— Ты, Толя, хитёр, — Череп напился и вытер рот рукавом мастерки. — Мы как раз с тем Дунаевым из бывших богатовских говорили об этом. Вот он точь-в-точь то же самое сказал, что ты сейчас.
— Умный, должно быть, человек.
— Умнее тебя. Да, если я тебя сам грохну, меня пивзавод кинет, а наша братва за мной после этого не пойдёт.
Он снова налил воды. Телохранитель наконец достал бензиновую зажигалку, прикурил Гоше сигару, а Ворон полез за своими сигаретами…
Это их и погубило.
Череп бросил в Ворона кружку и опустил руку под стол, под которым был приклеен на скотч заряженный ТТ с взведённым курком. Всего один выстрел, и Ворона отбросило на сложенные у печки дрова. Он раскидал их, но встать не мог, только хрипел, истекая кровью. Сразу второй выстрел, и телохранитель молча завалился на диван, а бензиновая зажигалка так и горела в руке.
Гоша медленно повернулся в ту сторону, всё ещё держа сигару в руке, а Череп тем временем выхватил из под стола второе оружие, револьвер наган. Взвёл курок и выстрелил из него Гоше в грудь. Пахан мясокомбината вскричал, тёмная кровь хлынула изо рта. Массивное тело опрокинуло кухонный стол, и Гоша грохнулся на пол. Сигара отлетела в сторону выключенного телевизора.
А Череп бросил наган в сторону Ворона и подбежал к Гоше, чтобы подхватить на руки. Времени было мало.
— Но если я поведу их за тебя ответку пивзаводу давать, — Череп усмехнулся и продолжил шептать: — То они мне поверят. Не все, конечно, часть уйдёт, но часть останется. Мишаня посоветовал сделать вид, что тебя пивзавод замочил, а потом настучал на меня, тварь.
— Ты сука, — прохрипел Гоша слабеющим голосом, с ненавистью глядя на него.
— А я знал, что ты сюда приедешь. И пушки спрятал ещё до взрыва. И знал, что Ворон у тебя будет. Вот ты и попался, Толя Егоров. Теперь сдыхай быстрее, там твоя охрана идёт.
Дверь распахнулась, оставшийся телохранитель Гоши направил чешский пистолет-пулемёт «Скорпион» на Черепа. А тот держал умирающего пахана на руках.
— Ворон Гошу убил! — громко крикнул он. — Чтобы за Крюкова отомстить, за тот взрыв, я сам слышал! Выслужиться хотел, тварь! Едва успел замочить его! Но помрёт же Гоша сейчас!
— Падла ты, — прошептал Гоша, но его слышал только Череп, и захлебнулся кровью.
Телохранитель окинул взглядом тело Ворона, рядом с которым лежал наган, потом посмотрел на диван, где лежал его мёртвый коллега с горящей зажигалкой, и быстро кинулся тушить разгорающееся пламя полотенцем.
— Собирай всех бригадиров! — Череп положил Гошу на пол и закрыл ему глаза. — Мы этого так не оставим, за беспредел ответим. Мы этот пивзавод с землёй сровняем!
— А как стреляли-то? — задумчиво пробормотал телохранитель, закончив тушить едва не разгоревшийся пожар. — Сначала два пистолетных выстрела, потом ещё один, и по звуку будто…
Ещё выстрел. Второй телохранитель выронил оружие, посмотрел на свою простреленную куртку и шагнул к стене, зацепившись за штору на окне. Её крупный мужик и оторвал своим весом, ткань накрыла его тело, как саван.
— Умный какой, сука, нашёлся, ещё бы экспертизу провёл! Чуть всё не испортил, — Череп заткнул ТТ за штаны сзади и подошёл к стоящему на тумбочке телефону, чтобы набрать номер. Ответили сразу. — Пианист, здорово! Срочно в залинейку, парней всех собирай! Ворон с пивзавода Гошу замочил!
* * *
Старая девятка Студента ехала по узким улочкам, не выезжая на главные. Ваня чего-то опасался, и это не мудрено, учитывая, какими новостями он делился.
— В общем, Ворон грохнул Гошу, — сказал Студент. — А Череп его в ответ завалил, и нам за это предъявил. Но Ворон, ходит слух, стучал Гоше и… — он косо посмотрел на меня. — Лучше тебе этого не знать.
— Да я уже понял. Но это ваши тёрки. Говорят, у вас сейчас другие проблемы.
— Ну да, — он кивнул. — Гоша без дела не сидел, прошёлся по своим связям, налоговую опять подтянул, и РУОП, и мэр откуда-то вылез, а про него уже все забыли. Завтра ещё хуже будет. Ещё, говорят, комитетчики за тот случай с Захаром спрашивают. Вот и весело нам сейчас. Был бы Гоша живой, вообще бы расслабона не дал, так что Ворон хоть что-то правильно сделал, ха!
