших губ. Этот непрямой ответ еще больше распалил желание, уничтожая все условности. В паху уже все затвердело, до такой степени хотелось схватить эту малышку, смять ее, как лепестки розы, чтоб насладиться их ароматом, выпить ее до дна. И добивая остатки моего самообладания, она положила руки мне на грудь. Черт!!! Она была такая манкая, чувственная, сладкая, что сдержаться не было никаких сил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Не помня себя, подхватил ее под попу, а она, будто уже не раз была со мной, уверенно закинула свои длинные ноги мне на талию и теснее прижалась к уже до боли каменному члену. Почти бросив на кровать, навис над ней, сдерживая рваное дыхание. Я до такой степени был возбужден, что пальцы едва справились с пуговицами на ее джинсах. Рывком стащив их, замер, усмиряя бешеный грохот сердца, как голодный тигр, прежде чем наброситься на добычу и окончательно растерзать ее.
