– Как затишье перед бурей. Точно! В душе что-то шевельнулось и напряглось. Стало жутко.
Щёлкнул пальцами, выкидывая сигарету. Красный огонёк закувыркался, летя вниз, и рассыпался искорками, встретившись с асфальтом. Проводив его взглядом, поймал себя на мысли, что я один во всей вселенной, или по крайней мере в своём районе. Один живой человек… брр. Спину обдало холодом, я передёрнул плечами и зашёл в комнату.
Телефон стоял на книжном столике в стакане и мигал.
– Что мигаешь, жрать хочешь? Ну да, это тебе не хухры-мухры полтора часа фонарём светить. Отдыхай пока. – И нажал на отключение полностью.
Вдруг позвонить придётся, а батарея совсем сядет. Нехорошо.
Постоял немного, привыкая к темноте. За окном занимался рассвет. До кровати не дошёл, умостился прямо на диване, закутавшись в плед. Прохладно стало…
Уснул.
* * *
Кто первый проснулся: я, головная боль, или эта тявкающая зараза за стеной? Риторический вопрос.
– О-о-о-й, да заткните вы её уже, наконец! – закрыл уши ладонями, со стоном зарываясь головой под подушку.
Ну, что за гадкое создание! Как им самим не противно слушать её бешеное визгливое тявканье?
Натянул подушку на голову, пытаясь хоть как-то заглушить кошмарный звук.
– У-у-у-у… ещё и тошнит. Проклятье. Грибочки, блин.
Резко сорвался с дивана, буквально бегом подлетел к унитазу.
Приступ рвоты повторился ещё дважды. Головная боль усилилась. Пульсирующая, в основном, в области затылка. Накатила жуткая слабость, тело не слушалось и дрожало как в лихорадке, кишечник пылал огнём.
Трясущимися руками взял рулон туалетной бумаги, сползая по стеночке на пол. Одышка, в глазах всё плывёт. Замерил пульс.
– Ого, двести сорок! Аритмия.
Это совсем не пищевое отравление картошечкой. Тут что-то гораздо серьёзнее. Надо скорую вызывать. Добраться бы до телефона, а он у меня, как обычно, валяется неизвестно где.
Кое-как оторвал кусок туалетной бумаги от рулона и вытер лицо.
Умыться надо. Пить хочется, очень. Вот где минус одиночества: помрёшь, никто и не заметит, даже воды подать некому, как бы банально это ни звучало…
Грустно улыбнулся, закрыл глаза. Медленный вдох через нос, медленный выдох через рот.
Дыхательная гимнастика иногда инсульты предотвращает, а у меня, похоже, к тому всё и идёт. Повторил процедуру ещё пару раз. Замерил пульс.
– Хорошо. Снижается.
Теперь тихонечко, не вставая, переползаем к тазику с водой. Он как раз на ведре стоит, невысоко.
Дополз. Одной рукой держась за край ванны, чтобы не упасть, другой зачерпнул пригоршню и попытался умыться. Получилось плохо, только намочил всё, до лица вода не дошла. Ну, хоть мокрой, холодной рукой обтёрся – и то сгодится.
Повторил попытку. В этот раз удачнее, даже шею протёр. От холода стала немного отпускать боль в затылке.
А собака всё лает и лает: злобно так, аж захлёбывается, периодически переходя то на визг, то на хрип. Вдруг за стеной что-то грохнуло, раздался звук бьющегося стекла, и псина замолкла.
– Надеюсь, это ею в окно зашвырнули.
Пить хотелось ужасно. Все внутренности сводило. Смешно: сдохнуть от жажды рядом с ведром воды. Надо извернуться и попытаться напиться, не упав. Только извернулся, припав к тазику, как эта тварь снова залаяла, но не злобно, а скорее испуганно. Опять послышался грохот, будто пьяного слона запустили в посудную лавку, и он там мечется, в поисках выхода и попутно круша всё и вся на своём пути.
Лай перешёл в визг, больше похожий на вполне различимое «ай-ай».
Я слышал такой то ли скулёж, то ли лай боли, когда на трассе собаку сбила машина.
И вдруг, звук резко оборвался. Всё, тишина. Какая-то пугающая тишина, жуткая… волосы на затылке и руках ощутимо приподнялись как наэлектризованные.
Но жажда вывела из ступора, заставила двигаться. Нагнулся, продолжив начатое. Умостился более удобно. Пол, вроде, не качается, в глазах почти не двоится, тремор конечностей утих.
Напившись, сунул голову в таз.
– Ух, хорошо!
Даже боль немного притупилась, но жажда вернулась с прежней силой. Сердечный приступ, что радовало, кажется миновал, теперь главное – не нагнетать, а тихоходом двигаться к комнате.
Кресло приняло моё несчастное, мокрое тело в свои объятия.
Так, позвонить в скорую. Вот номер Люси, сегодня её смена.
В телефоне тишина, гудков нет. Ещё раз набрал, приложил трубку к уху – глухо. Ни звука. Уставился на дисплей непонимающим взглядом: значка антенки нет. Глаза ещё больше увеличились.
