"Глупая. Собаки умирают, как и все смертные. Книги живут всегда", — перетекли слова.
— Ты… Вы слышите мои мысли?
"Мне это легко. Особенно с тобой".
— Почему?
"Ты Видящая. Ты будешь частью меня".
— Наглость! А больше тебе ничего не надо?
"Нет. Только кровь".
— Чья? — на более умный вопрос меня просто не хватило. Тем не менее, собеседник отличался выдающимся терпением.
"Твоя"
Так. Приплыли.
— А с чего ты взяла, что я тебе её дам?
"Иначе умрёшь"
— Что, ты придушишь? Или ты вызовешь из небытия какого-нибудь озабоченного монтёра?
"Мне лень, хотя могла бы. Но вы, люди, странно устроены. Вам всегда нужно есть, пить…"
— Чушь! И дня не пройдёт, как меня найдут!
"Не найдут. Поверь, моих возможностей на это хватит".
Я вспомнила чёрную собаку, мертвенное лунное сияние, чистые страницы. Нет, она не пугала. Она давала конкретный выбор. И, будь оно неладно, я верила, что я действительно в её власти.
Шли минуты. Все надписи стёрлись со страницы, листки не мельтешили. С лёгкой изящной издёвкой мне на полном серьезе дали время на размышления.
— А что будет, если я соглашусь?
"Ты получишь силу", — ответили мне весьма охотно.
— А что отдам?
"Слабость"
— Лжешь!
"Я никогда не лгу своей Хозяйке".
Я призадумалась.
— Но недоговариваешь?
"Моё право".
Тишина. Не слышно ни шороха, ни звука. Ни один шелест не доносится снаружи. Голубоватый свет с равнодушием выхватывает из темноты чердачную разруху, создаёт странный, завораживающий пейзаж.
— Значит, я поступлюсь только своей слабостью?
"Да. Я не лгу".
— И что мне нужно сделать?
"Выбери Хранителя, напои его своей кровью".
— Хранителя?
"Хранителя"
Страницы неожиданно замелькали, хотя ветра я по-прежнему не чувствовала. Я увидела тонкий нож с гравировкой из рун, лежащий между листов.
Я осторожно взяла его в руки. Он оказался практически невесомым. В голову лезли нехорошие мысли. Сколько нужно крови? Откуда? Проколоть палец, резать вену? Надо предупредить говорящую макулатуру, что на ритуальное вспарывание сердца или живота я не согласна!
"Достаточно глубокой царапины на ладони"
Я посмотрела на тонкий нож. Что ж, по крайней мере, не придётся колоть тем грязным ржавым гвоздём, который я для этого приметила. Хоть о гигиене позаботились…
Лезвие было очень тоненьким и лёгким, так что я явно не рассчитала. Нож пробил кожу достаточно глубоко, и ладонь стала постепенно наполняться кровью.
Сложив руки ковшиком, я осознала, что снова полезла поперед машины на дорогу. Кровь есть. А где брать Хранителя?!
Нож рассыпался пылью. Вот тебе и гигиена, блин!
Сияние начало сгущаться, разделяясь на разные цвета. Кошка — красный, волчица — зелёный, змея — сине-фиолетовый, птица — голубой. Я вздрогнула. Хранители…
Кровь стекала по ладоням, удерживать её было сложно. Ладно. Любимый цвет — красный, значит…
Зажмурившись, я выплеснула алую жидкость на изображение кошки. Книга впитала её, как губка. Несколько секунд ничего не происходило, а потом надо мной внезапно начала раскручиваться воронка алого пламени. Я ахнула и отшатнулась.
Смерч всё рос и ширился, и я очутилась в центре огненного безумия. Я вскрикнула, и, сжавшись, зажмурилась, прикрыв голову руками.
— Так, ну и кто тут у нас? — раздался просто рядом мягкий мурлыкающий голос, знакомый ещё по утреннему разговору, — Ой, какие мы нежные и беззащитные! Клубочком свернулись, головку руками прикрыли. Напрашивается вывод — мне попалась очередная трусишка.
Я осторожно подняла голову. Бушующее пламя не оставило никаких следов — на чердаке ничего не изменилось. Только появилась маленькая, изящная чёрная кошечка с крошечным белым пятнышком на шее. Ну, после жуткой собачки и наглой макулатуры мне уже ничего не страшно.
— Ну, здравствуй, счастье моё. Знакомься, я — твой Хранитель. До ангела, пожалуй, слегка не дотяну, так что насчёт этого можешь даже не надеяться. Удачу я не приношу, за судьбу твою не отвечаю. Сама, впрочем, вполне могу прибить, если ты, недоросль рыжая, сумеешь довести меня окончательно. Вопросы есть?
Я мужественно проигнорировала все добрые прекрасные эпитеты, справедливо полагая, что очередной говорящий глюк злить совсем не стоит. Но один вопрос по ходу повествования у меня всё же возник.
— А почему ты рот не открываешь, когда говоришь?
Кошка задумчиво посмотрела на меня. Одним выражением мордочки ей удалось наглядно доказать мне, что мой интеллект благополучно завис где-то на стадии эмбриона.
— Деточка, давай заучим по слогам. Это называется ментальный контакт. Это значит, что я говорю напрямую с твоим подсознанием. Маленькая, подсознание — это…
— Я знаю, — пожалуй, излишне резко прервала я. Ненавижу, когда ко мне обращаются, как к ребёнку.
В следующую секунду резкий порыв ветра ударил в грудь и швырнул меня на пол. Надо мной нависла кошачья мордочка с сияющими потусторонним светом зелёными глазами.
— Запомни, ты и есть ребёнок. Для меня. Вот и научись не перебивать старших. Договорились?
— Да…
— Вот и хорошо, вот и умничка. Трусливая, но понятливая. Всегда ценила таких.
Я ощутила резкий приступ бешенства.
— Отойди, — сказала я холодно, — И запомни. Если хочешь, чтоб младшие тебя не перебивали — постарайся их не унижать.
Изумрудные глаза задумчиво сверлили меня.
— Отойди, — повторила я тихо и ласково. Странно, но мой голос всегда становится максимально нежным, когда я впадала в тихое бешенство.
Кошка отступила на пару шагов, и я услышала тихий смех, чем-то напоминающий потрескиванье горящих поленьев в камине.
— Да, всё не так уж и запущено, — сделала она вывод.
Я резким движением вскочила на ноги.
— Мне не нужны твои характеристики, — холодно сказала я, — И мнение твоё меня не волнует. Я вызвала тебя — значит, освободи меня отсюда.
— Знаешь, деточка, я не вижу в этом причинно-следственной связи. Моя контора предпочитает самообслуживание со стороны клиентов. Ты Видящая, ты контролируешь книгу — вот и крутись, как знаешь. Моё жалкое мнение не в счёт.
Блин, почему Хранители такие обидчивые, и когда я уже научусь держать свой не в меру ехидный язык за зубами?
Я медленно подошла к книге, валяющейся в серой чердачной пыли. Контроль. Оригинально! И что мне теперь делать? Медитировать?
Я попыталась поднять с пола говорящую макулатуру, и меня ожидал очередной сюрприз: она весила, должно быть, не меньше ста кило. По крайней мере, я не смогла не только поднять книгу, но даже сдвинуть её хоть на миллиметр! Отлично.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
