Колбаса в руках Шерзода кончилась скорее, чем у меня пленка. И сразу ослаб интерес у крылатой компании к верхушке нашего дома. Пять-шесть коршунов, обманутых выбросом руки без подкрепления угощеньем, вслед за всеми покинули «злачное место», исчезли так же быстро, как появились.
Коршуны живут во многих южных городах мира. Но только в Дели их можно увидеть в таком обилии.
• Фото автора. 4 – 7 февраля 1994 г.
Птица в сорочке
Окно в природу
Сороку ни с кем не спутаешь. Сорока всегда на виду. Не маскируется. Напротив, контрастное ее оперение – вызывающее, и стрекотание тоже всегда выдает. Услышав сороку, лес притихает: что-то увидела, надо быть осторожным… Сороки капитально обжили Землю…
* * *
Денек серенький. Мысли о житье-бытье тоже какие-то одноцветные. Утонувшая в снегах деревенька не радует глаз, и, кажется, нет ничего, способного ободрить путника. Есть! Вот с жерди над покрытой снегом копенкой слетела сорока и, распустив угольно-черный хвост-веер, круто взмыла и села у дороги на тополь – что-то разглядывает в крайнем дворе. И ты замедлил шаги – полюбоваться нарядной, опрятной и жизнерадостной птицей, словно бы созданной для того, чтобы украсить начальный серенький день февраля. Сорока между тем бодро прошлась по коньку крыши и, нырнув вниз, оставила на сугробе пальчатый отпечаток крыльев. Минутное наблюдение за красавицей что-то шевельнуло в душе, как будто к губам поднесли ложку мгновенно действующего лекарства…
Сороку ни с кем не спутаешь. Все знают заметную птицу с детства – городские люди сначала по книжкам, а деревенский трехлетний малыш поразил меня, указав пальчиком на сидевшую у плетня птицу: «Саёка…»
Я видел их всюду в нашей стране (в Омской области стаями по нескольку сотен). В Осло сорока прилетала на балкон гостиницы, в которой я жил, и, склонив голову, наблюдала: что это я делаю за столом? Встречал сорок я в Африке и во Вьетнаме – на пальмах. Удивился, что нет их в Америке. Их действительно нет, но только в восточных штатах, а в западных – пожалуйста! В Вайоминге сорока села небоязливо прямо у колеса нашей машины. Была она точно такой же, как встреченная мною неделю назад в подмосковной деревне. А вот на Аляске сороки чуть-чуть иные. Белизна у них очень заметна также и на плечах. Но самое главное, голос у сорок не «жестяный», а мелодичный, похожий больше на пение, чем на крик.
Это заметил еще Григорий Шелихов, описывая мир, увиденный им двести десять лет назад. Впрочем, сороки всюду способны петь. Негромко, как бы стесняясь, они изливают душу в шепелявом бормотании-всхлипывании, предназначенном лишь для избранных своего племени.
Сорока – великолепный строитель. Ее гнезда обнаруживаешь, когда лес потеряет листву. Висят на ветках, как мохнатые шапки, и кажутся легкими. Но, запустив в гнездо руку, находишь в жилье плотный глиняный пол, а под ним шарообразный шатер из веток, охраняющий дом от всех, кто хотел бы в него проникнуть с недобрыми целями. Строительство гнезд у сорок идет споро. И они, как правило, не стремятся повторно его использовать. Вывели птенцов – и прощай! Гнездо остается неумехам – совам, куницам, маленьким соколам – и служит несколько лет.
Жилище с появлением в нем яиц сороки стараются ничем не выдать. Тщательно оглядевшись со стороны, они ныряют в гнездо безмолвно. И покидают тоже без шума и незаметно. Раньше сорочье гнездо встречалось чаще всего в стороне от мест, где присутствует человек, – в овраге, в колючих зарослях, на опушке, но в последние годы осторожные и в то же время смелые птицы строят гнезда прямо в лесном поселке, выбрав погуще деревце как раз над головою проходящих людей. И это, как видно, оказывается более выгодным – люди обнаруживают гнездо осенью, когда оно уже пусто, а все, кто может сорок обидеть, боятся близости человека.
* * *
Сама сорока – обидчица очень многих. Стоит ей заприметить чье-то гнездо – в тот же день оно опустеет, ворует сорока яйца, уносит птенцов. В Приокско-Террасном заповеднике, где однажды осенью я работал, из курятника стали исчезать яйца. Мы терялись в догадках, вычисляя грабителя. Оказалось – сорока! Может пострадать от сорок новорожденный зайчонок, ловят они мышей и ящериц, на корм малышам таскают множество всяких жуков и гусениц, уравновешивая воровство «делами добрыми». Но это все точка зрения человека. Птичий же мир сороку рядом не терпит, стараясь гвалтом обратить ее в бегство. Но и сами сороки не терпят разбойников покрупнее себя. Стоит им обнаружить сову – начинается шумный митинг. Сороки так увлекаются, что забывают свойственную им осторожность. В охотничьих хозяйствах, где сорок хотят извести, устраивают охоту с филином. Подсадную сову помещают где-либо на видном месте и стреляют сорок из укрытия.
