— Я не слишком сведущ в военном деле, а особенно во всем, что связано с флотом, но мне эта затея кажется бредовой! — старик снова закашлял от возмущения. — Риск огромен! Если Нельсон поверит, то газеты его просто разорвут!
— На это мне наплевать, мне главное, чтобы Бонапарт поверил, что Нельсон поверил в нашу ложь, — сухо заметил Колиньи. — Что нам до газетчиков? Нельсон один из охотников, и дурацкая повязка на глаз не делает его особенным. Или пусть выходит из игры и служит своей короне, или пусть засунет в карман свою адмиралтейскую репутацию.
— Ну, это не вам решать!
— Прошу прощения, но вы знаете, как высока ставка! Лев стоит десятка таких нельсонов, если не сотни. Кроме того, это не все. Бонапарт одобрил мое предложение о дезинформации, но он не был бы собой, если бы не придумал лучше. Флот пойдет на Мальту и захватит чертов островок. После того, как остров Корфу стал французским, англичане не могут быть спокойны за восточное Средиземноморье. Если Бонапарт вторгнется в Египет или в Турцию, колониальные товары пойдут во Францию широким потоком, а вот это вашим газетчикам точно не понравится. Лондон неплохо греет руки на блокаде Франции, не так ли?
— Это другое дело... — помолчав, согласился незнакомец. — Так бы сразу и сказали. Значит, выйдет так: Нельсон раскусил обман и встал с флотом в Гибралтаре. Потом получил новости о захвате Мальты, погнался за Бонапартом на восток... И оказался в дураках, когда Бонапарт вернулся вдоль побережья и выскользнул в Атлантику. Смело, в духе покорителя Италии. А знаете, такой план и без нашей помощи мог бы сработать. В Лондоне многие капиталы требуют сдержать Францию не только на западе и востоке, но и на юге.
— Капиталы! — Колиньи хмыкнул. — Будет о них. Поговорим о моей награде. Я хочу Пчелу.
— Пчелу, которая невесть как оказалась у Бонапарта? Вам известны ее свойства?
— Нет. — Колиньи посмотрел старику в выцветшие глаза. — Но я готов отдать за нее Леопарда. Я устал скакать и драться. А Пчела... Считайте, что хочу оставить ее на память о друге. Заодно и узнаем, что она умеет, я ведь вас никогда не подводил. Как и вы меня.
— Это верно, — кивнул старик. — Хорошо, я обещаю вам Пчелу. Ротшильды не будут возражать, их больше интересует Кролик. Банкиры, что тут добавить. Но я могу сообщить в Лондон, что эскадра скоро будет собираться на юге?
— Наполеон уже отдал все необходимые указания. Солдат в экспедиционный корпус отбирает лично, у него феноменальная память. Так что можете сообщить, что эскадра уже собирается.
— Прыток ваш генерал! — Теперь старик, кажется, улыбался. — Значит, мнение Барраса его уже не интересует?
— Он даже поговорить с ним отправил меня, нашел более важные дела! — рассмеялся Колиньи, открывая дверцу кареты. — Итак, Пчела! Прощайте!
Он выпрыгнул на ходу, быстро огляделся и скрылся в тихом парижском дворике. Добравшись спустя час до дома, Колиньи получил от слуги только что полученный запечатанный конверт. Он вскрыл его на ходу, но, едва увидев почерк, закрылся в спальне. Этого просто не могло быть, но это было: письмо от мертвеца.
2
Париж, январь 1798 года
Это событие произошло за несколько недель до разговора Колиньи с Баррасом. Наполеон Бонапарт, прославленный полководец, герой Республики, вернулся домой, в особняк Жозефины. Поцеловав жену, он, сдерживая раздражение, выразил желание побыть одному. Не Жозефина служила причиной его нервозности, это Наполеон знал точно, но порой даже с этой женщиной, которую он искренне полюбил, было трудно разговаривать.
— Проклятые парижане! — воскликнул он, входя в кабинет и расстегивая мундир. Сердце так и колотилось. — Сегодня они носят тебя на руках, завтра будут плевать в спину, послезавтра стрелять, и тоже в спину! Но самое главное — они хотят, чтобы я всерьез ко всему этому относился и радовался сейчас вместе с ними! Да мне плевать на отношение толпы, и как разумный человек может поступать еще?
Генерал отказывался от участия почти во всех приемах, посвященных ему, предпочитая сосредоточиться на делах. Но это не всегда давалось легко. Чертова нервозность! Он искал причины и находил их множество: беспечные парижане, тупые служаки, вороватые интенданты и насквозь лживые политики. И все же истинная причина была в чем-то еще. Но в чем? Сосредоточиться во время приступов ярости помогала лишь верная Пчела. Вот и теперь Наполеон сунул руку под рубашку и, с некоторым раздражением отодвинув пальцем Льва от груди, сжал трудолюбивое насекомое в кулаке. Сердце забилось ровнее, мысли обрели порядок. Другой рукой он проверил внутренний карман: на месте ли Кролик? Эту фигурку он надевал редко, зная о ее свойствах, но и оставить в доме не рисковал. Даже Кролик, не самый мощный из имевшихся у него предметов, стоил иной страны. В дверь постучали.