— А по твоей истории, Ваня? С Душманом?
— Решили вопрос, — неохотно сказал он.
— Ну, хоть обошлось.
— Посмотрим, — буркнул Студент. — А ты сейчас чем займёшься, Волк? Черепу не до тебя сейчас, а Гоши больше нет. Ну а мы на тебя не наезжаем.
— Комбинат, новая смена, другие точки. Кстати, — я глянул на него. — Меня тут приглашают в Питер к зиме, на съезд директоров ЧОПов, да и с клиентом увижусь, что ещё предложат.
— О, тема, я бы туда съездил. Кстати, а ты, говорят, на рынок ночью ездил, — он с подозрением глянул на меня.
— Да, спрашивал за брата, вопрос закрыт. А Эдик, я смотрю, так и сидит там.
— Ну, пусть сидит, — Студент усмехнулся. — Знаешь, Волк, вот сейчас разберёмся со всей этой шнягой, и такое начнётся.
— Может, ну эту братву, Ваня? — спросил я. — Сам же видишь, что у вас бывает. И намного лучше это понимаешь, чем когда я с тобой летом познакомился.
— Угараешь, Волк? — он засмеялся в голос. — Ещё скажи, к себе возьмёшь? Не, у меня свои дела.
— Ладно, тогда добрось меня до дома, — я сел поудобнее. — Надо хоть немного поспать, ночка та ещё была.
— И не говори.
* * *
Тем временем, центральный рынок, кафе «Альгамбра»
— Кстати, я рассказывал, откуда взялось название? — растерянно спросил Эдик после того, как сосредоточенно разглядывал бокал с красным вином.
— Рассказывал, — буркнул Монтёр хриплым голосом. — Только что.
— Вряд ли, — Эдик с подозрением посмотрел на него и проморгался. — Рома, а ты узнал, чего Ворон того бывшего мента грохнул? Сам знаешь, когда мента мочат, они звереют. Даже если он на пенсии.
— Выяснил, но было сложно. Это не точно, но один медвежатник, который когда-то под Вороном ходил, говорил, что тот мент ещё в 91-м устроил так, что Ворона, возможно, опустили в пресс-хате где-то под Иркутском.
— Так, погоди, — Эдик удивился. — Это точно?
— Говорю же, что люди мне передали, то и тебе сказал, как на деле было, уже никто не знает. Ворон потом всех порешил, кто там был, вот и не всплыло. Так только, слушки остались, никто в голос не говорил, Ворон и завалить за это мог. Но вот, Гоша, похоже, с этим ментом хорошо жил, вот и узнал про это дело, а мент себе спокойно на пенсии сидел.
— Значит, вот чего Ворон с Гошей ходил, — Эдик покачал головой. — Тот его крепко держал, но как псине кусок бросил, когда жареным запахло, сдал ему мента. Жаль, не знали раньше, можно было бы воспользоваться.
Он налил себе вина, отпил, смакуя его, и закрыл глаза, о чём-то думая.
— Когда не знаешь такие вещи, то и использовать это никак нельзя, — Эдик задумался. — Хотя какая разница, они теперь все трупы. А я вот, кстати, однажды читал рассказы Ирвинга, вот как раз про Альгамбру…
— Эдик, — один из торпед, самый высокий, встал перед столом и вытянулся. — К тебе пришёл, — он наклонился и прошептал на ухо.
— Пригласи. И вина ему налей, помянем сразу.
Через минуту в зал вошёл человек в мокрой от дождя одежде, который внимательно оглядел всех исподлобья. Эдик поднялся, подошёл к гостю и обнял.
— Соболезную тебе, Миша. Такая потеря. Жаль твоего брата, хороший был человек.
Мишаня не ответил. Эдик отошёл и взял в руки бокалы с вином.
— Давай помянем его. Не чокаясь.
— Тварь, которая эта сделала… — начал Мишаня. — Этих я завалил, но ещё остались.
— А вот тут послушай старика, — строго сказал Эдик, отпив вина. — Ты ещё молодой, горячий, а тут дело такое, что нужно терпение. Завтра или их самих грохнут, или они ослабнут, и мы их добьём.
— Я их сам хочу завалить. Чтобы всё на своей шкуре попробовали, что моему брату досталось! — со злобой произнёс Мишаня.
— Какая разница, Миша? На том свете всё едино, Господь там с каждого спросит. Потерпи, ты же человек умный, далеко пойдёшь. Как говорил один философ, то Марк Аврелий, то ли Конфуций… не помню точно, где читал… он говорил, что если долго сидеть у реки, то однажды увидишь, как мимо проплывёт труп твоего врага.