Есть у белобокой щеголихи странная слабость ко всякого рода блестящим вещицам – носит в гнезда кусочки фольги, стеклышки, пуговицы, могут заинтересовать птицу лежащие на подоконнике часики или колечко. Одним словом, сорока-воровка.
Зимой сороки покидают лесные опушки и овражные заросли, прибиваясь поближе к людям, где прокормиться полегче. Но на ночь деревню они покидают. На закате часто можно увидеть мерцающий полет сорочьих стаек. По направлению полета можно безошибочно определить, где деревня, а где лесная укромность.
Для ночлега белобокие птицы выбирают нестарые ельники и, прежде чем в них нырнуть, совершают «вечерний молебен» – одни неподвижно сидят на елках, другие перепархивают, издавая спокойные приглушенные звуки, означающие: «Опасности нет! Отбой!» И друг за другом ныряют в еловую темноту.
Считается, что весну приносят в наши края грачи. Но предчувствие ее первыми обнаруживают вороны и сороки. Вороны уже в конце января начинают воздушные игры. А когда под солнцем засияет февральский снег, наступают праздники у сорок. Токуют они над полем вблизи лесков – взмывают кверху и ныряют, сближаясь, вниз, снова взмывают. Тишина. Небо синее. И на нем – росчерки птичьего танца: черные фалды хвостов и белее снега – сорочки.
• Фото автора. 11 февраля 1994 г.
Отчего медведь пляшет
Окно в природу
С улицы послышался стук барабана. Мы вышли и увидели мальчугана с двумя обезьянками. Он сразу же сел перед домом и начал маленькое представление. Постукивая в барабан и орудуя палочкой, мальчишка заставлял обезьянок ходить на двух лапах по кругу, танцевать, приседать. Пять минут – и артист пошел дальше, оповещая улицу барабаном.
Повсюду в Дели увидишь заклинателей змей. Внимание к зрелищу они привлекают звуками дудочки. И несколько раз я видел бродячих артистов с медведями. На ярмарке в Кулу все время теснилась толпа возле занятной пары – человек почти голый, а медведю невыносимо жарко в гималайской угольно-черной шубе. Медведь проделывал всякие чудеса, вызывая гром хохота. Специально для фотографа была показана программа особая. А у Джайпура, возле дороги, мы увидели пару медведей с мальчишками-дрессировщиками. Тут представление сопровождалось клубами пыли. Ловко орудуя палками, два повелителя заставляли медведей полностью выложиться – звери вразвалку ходили по кругу, плясали и так азартно валялись, как будто на них опустился рой пчел. Представление закончилось требованием «большого бакшиша». Но и четверть его была хорошей наградой артистам. Мальчишки, сунув за пазуху деньги, поспешили вознаградить и медведей – дали им по банану. Это был «пряник», который действует наравне с «кнутом» (палкой) при всех дрессировках – в больших цирках и у бродячих одиноких артистов.
Представление с медведем – старейшее на земле. Сейчас оно стало экзотической редкостью. В минувшем году дрессированных медведей я видел на стамбульском базаре и в разных районах Индии. Между тем в прошлом веке «вожденье медведей» по ярмаркам и праздничным скоплениям людей было в России очень распространенным, настолько распространенным, что оставило след в литературе. Вспомним пушкинских «Цыган», где молодому Алеко советуют заняться достойным ремеслом – «хожденьем с медведем». Все помнят некрасовский стихотворный сюжет с генералом Топтыгиным – медведь в санях, которого станционный смотритель принял за важную персону. «Видит, ноги в сапогах и медвежья шуба, не заметил впопыхах, что с железом губа».
* * *
Почти наверняка историю эту поэт взял из жизни. В России было несколько мест, где пойманных в лесу медвежат растили и обучали на потеху людям незатейливым номерам – медведь мог изобразить, как ходит пьяный мужик, как бабы полощут белье, а ребятишки воруют горох. Хорошо умели медведи, как и в Индии, под бубен приплясывать. Такого рода медвежья школа существовала в городе Сергаче Нижегородской губернии. Городок существует поныне. И названье свое имеет, скорее всего, от слова «серьга», которую продевали в ноздри медведям и за которую цепляли повод-веревку. Еще один центр обучения медведей был в белорусском местечке Сморгонь. Медвежат в «сморгонскую академию» доставляли десятками. Тайны их обучения разным веселым фокусам к нам не дошли. Но известно, как обучали медведей танцам. Вот свидетельство. «Подросших медвежат помещали в клетки с медным или железным полом, под которым разводили костер. Пол нагревался, и медведь, обжигаясь, начинал переминаться с ноги на ногу, как бы танцуя. Эти движения дрессировщики сопровождали ударами в бубен. Несколько уроков такой учебы в мозгу медведя крепко связывали невольный танец с ударами бубна, настолько крепко, что стоило потом чуть тронуть бубен, как медведь начинал танцевать».