— Войдите! — уже спокойным голосом отозвался Бонапарт, по стуку узнав адъютанта. Теперь он мог заняться делами, это тоже хорошо успокаивало.
— Мой генерал, часовые задержали на заднем дворе странного человека, — лейтенант немного замялся. — Не француз, кажется — араб или индус. Он передал для вас записку, и я решился...
— Давайте быстрее, Моле!
Наполеон схватил листок бумаги и порывисто развернул. Писавший имел весьма приблизительное представление о французской грамматике и генерал не сразу смог разобрать: «Пчела, Лев, Кто Еще Дальше?».
— Чушь какая-то... — осторожно сказал Моле. — Но вы приказывали докладывать обо всех происшествиях, связанных с домом и мадам Жозефиной лично вам, и я...
— Все в порядке. Обыскать и провести ко мне, только постарайтесь, чтобы посетителя никто не видел, — Наполеон быстро застегивал пуговицы. — Часовым, что его задержали, прикажите молчать. Стойте! И именно их поставьте за дверями кабинета!
Бонапарт сел за стол, выдвинул ящик и проверил пару заряженных пистолетов. Он хорошо помнил тот далекий день, когда высокий араб ни с того, ни с сего одарил его Пчелой. Но откуда он знает про Льва? И что значит «Кто Еще Дальше»? Кролик? При чем здесь эта слабая, малополезная фигурка... Скорее всего, речь о другом предмете.
— А вот это интересно! — успел вслух сказать Бонапарт перед тем, как дверь отворилась и часовые ввели араба.
Наполеон узнал его сразу. Высокий, тощий, с вытянутым лицом и короткой бородкой, он улыбнулся генералу, как старому доброму приятелю.
— Оставьте нас! — тут же приказал Бонапарт часовым и те проворно прикрыли за собой двери. — Не будем тратить время на восточные танцы. Чем обязан вашему визиту, и кто вы такой вообще?
— Вы меня помните, — улыбнулся араб. — Меня зовут Имад. Просто Имад. Знаете, у вас хорошие солдаты — сильные, но немного грубые. Не позволите ли присесть, мсье генерал Наполеон Бонапарт? Разговор может получиться долгим.
— Садитесь! — хозяин кабинета только сейчас заметил, что араба слегка помяли при задержании. — И если вам не трудно, начните с самого начала. Зачем вы отдали мне Пчелу? Надеюсь, не надеетесь получить обратно?
— Сейчас, сейчас... — прихрамывая, Имад добрался до кресла. — Не торопитесь сердиться, мой генерал. На Востоке говорят: «Гнев плохой советчик». А вы, как я успел услышать, славитесь крутым нравом? Часто гневаетесь, да?
— Будьте любезны отвечать на мои вопросы! — холодно произнес Бонапарт. Снова захотелось сжать Пчелу в кулаке. — Я не намерен тратить на вас много времени. У меня есть дела, а с вами могут поговорить люди, которые специально обучены для таких разговоров.
— О, под хорошей пыткой я скажу все! — заверил его араб, пытаясь устроиться удобнее. Сидеть он, кажется, больше привык на коврике, поджав ноги. — Но зачем много знать чужим людям, генерал? Будемте друзьями, и я вам расскажу все, что вы хотите знать, и еще кое-что интересное.
— Так начинайте!
— Даже чаю не предложите? — все еще кокетничал Имад. — Хотя я слышал, вы предпочитаете кофе. Теперь во Франции мало хорошего кофе — султан неохотно торгует с европейцами, а англичане и вовсе объявили вам блокаду. Беда! К хорошему быстро привыкаешь. Я вот попробовал сахар, и теперь немного тоскую по нему. Но его везут из Вест-Индии, а Франция слишком слаба, чтобы бороться с Англией на море...
— Вы издеваться надо мной вздумали? — Голос Бонапарта задрожал, рука потянулась к ящику с пистолетами. — Я не намерен шутить, повторяю в последний раз!
— Не шутить — так не шутить, — закивал Имад, изображая на лице испуг. — Какие шутки? У нас очень серьезные дела. Хорошо, генерал, я начну. Вы уже немало знаете о неких волшебных предметах, не так ли? Так вот, людям они известны издревле. И во времена фараонов люди сражались за предметы, и до них. Вот, кстати, у фараонов был один предмет... Их почитали как богов, вы знаете? С богом не спорят. Если бог скажет: умри, человек умирает. Бог имеет беспредельную власть. Фараоны, живые боги, имели такую власть над людьми. Но даже беспредельной власти иногда мало, чтобы стать настоящим Живым Богом. Их власть недалеко выходила за пределы Египта. Да и как можно стать Живым Богом, не обладая бессмертием? Фараоны были всевластны, но смертны, и что же тогда отличало их по-настоящему от других смертных? Лишь короткая прижизненная власть. Этого мало, чтобы стать Живым Богом.
