Меня видят люди!!!
Ткачиха подарила мне тело из плоти и крови. Смертное тело.
О, нет… что же мне предстоит, если пришлось пойти на такое?!
ТианУшел Листопад, прогорели Осенние Костры, на смену им пришли ледяные ливни и стылый, почти зимний ветер. Зима уже стояла на пороге, заглядывала в окна, грозила людям. Уже недолго осталось до того, как Мать-Стужа ступит на землю, оденет голые ветви в белую снежную шубу.
Скорее бы…
Уж лучше зима, чем такая осень.
— Следующий! — рявкаю. Напарник смылся в таверну — греться. А я вот… стою… мерзну… Куцая форменная куртка не спасает от ноябрьских холодов. Хочется попрыгать, чтобы согреться, но не положено. Не хватало еще выглядеть дураком перед… этими…
Хмурюсь, кладу ладонь на торчащую из-за пояса рукоять меча — короткого, тоже форменного, дерьмовенького, не годящегося для боя. Им, как однажды продемонстрировал мой сослуживец, даже колбасу ровно не настрогать.
Купчишка. Трясется, словно осиновый лист. Усатый. Мордатый. Ненавижу!
— Какова цель визита? — рычу, он не отвечает — сует две золотые монеты. Я отмахиваюсь.
Принципиальный, мать мою так! Благородный! Честный! Взяток не беру, девок из ближайшей таверны к себе не таскаю, морды по пьяни никому не бью. Ну просто ангел Единого. Мать бы мною гордилась.
А что толку?
Живу в крысятнике, денег даже на еду не хватает, когда девку в последний раз щупал уже и не помню. Зато честный.
— Следующий!
Крестьянка с двумя детишками. Погостить к родственникам. Пропускаю. Беру три медные монетки и, не глядя, опускаю их в прорезь ящика.
Вот что мне с этой честности, а? У сослуживцев всех жены, дети — карапузы толстощекие. Дома всегда ужин ждет, форма чистая, а ночи жаркие.
Пальцы уже посинели, холод струйками пробирался под широкие рукава и обвивал руки, полз все выше.
Одно утешает: последний день стою.
Перевели меня. В Костряки.
Возвращался я вчера со смены, решил в таверну зайти, кружечку пропустить, благо жалование вчера выдали, да еще и премию накинули в честь дня Основания Вольграда. Иду, гляжу, мальчишка какой-то Линю тащит — девчонку из таверны. Она-то кухаркой там, да подавальщицей — не продажная. А он тащит. Линя кричит, отбивается… Ну я-то и вмешался. Девчонка она хорошая, редко когда не клала в суп лишний кусочек мяса, а кружку до краев приносила, да не пену одну.
Вмешался… на свою голову. Парень-то зыркнул на меня и процедил, дескать он — маг дипломированный, что хочет, то и творит. Маг-то маг, а кулаком в зубы — и свалился. Линя в слезы, я — в холодный пот. Это сейчас я себя героем чувствую, а вот маг очухается — и не останется от меня и горстки пыли. Эти гады что хотят творят — никто им слова поперек не скажет. Люди простые для них — что трава под ногами.
Утром меня к сотнику вызвали. Нажаловался. Ур-р-род.
Нет, обвинить-то меня не в чем было. Не убил же, а зубы маг себе новые отрастит.
Но маг этот сыном Мастера Ветра, члена Совета, оказался. Щенок. Не стал сам разбираться, побежал, папочке нажаловался. А уж меня-то быстро вычислили, я ж в форме был…
Вот теперь поеду… В Пограничье. В Костряки. К фейкам и их отродьям на корм.
Идиот.
— Следующий!
Рассматриваю посиневшие пальцы. Потом поднимаю глаза…
Она смотрит на меня и чему-то улыбается. Худая, нескладная, закутанная в грязно-серый шерстяной плащ, слишком легкий по такой погоде. Из-под плаща виднеется подол зеленого, тонкого платья. Волосы распущенные треплет ветер. И цвета они странного, никогда не встречал: словно грозовые тучи, иссиня-черные, отливающие металлом. А карие глаза с зеленоватыми крапинками — припухшие, покрасневшие — то ли от ветра, то ли от слез.
Девушка из моих снов.
НараЕще не зашло солнце, как я оказалась у ворот. Чем ближе я подходила, тем больше меня охватывало беспокойство. Человек в черной одежде злобно кричал: «Следующий!» А потом: «Какова цель визита?!»
И каждый вручал ему деньги. За вход?
Княгиня жестоко подшутила надо мной. У меня не было ни денег, ни цели. У меня не было ничего, кроме той одежды, которая на мне.
Княгиня подшутила… Пусть видит: я оценила ее шутку! Улыбаюсь. Не для себя, не для людей вокруг — для нее. Эйш-тан должна знать, как я поняла ее юмор. Эйш-тан должна знать — я не сломаюсь. Я — баньши угасшего Рода!
Улыбаюсь.
Холодно.
— Следующий!
Я оправила плащ, робко заглянула ему в глаза. Никогда раньше мне не приходилось разговаривать с людьми. И никогда раньше не случалось такого, чтобы я не знала ничего о судьбе человека, перед которым стояла. Хотя бы — как он повлияет на мой Род. Теперь — ничего. Княгиня не показала мне нити.
Я взглянула ему в глаза… мир остановился, застыл на месте. Стоящий передо мной человек в черной короткой куртке и таких же черных штанах… На правой стороне груди — гербовая нашивка. Темноволосый, светлокожий, глаза болотной зелени. На виске шрам. Безусый. Волосы короткие. Обычный человек. Нет. Не обычный. Даже не будь у него родинки в уголке правого глаза, я все равно узнала бы его из тысячи. Это лицо. Этот взгляд. Он!
Последний из Рода, потомок побочной ветви, которую я пропустила в незапамятные времена. Нельзя встретить и проводить столько мужчин и женщин одного Рода, чтобы не выучить наизусть все фамильные признаки, на которые обычный человек может и не обратить внимание.
Он! Я нашла его…
Теперь я улыбнулась по-настоящему.
— С вами все с порядке? — спросил стражник, хмурясь и пытливо, жадно разглядывая меня. И нет в голосе злости — только беспокойство. Искреннее. — Вам помочь?
Я заморгала. Со мной? Все ли в порядке? Как со мной может быть не в порядке — сегодня, сейчас, когда…
Позади недовольно заворчала очередь. Тот грубиян, который толкал меня в спину, теперь кричал, что не намерен стоять до утра на холодном ветру. Я вернулась в смертные земли. Я сейчас не баньши. Я человеческая женщина без вещей и гроша в кармане.
— Н-не совсем, — пробормотала я.
— Какова цель вашего визита в Вольград? — мягко спросил он, убирая ладонь с рукояти торчащего из-за пояса меча. Посиневшие от холода пальцы вцепились в ворот форменной куртки, стараясь покрепче затянуть его, не пустить под одежку холод. Он с трудом заставлял себя стоять прямо, не переминаться с ноги на ногу, хотя, я видела, ему этого хотелось.
Цель! Какая же у меня может быть цель?..
— Найти тебя… — сорвалось у меня с губ прежде, чем я сообразила, что говорю.
— Что? — переспросил он, от удивления даже перестав хмуриться. — Меня?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
