— Ладно, раздадим, — согласился Росин. Похоже, зеленые плакаты у воды уже окупили все затраты на фестиваль. Ради этого можно и травяную настойку пососать.
— Военные две палатки дали, — продолжил свой отчет ратник. — В одну я нам пару раскладушек поставил, а вторую вам под штаб отдам. Надо только пластырь медицинский со всех аптечек стрясти и буквы наклеить. Еще полевую кухню привезли. Потом отдать придется.
— А солдат не дали?
— Нет, не дали, — разочарованно развел руками Немеровский. — Самим, говорят, не хватает. Но я трех бомжей по дороге подобрал. Они за харч и бутылку водки на нос весь фестиваль вкалывать готовы. Сейчас яму роют, за кустами. Обнесем брезентом, будет сортир. А то, если под кусты бегать, тут к утру все вокруг провоняет. Полигон-то маленький… Чего, другого места выбрать не могли?
— Это телевизионщики, — вздохнул Костя. — Хотят заснять высадку шведов на берега Невы, а потом разгром их князем Александром Невским. Дата какая-то круглая у епархии, юбилей. Вот и стараются.
— А почему именно здесь? Он ведь верст десять ниже по течению католиков рубал?
— Единственное свободное место на реке осталось, — усмехнулся мастер. — Все остальное или застроить успели, или запакостить. Не похоже на дикие чухонские леса.
— Не похоже, — согласился ратник. — Кстати, а кто шведа играть будет?
— Завтра с Новгорода два ботика обещали подойти, ушкуйники. И еще с Питера, с яхт-клуба пара лодок должна подняться. Есть у них там что-то историческое. Я так думаю, новгородцам шведов изображать придется. В крайнем случае, дадим им кого-то из своих для толпы. Ливонцы дружину Александра Невского играть станут. Мы, как я и предупреждал, изображаем вепское ополчение. То есть, кто в доспехах — суздальскую дружину, а кто в стеганках — ополчение. А индейцы: это местное население. Чухонцы. Как они на самом деле выглядели, никто не знает — может, именно такими и были. Когда все соберутся, проведем совет мастеров, и распределим людей окончательно. Телевидение только после полудня появится, успеем.
— Нет, так нечестно, — замотал головой Михаил. — Как это: ливонцы княжескую дружину изображают?! За князя мы должны биться!
— Не получится, — покачал головой мастер. — У ливонцев и оружие однообразней, и доспехов больше, да и дисциплины тоже. Суздальцы победнее, у них можно и пересортицу стерпеть.
— А доспех? У них доспехи на рыцарский манер! Любой поймет, что лажу гоним!
— Если говорить о доспехах, — улыбнулся Росин. — То тебе, вообще, нужно в тылу сидеть и не высовываться. Твой бахтерец только в семнадцатом веке появился.
— В шестнадцатом!
— Да хоть в пятнадцатом! Битва на Неве произошла в тысяча двести сороковом году. Никаких бахтерцов тогда и в помине не было.
— Куяков тоже, — попытался парировать Немеровский, но мастер в ответ только рассмеялся:
— Так я в дружину Александра Невского и не рвусь. Так что, Миша, или соглашайся на суздальца, или я тебя вообще к шведам причислю.
— А давай иначе, Костя, — хитро прищурился ратник. — Ливонцев посадим на корабли как шведов, ушкуйники будут суздальцами, мы — дружиной Новгородской, индейцы ополчением, а хиппи — чухонцами?
— Где ты столько хиппи наберешь, Миша?
— Да их тут уже больше десятка бродит!
Хиппи являли собой прямое доказательство самозарождения жизни на Земле. Если в Средние века ученые считали, что черви самозарождаются в тухнущем мясе, а мыши — в оставленных надолго мусорных кучах, то хиппи неизбежно возникали на каждой игре или фестивале возле полевой кухни, у палаточных лагерей, у костров. Причем их никто не привозил — они явно самозарождались прямо на месте, обвешанные амулетиками, бусами и прочими побрякушками, замотанные в платки, с длинными грязными волосами и неизменными «косяками» в зубах.
Иногда хиппи удавалось пристроить к делу — изображать ленивое местное население или непонятных призраков и духов, иногда они просто путались под ногами, тихие, вялые, беззлобные и безразличные. Что интересно, панки или металлисты на полигонах не появлялись практически никогда — хотя им, вроде бы, сам бог велел доспехами побренчать. Разумеется, помаячить на заднем фоне во время разворачивания основных событий хиппи могли, но…
— Индейцы воевать не станут, — покачал головой Росин. — Не первый раз встречаемся.
Индейское племя, стоящее на дальней опушке, можно было считать самым настоящим: несколько лет назад они побратались с индейцами варроу, живущими то ли в Венесуэле, то ли в Суринаме, и вроде бы даже взяли себе в жены представительниц этого народа, отправив своих девушек взамен. Временами племя варроу (местный клан) кочевало, перемещаясь по просторам Карелии и Архангельской области, иногда разбредалось по городским домам. А может, между «оседлыми» и «кочевыми» индейцами шла постоянная ротация — Росин не знал. Время от времени индейцы появлялись на игровых полигонах, ставили свои вигвамы и невозмутимо жили, придавая своим существованием неповторимый натурализм происходящим вокруг событиям. Время от времени «ролевики» пытались втравить их в свои игры, но старейшины с достоинством отвечали:
— Индейцы в войну не играют. Если индеец хочет воевать, он едет на войну, — и небрежно потряхивали привязанными к поясам скальпами.
В чем истинный смысл их слов, Костя Росин понял только тогда, когда в выпуске новостей заметил неподалеку от одной из горных застав обычный неброский кунг, рядом со входом в который стоял знакомый родовой шест. Став приглядываться более внимательно, он как-то разглядел за выступающим перед журналистами генералом Казанцевым паренька, к автомату которого, к прикладу, изолентой было примотано два птичьих пера. Похоже, индейцы и вправду время от времени ездили «на войну».
Разумеется, в патриотических клубах многие прошли через войну: кто-то помнил Афганистан, многие вынесли мясорубку Чечни, кое-кто даже ездил добровольцем в Приднестровье, а то и в Сербию, но… Одно дело воевать по приказу, за идею, даже за деньги, и совсем другое — поехать на нее за скальпом. Поехать на войну в отпуск, отдохнуть и развлечься, украшение себе на пояс получить. Такие вот игрушки…
У Немеровского в кармане запищал телефон. Тот выдернул трубку, прислонил к уху, привычно уходя в сторону от недавнего собеседника.
— Что? Ага, понял…
Михаил отключил «трубу», несколько раз рассеянным жестом попытался убрать ее в нагрудный карман бахтерца, потом спохватился и повесил в чехол на ремне. Кивнул Росину:
— Чего смеешься?
— Ты бы видел себя со стороны, Миша. Русский латник в доспехах и с «сотовым» в руке. Копья в другую руку не хватало…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
