— Миссис Питерман смотрит за этими цыплятами, как наседка. Она не допустит, чтобы с ними что-то стряслось.
— А Итан? Миссис Питерман писала, что у него обострение подагры?
— Подагра! — Пол пренебрежительно фыркнул. — Итан вечно ноет. Вот и все.
Лорен нахмурилась, внимательно глядя на брата. Он уверял ее, что все в порядке, но сказал достаточно, чтобы понять — в порядке далеко не все. Каждое утро он считал монеты в своем кошельке, и ей стало ясно, почему накануне вечером у него вдруг пропал аппетит.
Она больше не сомневалась в том, что совершила безумный поступок, когда не послушалась Итана и отказалась от наследства в пользу Магнуса. Тогда ей казалось, что это очень благородно с ее стороны, но теперь она так не думала. Ею все сильнее овладевало чувство вины, и, опустив глаза на мыски своих поношенных ботинок, она сказала несмело:
— Наверное, Итан очень сердится…
— Что сделано, то сделано, — ответил Пол, с любопытством взглянув на сестру. — Но почему ты это сделала? Почему отдала все Бергену?
Почему? Потому что ее двухлетний брак был фиктивным, потому что дряхлый старик граф ни разу не прикоснулся к ней, потому что оставленное ей мужем наследство по праву принадлежало его семье. Точнее, Магнусу.
— Это наследство не принадлежало мне. Дядя Итан заключил сделку, к которой я не имела никакого отношения.
— Разумеется, имела! Ты вышла за графа замуж, разве не так?
Да, Лорен вышла за него по доверенности. Но хилый старик граф так и не понял, кто она такая.
— Он был совсем дряхлый и даже не прикоснулся ко мне. Толком не понял, кто я. Ведь я должна была принести наследника, но на деле не стала его женой, а значит, свою JQ часть договора не выполнила.
Пол слегка покраснел и, отведя глаза, посмотрел в окно.
— А что, Берген отобрал у тебя вещи? Я видел какую-то женщину в твоем платье…
— Да нет! Это Хельга, судомойка, она была в восторге от этого платья и получила его от меня в подарок, поскольку ей нечего было надеть на свадьбу брата. Мне оно ни к чему. — Она засмеялась. — Вряд ли в Роузвуде меня ждут развлечения!
Пол не улыбался.
— И медальон тоже?
— А медальон, — улыбнулась Лорен, — я проиграла в карты.
Брат по-прежнему смотрел в окно и молчал. Боже, что же она натворила? В ту минуту, когда она вошла в кабинет Магнуса с бумагой, аннулирующей ее права на наследство, ей казалось, что она слышит протестующий голос Итана, доносившийся до нее с другого берега Северного моря. Даже Магнус посмотрел на нее как на полоумную. Он как раз только что приехал из Швейцарии и сразу же понял, какую каверзу подстроил Итан. Все состояние Хельмута — в обмен на наследника. Что за абсурд! Дряхлому старцу было сильно за семьдесят, и он, уже плохо соображая, подписал договор, который действительно отдавал Лорен все в обмен на ничто. Магнус исполнился презрения к ней за вступление в фиктивный брак, и долгие месяцы до смерти Хельмута она чувствовала себя бок о бок с ним весьма неуютно.
Когда же Хельмут умер, Магнус получил титул и смог наконец говорить и делать то, что хотел, и со всей страстью обвинил Лорен в воровстве. И обвинение это она считала вполне справедливым. Итан отвратительным образом обманул Хельмута. Она верила в это и старалась не думать о письмах миссис Питерман, где содержались намеки на то, какое существование влачат обитатели Роузвуда. Она просто не должна была думать о них, потому что не считала себя вправе принять наследство от покойного графа Бергена. Магнус, естественно, первым одобрил ее поступок и даже как-то смягчился за последнее время, если человек с каменным сердцем способен смягчиться. Но это дела не меняло.
Не меняло до самой последней минуты. И теперь она мысленно бичевала себя за то, что отказалась от единственного средства поправить дела в Роузвуде.
— Господи, мне двадцать четыре года! — воскликнула она. — Двадцать четыре! Как могла я так легкомысленно поступить?
— Это не твоя вина, дорогая, — успокоил ее Пол. Лорен была тронута до глубины души. Господи, как она любит брата! А ведь из-за нее он остался хромым. Рослая экономка Роузвуда, миссис Питерман, была уверена, что Лорен не может простить себе то, что осталась невредимой после несчастного случая, когда в возрасте девяти лет поспорила с пятилетним Полом о том, кому разрешат сесть на высокое сиденье рядом с кучером. Пол уцелел при крушении, сломав себе ногу, а родители погибли. И еще миссис Питерман считала, что именно чувство вины заставляет Лорен так много работать для Роузвуда. Мнение Лорен на сей счет было не столь романтично — она работала потому, что любила свой дом.
В первые годы после смерти родителей дела в поместье шли не так уж плохо, и Итан считал, что лучше всего растить детей вдали от дома, по принципу «с глаз долой — из сердца вон». Пол получал образование в приходской школе, а Лорен была отдана на воспитание жене Итана, строгой леди Вильме Хилл. И тетя Вильма решила вколотить в свою подопечную столько женского изящества и достоинства, сколько было возможно. Воинственной старухе это вполне удавалось вплоть до самой ее смерти десять лет назад, хотя Лорен, живущей в Роузвуде, все это было ни к чему. После смерти тетки Лорен отказалась от дальнейших попыток научиться вести себя, как подобает леди, и погрузилась в изучение различных полезных вещей, таких как способы ведения сельского хозяйства, цитаты и поговорки, а также иностранные языки.
Однако поместье продолжало скатываться в пропасть бедности. Пока Итан по праву опекуна поневоле транжирил их наследство, Пол и Лорен едва сводили концы с концами. Тот небольшой земельный надел, которым они владели и который не перешел к приходу, вскоре истощился и стал непродуктивным.
Мысль о том, чтобы взять воспитанника, впервые пришла в голову миссис Питерман десять лет назад. Звали его Руперт, это был пятнадцатилетний балбес, доставляющий множество хлопот своим состоятельным родителям. Все устроил приходский викарий: отец Руперта избавлялся от присутствия сына, а на столе в Роузвуде появилась еда. Затея оказалась такой удачной, что викарий предложил миссис Питерман брать на пансион сирот, что она и делала в последующие годы.
Дядюшка отбирал те жалкие суммы, которые приход платил за несчастных детей. Лорен это вполне устраивало до тех пор, пока Итан не уговорил немощного Хельмута Бергена согласиться на чудовищный брак, использовав всего-навсего небольшой портрет Лорен. Она долго упиралась, но под давлением Итана в конце концов уступила ради Роузвуда и детей.
Дети! Как ей хотелось их увидеть! Там была Лидия с огненно-рыжими волосами и большими зелеными глазами и Хорас, постоянно мечтающий о том дне, когда станет настоящим пиратом. Там был Теодор, читавший с такой же страстью, как сама Лорен, и маленькая Салли, белокурая и прелестная, обожающая Пола. И конечно, Леонард, дорогой] Леонард, самый умный и самый печальный среди них. Рожденный кабацкой девкой, бедный ребенок был травмирован при появлении на свет, получив багровое родимое пятно, покрывающее пол-лица.
