которым лежит его одежда. Нагибается и поднимает хороший букет цветов, подходит к АНЕ. Старается не задеть и не забрызгать её платье. Ловко опускается на одно колено. Вручает букет.) Держи, Анюта! АНЯ. Ой…
АНДРЕЙ (в той же позе). Я, честно, не помню, как там лучше вручать. Меня папа… (Пауза.) Задёргал с этим этикетом. Держи крепче!
АНЯ. Спасибо.
АНДРЕЙ. Я хотел лично тебе. И помять боялся. Поэтому к вам туда не лез…
Говоря это, АНДРЕЙ одним движением встаёт с колена. Потом дожидается, пока АНЯ освободит от букета одну руку. Не приближаясь к девушке вплотную, берет её за руку. Тихо ступая босиком, ведёт АНЮ вперёд, как в полонезе, вдоль пруда к мосту…
АНЯ. Постой… Ты что, вот так пойдёшь? В плавках?
АНДРЕЙ. Зачем? Ты где-нибудь встань… А я пока оденусь. Это быстро.
АНЯ (показывает направо). Тогда я у дворца.
АНДРЕЙ. Жди.
АНЯ уходит. ПРИЛЕГАНОВ провожает её взглядом.
Он явно не прочь по-быстрому исчезнуть, но не успевает. Его замечает АНДРЕЙ.
АНДРЕЙ (уже одетый, но, в отличие от АНИ, по-современному, приближается к ПРИЛЕГАНОВУ). Хелло, диа казн!
ПРИЛЕГАНОВ. Хелло, Эндик…
АНДРЕЙ. Ты извини, я… (Жест в сторону дворца и АНИ.) Ты как?
ПРИЛЕГАНОВ. Вот, инсулин добыл. Теперь погулял немного.
АНДРЕЙ. Устал?
ПРИЛЕГАНОВ. Устал… Да всё нормально. Не волнуйся.
АНДРЕЙ. Ладно, Бэз. (Мотнув головой вслед АНЕ.,) Сам понимаешь.
ПРИЛЕГАНОВ. Ну да. Нереитиновы дам не задерживают.
АНДРЕЙ. Точно. Совсем не по-дворянски, короче, выйдет… (С самой искренней радостью.) А хороша, правда?
ПРИЛЕГАНОВ. Я тебя поздравляю. С моей пролетарской прямотой.
АНДРЕЙ. О… Кстати, дед твой у вас ещё? Привет передай от наших. Просили. Гудбай.
Удаляется в сторону дворца. Возможно, чуть быстрее, чем того требует подразумеваемое чувство постдворянского престижа.
ПРИЛЕГАНОВ на мосту, рядом ходят люди, громко болтают, кое-кто даже поёт. До Прилеганова им нет дела. И до его монологов себе под нос, а уж до внутренних тем более.
ПРИЛЕГАНОВ. Как в каком-то кино. Или вообще в литературе. Ну, или в будущем такое снимут. Или напишут, что за разница? (Проговаривает, но не смеётся.) Ха-ха-ха! (Через паузу.) Вот с купанием надо кончать. Если сахар упадёт, когда плывёшь, силы уйдут сразу. Тогда вперёд и вниз, на дно. (Быстро бормочет.) Инсулина должно хватить на месяц. Значит, живу спокойно. Пока. (Ощутимо резко подхлёстывает себя. И уж совсем почти себе под нос добавляет.) Займусь типичными делами абитуриента.
Идёт к рампе.
ИНТЕРМЕДИЯ ПЕРВАЯ
ПРИЛЕГАНОВ (у рампы). Тогда я пошёл домой. Вышел за ограду парка. Улица там узка. Но она плавно переходит в очень широкое шоссе. А шоссе ведёт в большой мир. На близкий север. То есть в сторону Петербурга. Так бывает в наших великих пригородах… А знаете… Иногда, в солнечные дни, если я прохожу по этим местам, мне кажется, что люди преодолевают тяжести и легко идут своими дорогами. Светло тогда каждому, и тени отступают. Ну да, это иллюзия. Но только с ней человеку не так мрачно.
Часть II
Действующие лица:
ВАСИЛИЙ ПРИЛЕГАНОВ, 21 год.
ДМИТРИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ, его дед по отцу. В дальнейшем для краткости — просто ДЕД. Ему за 80. Крепкий старик. Очень моложав, подтянут. Выглядит и держится хорошо. По виду строг, но снисходителен. Легко представить себе, что в прошлом этот человек имел некоторую власть.
МАРИНА ЗЕМЦОВА, теперь по мужу УЦЕПИНА, 21 год.
АЛЕКСЕЙ УЦЕПИН, 23 года.
Действие переносится в Петербург. Большая квартира в приличном доме. На сцене кухня и кусок коридора. Обстановка комфортабельная, но по меркам позднесоветской эпохи. Везде порядок и чистота. На кухне, вблизи газовой плиты и холодильника, — стол, накрытый на двоих к чаепитию. Работает современный (для начала середины 2000-х годов) телевизор. С началом действия по нему идёт музыкальная передача. Звучит Элегия Рахманинова для фортепиано (оп. 3, № 1).
1
ДЕД (сидит за столом, внимательно слушает музыку. Дослушав, выключает телевизор при помощи пульта дистанционного управления). Василий!
ПРИЛЕГАНОВ (из коридора). Сейчас!
2
ПРИЛЕГАНОВ (входит в кухню, садится за стол). Всё в порядке, дед!
ДЕД. И я тут послушал…
ПРИЛЕГАНОВ. Рахманинов? (Вопрос звучит несколько неуверенно.) Концерт?
ДЕД. В том-то и дело, что передача. По теперешним меркам — просто какая-то церемонная. Даже удивляюсь… С тобой всё хорошо?
ПРИЛЕГАНОВ. Инсулин я сделал. Теперь подожду, пока сахар опустится. Есть стану попозже. Сейчас выпью кофе. Лучше с цикорием.
ДЕД (понимающе). Сахар, значит, высоковат?
ПРИЛЕГАНОВ. Я измерял — он поднялся… Да и день был тяжёлый.
ДЕД. Но ты же справился с делами?
ПРИЛЕГАНОВ. На Васильевском был славном острове. Потом сюда. Здесь, как ты, наверное, убедился, был тур по магазинам.
ДЕД сидя берёт с подставки электрический чайник. Наливает оттуда кипяток в пустую чашку.
Ты что, дед, я сам всё сделаю!
ДЕД. Ты прекрасно знаешь, как я не люблю, когда мне помогают из-за всякой мелочи. (Очень аккуратно ставит чайник на место. Берёт чайную ложку. Свободной рукой последовательно открывает одну за другой две фарфоровые банки, стоящие на столе. Из одной берёт две ложки кофе. Высыпает их в чашку. Из другой — одну ложку цикория. Сыплет этот продукт туда же. Размешав полученное содержимое, придвигает чашку к внуку.) Человек должен заботиться сам о себе, пока есть возможность. О людях — то же самое. Я рад, что ты, кажется, вовремя усвоил эту жизненную позицию.
ПРИЛЕГАНОВ. Куда уж мне до бабушки?.. За тобой смотрела, пока не слегла окончательно.
ДЕД. Прибавь, что она мне родила и помогла вырастить хорошего сына. А тебе, слава Богу, нормального отца… И в профессии состоялась. Было с чем уходить из жизни!
ПРИЛЕГАНОВ. Я думал, ты вспомнишь, как у вас чуть не с детства всё сложилось. Или как она ждала тебя с войны всю блокаду. И потом, вплоть до сорок пятого…
ДЕД (начинает декламацией). Мы любили в тяжёлые годы, мало знали мы радостных дней… Как, впрочем, и вы теперь… Только не притворяйтесь! По-вашему, если старик старой советской выделки, так и вас раскусить не может?
ПРИЛЕГАНОВ (подхватывает декламацию). Наша юность прошла, пронеслась непогодою, как метель над простором полей. Как видишь, у меня неплохая память на твои любимые песни. Только ведь мы тоже кое-чему у вас научились.
ДЕД (спокойно и размеренно). Но вы усвоили некий подход не совсем из нашего арсенала. В отличие от нас… Ну, может быть, всего лишь лично от меня, я не спорю… Вы очень давно полюбили защищаться иронией от жизненных кошмаров. Причём это длится
