Баба Вера, парализованная ужасом, опустилась на четвереньки и, мелко крестя морщинистый лоб, осторожно отползала от проклятого места, стараясь, не дай Бог, не привлечь внимания пожирающего людей шара. Не ощущая: ни ветра, ни луж, ни колючих кустов крыжовника, больно царапающих тело даже через одежду, она проделывала путь к спасению способом, считавшимся в живой природе пригодным разве что для класса ракообразных. Толстый зад с прилипшей к нему мокрой цветастой юбкой подобно могучему ледоколу рассекал культурную растительность, колышась над кустами, словно яркий поплавок на рябой поверхности зеленого водоёма. Выбравшись на дорогу, старушка не без труда приняла вертикальное положение, рванув в сторону родного села с прытью, которую только могли позволить развить её подагрические ноги. Оглядываясь на дачный поселок, она всякий раз мелко крестилась, дав себе клятву, что если живой и здоровой доберётся домой, то никогда, никому и ни при каких обстоятельствах не откроет ужасную трагедию, свидетелем которой ей поневоле пришлось стать.
*****
Сознание медленно возвращалось. Голова раскалывалась от дикой, ломящей виски боли. Болела и противно ныла каждая мышца тела. С трудом открыв глаза, он обнаружил себя лежащим на бетонной дорожке, ведущей от домика к бытовым постройкам в глубине сада. Справа, на расстоянии вытянутой руки, стояла приставленная к стене дачного домика деревянная лестница. Яркое солнце слепило глаза. Осторожно пошевелил правой рукой. Она двигалась, это уже хорошо. Рядом, в траве у края дорожки, лежали пассатижи.
– Сосе-е-ед, ты где прячешься? – услышал он рядом знакомый голос и гулкий топот сапог. – О Господи! – он увидел склонившееся над собой озабоченное лицо Павла Григорьевича Огородникова, соседа по даче. – Что с тобой? Ты жив? Слышишь меня?
– Слышу, – прохрипел пострадавший чужим голосом. – Помоги подняться.
– Сейчас. Обними меня за шею. Нет, не так.… Обеими руками.… Вот, вот… Осторожнее.… Теперь тихонечко поднимаемся.
Обхватив обеими руками могучую шею Огородникова, он попытался сесть. Резкая боль, зародившаяся в позвоночнике, кинжальным ударом пронзила все тело. Он застонал. Сосед испуганно замер, остерегаясь неосторожным движением повредить пострадавшему.
– Может быть тебя нельзя кантовать? – тревожно спросил Павел Григорьевич.
– Погоди. Отдышусь, ещё раз попробуем, – хрипел страдалец, ощущая противную слабость во всём теле. Лоб покрылся липкой испариной. Руки дрожали. Постоянно бросало то в жар, то в холод. – Давай ещё?
Прошло не менее получаса, прежде чем мужчину удалось взгромоздить на короткую садовую лавочку, вкопанную в землю впритык к стене дома.
– С тобой всё в порядке? – не сводил беспокойного взгляда с соседа Павел Григорьевич. – А я вышел, смотрю, дверь нараспашку и никого нет, – не дожидаясь ответа, скороговоркой продолжал он, – Что случилось-то?
– Не помню, – с трудом выговаривая слова, ответил пострадавший.
– Может быть скорую помощь вызвать? Мало ли, что…
– Не стоит… Мне уже немного легче.
– Отдохни. Приди в себя. Вот так тебе будет удобнее, – пророкотал Огородников, прислонив соседа спиной к стене дома. – Ты можешь вспомнить, что с тобой случилось?
– Да, – он вдруг отчётливо вспомнил вчерашний вечер: грозу, непрекращающиеся порывы ветра, – помню. Сильный дождь. Ливень. Веткой яблони оборвало провод и….
• Вот оно что? То-то я удивился, свет у тебя рано погас. Ты ведь раньше двенадцати в постель не ложишься.
– Я решил не ждать до утра с ремонтом. Быстро обнаружил обрыв. Дело показалось пустяковым. Одна трудность – электроды у меня высоко, под самой крышей. Пришлось тащиться через весь сад за лестницей. Помню, заканчивая ремонт, почувствовал себя плохо….
– По всему выходит, током тебя ударило. И ты с лестницы кувыркнулся вниз на бетонную дорожку…. Всей своей массой.
– Скорее всего, так оно и было, – согласился травмированный.
– Так ведь высота-то какая? Метра два с половиной – три будет. А в низу цемент. Мог и головой.… И руки – ноги повредить очень даже запросто.
– Да цело всё. Были бы переломы, вряд ли ты меня на лавку бы поднял. Перелом нельзя не почувствовать. В этих делах я кое-что соображаю. Можешь поверить мне на слово.
– Соображаешь? После того как головой об бетон? Будет ли после такого удара соображалка работать? Так что ты теперь не медик, а инвалид. Здесь настоящий врач нужен. Травматолог.