– Мдя, дела, однако. – Прицокнув языком полез пятернёй чесать черепную коробку. Мыслей было много, но дельной – ни одной.
Положил телефон на столик, откинулся на спинку, пытаясь максимально расслабиться и обдумать сложившуюся ситуацию: света нет, воды нет, связи нет… Ох, и смутные у меня такие подозрения закрадываются, сродни безумию. Ещё и это странное, отвратительное самочувствие, в придачу к неуёмной жажде… Не! Не может этого быть! Бред! Слегка потряхивает, голова пульсирует, мутит, словно после похмелья. Я просто отравился, или скакнуло давление, или ещё чего, то, что можно объяснить, то, что реально и логично. Но мысли всё равно выдавали безумный вариант произошедшего, давя логикой.
– Ну да, ну да, все признаки спорового голодания и съехавшей крыши заодно в придачу. Дочитался Витя до белочки – Хи-хи. Ой, мамочки, не могу! – Хи-хи-хи! Стикс, ну, да, – зашёлся мелким, истерическим смешком.
– Грибы меньше жрать надо, трёхдневной давности! – трясущейся рукой утёр выступившую слезу.
Смех смехом, но что-то явно происходит, и что – надо узнать. Мало ли, вдруг авария какая серьёзная, и эвакуируют уже всех, а я тут валяюсь. Да переодеться надо, пока не простыл, это не Стикс, где никакие болезни не страшны.
Глава 2
Подумал и осторожно выглянул на улицу.
Вижу: бегут двое в камуфляже, с огнестрельным оружием. Один сильно хромает, припадая на правую ногу, придерживая рукой правый же бок. Похоже, сильно ранен.
Военные? Террористы? Кто они?
Бежавший впереди остановился, развернулся и, наведясь на раненого, выстрелил. Но не в него, а куда-то тому за спину – в того, кого не вижу – ракурс неудобный. Двигаться опасаюсь: могут заметить с улицы.
Стреляющий что-то проорал, явно поторапливая раненого, и сменил магазин автомата.
В доме напротив, на втором этаже, разлетелось окно, и огромное тёмное существо выпрыгнуло оттуда прямо на голову только что стрелявшего парня.
Мои глаза полезли на лоб. Кажется, я даже забыл, как дышать.
Это реактивное нечто чем-то напоминало двухметровую гориллу, претерпевшую мутацию. Она была тёмного цвета, без шерсти, вся кривая и сильно накаченная, но при этом очень быстрая и пластичная. Массивные, бугристые от мышц плечи переходили в уродливую голову с огромной пастью. Шеи не было вообще.
– Ну и зубищи!
Даже с моего четвёртого этажа была видна эта гигантская челюсть.
Гипертрофированные мышцы огромных ног, с вывернутыми назад, как у кузнечика, коленными суставами, длинные руки с огромными когтями. Пальцев, кажется, не пять, а то ли три, то ли четыре, сама кисть сильно деформирована. Существо на редкость вёрткое – хватило одного удара такой лапой, и человек отлетел, как изломанная кукла, разорванный практически надвое.
Раненый вскинул автомат и открыл огонь по горилле-переростку, которая уже развернулась в его сторону утробно заурчав. Моя спина покрылась холодным, липким потом от этого звука. Кажется, пули не причиняли особого вреда чудовищу. Оно только плечом повело от попадания, пригнулось, изготовившись к прыжку.
Раненый бросил оружие, завозился с чем-то на разгрузке. Чудовище прыгнуло, подмяв его под себя, и в ту же секунду грохнул взрыв. Облачко дыма стелилось по кровавому асфальту дорожки, не спеша поднимаясь и рассеиваясь. Дымились и тела.
Монстр ещё шевелился, скребя лапами тротуар, пытался уползти прочь. Брюхо разорвано, кишечник волочился следом, оставляя чёрную, кривую полосу на асфальте. Нижняя челюсть, кажется, отсутствовала, и не было правой, передней лапы. Она валялась рядом с останками человека. Кушать мутанту, судя по всему, перехотелось.
– ЧЁРТ! ЧЁРТ! ЧЁРТ! Что это такое?! – Я схватился за голову, вцепившись в волосы, медленно сползая по стене на пол. То ли стон, то ли хрип вырвался из моего горла.
– Это безумие….
Меня вновь вырвало.
Стою на карачках в спальне и блюю на собственный пол…
Отблевавшись, утёрся краем покрывала с кровати, отвалился к стене. Руки дрожат, челюсть отбивает дробь, по всему телу озноб. На ватных ногах поднялся к окну, выглянул в щёлочку.
Тела никуда не делись, лежат себе так же, как и пять минут назад, только лужа крови растеклась под первым стрелком. Второй почти целиком лежал на газоне, под кустом. Мутант далеко не уполз, затих бездвижно. Сдох, наверное. Надеюсь.
Снова сполз на пол.
– Так-так-так, если это не бред, и я не спятил, то это – Стикс, и это только что у моего дома матёрый мутант порвал рейдеров. Кусач? Топтун? Рубер? Нет, для Рубера, вроде, маловат…
