Брат Кадфаэль вскрикнул, перекрестился и торопливо забормотал молитву.
— Отродье дьявола!
— Да нет, — вырвалось у меня, — это такая порода… Вот только…
— Что? — спросил он.
— В землях моего королевства, — ответил я туманно, — их множество. Все вот так же закапываются, если пугнуть. Но… там песок! А ящерицы длиной в ладонь. И не толще пальца.
Мой конь остановился над тем местом, куда закопалась ящерица. В продолговатую яму все еще сыплются комья, я пытался проследить взглядом, куда ушел этот могучий вибрационный снаряд. Вряд ли прямо под нами, наверняка уже сдвинулась вправо или влево на десяток шагов. Сожрет зайца под землей или для трапезы выберется на свет божий?
Кадфаэль время от времени осенял крестным знамением окрестности.
— Я видал хищных рыб, — сообщил я, — что прячутся на дне моря, зарывшись в песок… А когда подплывает глупая рыба, то — бросок, и дура в пасти!
— То в песок, — возразил он, — да еще на морском дне. Нет, это животное создано дьяволом! Какая ящерица может вот так в твердую землю, как в воду?
— Согласен, — сказал я. — Разве что… магия? Скажи, брат Кадфаэль, а может ли животное пользоваться магией?
Он пугливо перекрестился.
— Как можно?
— А почему нет? Чтобы убегать и прятаться, звери какие только уловки не придумывают! Допустим, какой-то зверь, что не может догонять, придумал подманивать, прикидываясь кому зайчиком, кому пучком сочной травы, кому вообще…
Он подумал, сказал нерешительно:
— Вообще я слышал в детстве что-то о хамелеоне, что прикидывался даже прекрасной девой… А когда рыцарь бросался к нему, то хамелеон пожирал его. Мощь его настолько велика, что несчастная жертва даже не понимала, что ее пожирают…
Я задумался, в черепе вертится что-то знакомое, как будто тоже что-то подобное слышал, но вспомнить не мог, сказал в утешение:
— Хорошие вещи все еще спрятаны в темноте.
— И плохие тоже, — заметил Кадфаэль мудро. — Не стоит рисковать, раскапывая чужое. Благороднее создавать свое.
Его мул и мой конь идут рядом, иногда как будто переговариваются на своем языке. Утратив рог, мой адский жеребец уже ничем с виду не отличается от крупного боевого коня. Правда, осталась отметина, повторяющая очертания основания рога, но у многих коней на лбу всякого рода звездочки, это просто украшения, так что у меня конь — просто конь, а вовсе не порождение колдовства прошлых эпох, добытое в схватке с чудовищным колдуном. А кроваво-красные глаза, похожие на разгорающиеся под ветерком горящие угли, как я уже сказал, все больше теряют пурпур. То ли благотворное воздействие света и солнца, ведь раньше это чудовище носилось по адским дорогам, то ли влияние моего ангельского характера…
Грозный Пес, нагонявший ужас на крестьян многих деревень, сейчас бездумно и беззаботно носится над землей, как низко летящая гигантская ласточка над прудом, ныряет в кусты, надолго исчезает, выскакивает с перемазанной яичным желтком мордой, спешно облизывается. Встретив человека и признав его Хозяином, тут же переложил на меня, как на вожака стаи, все заботы и планирование дальнейшей жизни, а сам превратился чуть ли не в щенка: огромного, беззаботного, гоняющегося даже за бабочками.
Мои рыцарские доспехи в седельном мешке за спиной, так что выгляжу так, как и стремлюсь: сын одного из настолько бедных рыцарей, что не сумел дать в дорогу ничего своему чаду, кроме коня, меча и потрепанной одежды.
Глава 2
Западная половина неба наливалась алым, быстро бегущие облака притормозили, а потом и вовсе застыли, поджариваясь снизу. Я посматривал на закат, Кадфаэль вздохнул, сказал кротко:
— Не успеваем.
— Первый раз ночуем в поле?
— В Каталауне братство бенедиктинцев, — сообщил Кадфаэль застенчиво. — Мне очень хочется узнать, как они продвинулись в толковании Послания Павла к карфагенянам.
Брат Кадфаэль намеревался разложить огонь на открытом месте, но я воспротивился, выбрал место в небольшой роще, в пологой низине, чтобы не только деревья, но и земля укрывала пламя. Увы, здесь каждый встречный может оказаться врагом. Не обязательно разбойником-профи, а просто человеком, который сочтет тебя слабее, а это уже повод, чтобы ограбить, поиздеваться, а то и убить. Только в тоталитарных империях невинная девушка может в одиночку пересечь всю страну из конца в конец, будь это при Чингисхане, Аттиле, Ксерксе, Ашшурбанипале, Сталине или Гитлере. А в этом только-только создающемся мире еще нет законов по охране личности, и потому всегда прав тот, у кого меч длиннее и кто умеет им пользоваться лучше.
Кадфаэль собрал щепочек, я протянул ладони, задержал дыхание. Вспыхнул и пробежал по сухой травинке огонек. Затрещал, запылал лоскут бересты, огонь охватил тонкие веточки. Брат Кадфаэль перевел зачарованный взгляд на меня, в глазах — отблеск пламени.
— Сэр Ричард, вы… вы под сенью милости Божьей!
— Да уж, — буркнул я, — под нею самой. Под сенью.
— Господь не зря вам такое даровал!
Я отмахнулся.
— Не пугай. Вообще, братец, тебе после подвига должно бы отломиться что-то и побольше! Или обломиться. Ты же сперва принял героическую…
— Сэр Ричард!
— Ну хорошо, мученическую смерть от рук гонителей веры Христовой, а потом и вовсе вбил в землю по самые ноздри самого подлого из колдунов…
— Сэр Ричард, это вы его… это самое!
— Ну ведь не смог бы без тебя? Но я кое-что уже получил, я такой, гребу обеими лапами, я ж нормальный зверь, а не курица, что все от себя… Тебя, к примеру, еще и канонизируют…
Он переспросил настороженно:
— Как это?
— Причислят к лику святых, — пояснил я. — Жаль, не сейчас к вечеру, а только через пятьсот лет. Это чтоб проверить временем… А был бы в православии, те бы сразу! Но это все лирика, — главное, уже сейчас можешь творить чудеса. Святая Церковь за каждый подвиг хоть малость, но отстегивает. Как раньше за ордена и медали платили, пока Хрущев не отменил… По крайней мере, ты что-то получить должен, если теория верна.
— Чья?
— Да моя, ты еще не знаешь, какой я теоретик! Ладно, пусть пока не теория, а гипотенуза. Ну там тоже огонь разжечь… Ладно, это я могу и сам, а ты бы рыбу научился подманивать в ручье. Говорят, здесь форель водится.
Он сказал с укором:
— Сэр Ричард, это же божьи твари!
Я переспросил:
— Но ты же вроде бы не вегетарианец?
— Нет, но когда подманивать… это нечестно.
Я подумал, кивнул.
— Ладно, это неважно. Ты пробуй, пробуй! Что-то же должны были кинуть на лапу? Тебя же вверх ногами распяли!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