– Что-то я перестаю понимать, кто из нас с лестницы упал, я или ты? Травматологи в крупных городах водятся. Там их ореол обитания….
– Не скажи. Квалифицированные врачи, они не только в человеческих внутренностях, но и на грядках поковыряться любят. Снять, так сказать, профессиональный стресс. Для разнообразия, что ли? А, может быть, им надоедает всё время что-то там лишнее удалять. Хочется наоборот, что-нибудь посадить и вырастить. Когда дачные участки распределялись, их столько втиснулось, что при дачном кооперативе можно открыть маленькую поликлинику. Было бы желание. Кое с кем я лично знаком. Обретается тут недалеко на Яблоневой улице один старичок. Пенсионер. Говорят, в прошлом, неплохой хирург был. Я быстренько сгоняю, приведу его.
– Валяй. Только аппарат не забудьте прихватить.
– Какой аппарат?
– Известно какой. Рентгеновский. Возможно, он у него в погребе стоит.
– Понятно. Если шутишь, значит, жить будешь, но не долго.
– Это почему же?
– А потому. Экстремал ты у нас, вот, что я скажу. В дождливую погоду с железными пассатижами и медицинским образованием, имеешь привычку с оголёнными проводами экспериментировать. Ну да ладно. Как говорится, не обсуждается. Жди, я скоро обернусь.
Вернулся он быстро и не один. За ним, явно не поспевая, семенил маленький, сухонький старичок в клетчатой ковбойке и джинсах. Не тратя время попусту, врач сразу же приступил к осмотру.
– Как Вы себя чувствуете? – быстро пробегая пальцами по ноющему телу, поинтересовался он. – Где беспокоит?
– Всё тело ноет, доктор, – болезненно поморщился пострадавший.
– Странно, – задумчиво почесал нос старый доктор. – Видимых повреждений незаметно. Даже мельчайших ссадин на голове и теле нет. Сердечко не беспокоит?
– На сердце никогда не жаловался.
– Выходит и сердечный приступ мы исключаем. Что же всё-таки произошло? – задумчиво пробормотал доктор.
– Как всё произошло? – обернулся к Огородникову.
– Я так предполагаю, доктор, током его садануло. Он, видите ли, в проливной дождь, в тёмное время суток, решил вплотную электрическими работами заняться.
– Током говорите? – с сомнением в голосе протянул тот, внимательно рассматривая руки пострадавшего. – Очень может быть…. Впрочем, нет. Не похоже что-то. Ожогов и электрических знаков на коже нет, а при ударе током должны быть обязательно ожоги или электрические знаки. Весьма странная история, не находите?
– Что же здесь странного? – откровенно удивился Огородников. – Обычная история. В кооперативе случаи поражения током дело привычное. Меня самого било несколько раз и ничего, никаких следов…
• Я не об этом, – перебил его доктор. – Предположим, человека ударило током. Что же, явление, как Вы утверждаете, многоуважаемый Павел Григорьевич, вполне ординарное. Закономерным можно считать и тот факт, что получив пусть даже незначительный электрический удар, он потерял равновесие и упал с лестницы. Необычным же является то, что упав с трёхметровой высоты наш пациент не получил видимых повреждений. Не наблюдаются даже обязательных при таких травмах гематом, царапин, ссадин. И последнее. Дождь, как Вы помните, прекратился час-полтора тому назад. Обратите внимание, вокруг мокрая земля и стоят лужи, а пострадавший сухой как пух тополя. И это притом, что ему пришлось пролежать без движения практически всю ночь. Как же, спрашиваю я Вас, ему удалось не намокнуть при таком ливне? Вопрос?
– Сам удивляюсь, – развёл руками Огородников. – Но состояние-то его, не ахти какое. Наружных повреждений, может быть, и нет. Тут Вы правы. А пойди, разберись, что там внутри покалечено.
– Поступим так, Павел Григорьевич, – принял решение врач. – Его нужно в дом перенести. На руках не получится. Очень уж болезненно будет. Носилок, естественно, нет.
– Носилки как раз, имеются, доктор.
– Те, что для переноски мусора и опавших листьев не подойдут. Нужны специальные, медицинские…
– Именно такие и есть. Самые настоящие носилки, которыми оснащались прежние кареты скорой помощи. Я по случаю прибрёл на их толчке. Сам не знаю для чего. Вот, выходит, и пригодились.
– После долгой возни мужчинам, наконец-то, удалось водворить пострадавшего на старую пружинистую кровать на веранде.
– Ему необходим покой, – заявил старый доктор, – смахивая пот со лба. – Вероятнее всего, в нашем случае имеет место ушиб рёбер. Больной жаловался на затруднённое и болезненное дыхание. Дадим ему обезболивающее средство. Не помешает и снотворное. Пусть вздремнёт. В его теперешнем состоянии крайне необходим абсолютный покой. Желательно чтобы кто-нибудь подежурил у его постели.
